Мальчик девочку искал - Крапивин Владислав Петрович - Страница 32
- Предыдущая
- 32/45
- Следующая
Авка, волнуясь, развернул листок.
Все письмо было стихотворным. Понимая, что не всякому читателю нравятся длинные стихи, перескажем послание Лучезара обычными словами.
Лучик сообщал, что, будучи проглоченным, он оказался ни где-нибудь, а в собственной комнате, за столом с разложенными тетрадками и учебником математики. Там же находились мама и папа. С двух сторон они взялись было воспитывать "ленивого обалдуя" (это слово рифмовалось с маминым высказыванием "вот несчастье – породила дурня на свою беду я"). Но увидев медаль и узнав про поэтические успехи сына, родители смягчились. Даже расчувствовались. И папа сказал, что, может быть, есть смысл определить Лучезара в лицей, где обучают изящным искусством, а математикой не очень допекают.
Впрочем, переэкзаменовку Лучик через пару дней сдал и получил оценку "более или менее". А теперь пишет поэму о недавних приключениях.
Что касается шароглота, который так бесцеремонно слопал поэта Окрыленного, то он оказался совсем не злым существом. После переэкзаменовки он повстречался Лучику на безлюдном бульваре, поздравил с положительной оценкой и просил не обижаться. Просто у них, у шароглотов, такая природа: доставлять людей туда, где им полагается быть, потому что они, шароглоты, не что иное, как сгустки особого энергетического поля, которое внутри пространства просверливает дыры и сокращает расстояния. Живут они в Глубинном мире очень давно, еще с той поры, когда у этого мира было совершенно другое устройство. По правде говоря, и сами не помнят, откуда они взялись и зачем…
Этот шароглот (его зовут Леонпупо Номер Два) явно чего-то хотел от Лучика. И наконец признался: он ужасно боится, что поэт Окрыленный напишет про него – в отместку за глотание – сатирические стихи. Оказывается, все шароглоты очень боятся критики, особенно если она с рифмами. От этого у них нарушается энергетическая структура и снижаются глотательные рефлексы.
Лучик, он же добрый малый, пообещал, что подвергать стихотворному бичеванию шароглота не будет. Тем более что большого вреда он, Леонпупо (Номер Два!) Лучику не нанес, а несколько секунд острых ощущений поэту лишь на пользу.
Потом Лучик спросил, не может ли уважаемый Леонпупо Номер Два еще раз проглотить его и таким путем перенести в гости к другу Августу Головке. Леонпупо виновато развел пухлыми лапами. Они, шароглоты, могут перебрасывать людей и предметы лишь внутри одного пространства, а Верхний мир – пространство уже совсем другое.
– Но ведь Авку-то перебросили!
– Да. Потому что он из т о г о пространства. Его "энергетическое я" знало дорогу домой.
Лучик загрустил.
– Но, – сказал шароглот, – я могу указать вам путь, по которому вы попадете в Верхние области самостоятельно.
Он повел поэта Окрыленного на пустырь позади городской водокачки и показал в зарослях бурьяна глубокую черную воронку.
– Если вы прыгнете туда, то очень скоро окажетесь в гостях у вашего друга.
– Прыгну вниз, а окажусь наверху?
– Да. Таковы хитрости межпространственных сообщений…
Лучик поглядел в узкую темноту и с грустью понял, что этим путем к Авке не попадет. Хотя он и питался теперь одними кочерыжками, но…
– А нет ли другого пути, пошире?
– К сожалению, нет.
– А если я брошу туда письмо, Авка его получит?
– Несомненно!
И Лучик отправил вот это послание в бутылке.
В нем он сообщал еще много интересного.
Оказалось, что академик Уко Двуполовинус наладил движение солнца и оно теперь по вечерам аккуратно скатывается за край Глубинного пространства, а утром появляется на радость всем жителям.
Железный привратник Пустобрехус ушел от академика и сделался профессиональным игроком в трехмерное домино. Дает сеансы одновременной игры. Недавно вышел скандал. Соперником Пустобрехуса оказалась бывшая БЧП – ныне старшая городская мусоросборщица Ноздря. Эта самая Ноздря во время игры всосала в себя две мешавшие ей фишки и попыталась растворить их. Фишки не растворились, застучали друг о друга в брюхе, обман открылся. Пустбрехус назвал Ноздрю пройдохой.
Они подрались. Судьи их растащили и запретили играть в течение недели. Ноздря выплюнула в судей непереваренные фишки и принялась шумно икать. И не может остановиться по сей день…
В конце письма Лучик благодарил за башмак – тот прилетел к нему прямо на кровать. Неизвестно откуда! А еще Лучик выражал надежду, что рано или поздно похудеет до "необходимой поперечности" и сумеет навестить Авку. А может быть, Авка сам еще раз соберется в Глубинные края?
Авка поежился. Раз на раз не приходится, не всегда угодишь в мягкое сено. Как хряпнешься этой самой "главою" о камни! И придется Лучезару сочинять последнюю надпись, которая, кажется, называется "эпитафия". Тем более что БЧП теперь там нет, некому на полпути затормозить падение.
А вот письмо отправить надо! Наверно, если бросить его в дупло, оно как-нибудь доберется до Лучика!
Мукка-Вукка подтвердила, что обязательно доберется.
Авка пошел в дом, достал ручку с пером и пузырек с чернотыквенным соком. Положил перед собой вырванный из тетрадки лист. Вздохнул. Хорошо им, поэтам, из них слова сами собой выскакивают, да еще так складно. А он, Авка, писем сроду не сочинял, некому было.
"Здравствуй, Лучик! Твоя бутылка вылетела из трубы. Я очень…"
В тот момент хлопнула дверь. Примчался с дежурства старший брат. Весь такой встрепанный! Закричал посреди комнаты:
– Вы тут сидите и ничего не знаете! А мы едем! Вся земля наша едет непонятно куда! Ну что? Испугались?!
Авка не испугался. Внутри у него радостно ухнуло: "Наконец-то!"
Муки совести
Откуда берутся слухи? Где они рождаются, как размножаются, почему обрастают фантастическими подробностями? Ученым это до сих пор неизвестно. И самая большая загадка – невероятная скорость слухов. Еще не вышли экстренные газеты, еще не заработал императорский передатчик известий – тот, что с помощью поднятых на высоченных столбах разноцветных фигур пересылал во все края Тыквогонии важные сообщения, – а столица уже гудела и новости неслись по ней, как ручьи после бурного ливня.
Авка и Гуська бегали по улицам и площадям, вбирали эти новости в четыре уха.
Все жители столицы уже знали, что три кита, на которых держится земная твердь, сдвинулись с места и плывут в сторону летнего заката. Были, правда и такие. кто не верили в китов, говорили, что это бабушкины сказки. Но и они утверждали, что в мире творится неладное и что добром все это не кончится.
Большинство взрослых склонялись к мысли, что киты рехнулись, потому и попёрли неизвестно куда. Скорее всего они вот-вот перессорятся, расплывутся в разные стороны, земля треснет, сползет частями с китовых спин и погрузится в океанскую пучину. Но были и такие, кто утверждал, что киты вместе доплывут до громадной воронки, через которую по вечерам ныряет в океан солнце. Ну а там дело ясное – все вместе буль-буль в подводную неизвестность. Находились, правда, и оптимисты. Океан-то, говорили они, бесконечный, значит, и путешествие может длиться бесконечно долго. По крайней мере, на наш век хватит…
- Предыдущая
- 32/45
- Следующая
