Бронзовый мальчик - Крапивин Владислав Петрович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/72
• Следующая

– Это он тебе дал? – повторила Зинаида Тихоновна.

Кинтель сжал губы. Диана подошла к нему вплотную:

– Ну?

Следователь Глебов сидел на стуле у стены, положив ногу на ногу. С любопытством поглядывал на всех и словно ждал чего-то. И вот наконец он снисходительно проговорил:

– Я уже беседовал с сыном профессора Денисова. Тот утверждает, что никогда не давал никаких книг этому… Рафалову.

Пол буквально поехал из-под ног Кинтеля! Как во сне! Правда, на один миг… Кинтель затылком прижался к дверному косяку. "Салазкин… неужели он мог такое?"

Как живого увидел Кинтель Саньку Денисова перед собой. Беззащитного и отважного, с зеленью честных глаз… Кинтель откашлялся и с великим облегчением сказал Глебову:

– Я думал, вы по правде следователь. А вы проходимец…

– Негодяй!

Диана взвизгнула и дала Кинтелю оплеуху. Вернее, хотела дать. Кинтель откачнулся, и она врезала пальцами по косяку. Тонко заскулила, прижала к губам мизинец. Кинтель отскочил. Глебов подбежал:

– Дианочка, что с тобой?.. Кожа содрана! Зинаида Тихоновна, у вас есть йод?

Та засуетилась, запричитала что-то, полезла в ящик стола.

Кинтель отошел на два шага. Сказал оттуда, ощущая удивительную смелость:

– Если вы следователь, что же вы закон не защищаете? Когда ученика в школе бьют!

Завуч с коричневым пузырьком выбралась из-за стола.

– Ты, Рафалов, сам спровоцировал… И никто тебя не задел, Диана Осиповна сама пострадала… Ничего страшного, ссадинка…

– А если бы я не уклонился? – непримиримо сказал Кинтель.

Глебов дул на пальцы "Дианочки". Та глянула на него из-за плеча – глаза мокрые, щеки пятнисто-розовые.

– Как ты, мерзавец, смеешь оскорблять взрослого человека? Сопляк!.. Зинаида Тихоновна, этого… уголовника у меня в классе не будет! Я его давно знаю! Помню! Он еще в шестилетнем возрасте… позволял себе поливать взрослых… отборными словами!.. Или я сама… откажусь от классного руководства!..

– Ладно, ладно… – Зинаида Тихоновна обрела спокойствие. – Нам всем следует остыть. И разобраться, наконец, с этим делом. – Она мимо Дианы и Глебова высунулась в дверь: – Кто-нибудь… О, Геннадий Романович, помогите нам, пожалуйста! Попросите кого-нибудь узнать в пятом "Б", нет ли там Саши Денисова. Если еще не разошлись… Это новичок.

– Да знаю я! – послышался веселый голос Геночки. – Он пасется рядышком. Пытал меня, куда девался после уроков Рафалов, а я говорю: повлекли в геенну… Кстати, не понимаю, чего Диана взъелась на него… Ох, пардон, Диана Осиповна, я вас не заметил. Мое почтение, Андрей Андреевич… Эй, Денисов! Давай сюда, тут тобой тоже интересуются…

Салазкин шагнул в кабинет (Геннадий Романович – за ним, встал у двери). Глебов быстро сел на прежнее место. Завуч и Диана отошли к окну, Диана все еще дула на мизинец.

Салазкин интеллигентно сказал "здравствуйте" и теперь слегка испуганно смотрел на Кинтеля.

Зинаида Тихоновна ровностью тона попыталась показать, что ничего особенного не произошло:

– Саша, будь добр, подойди к столу, надо решить один вопрос. Пожалуйста.

Салазкин поправил косое крыло прически и сделал несколько широких шагов. Увидел книгу, замер…

– Саша, скажи, ты давал эту книгу Дане Рафалову?

Салазкин шевельнул головой, словно хотел оглянуться на Кинтеля. Не оглянулся. Сказал, глядя на завуча:

– Естественно… А что здесь плохого?

– Видишь ли… Книга крайне редкая, мы встревожились. Мало ли что…

– Извините, я не понимаю, – тихо, но отчетливо сказал Салазкин. – Что вас встревожило?

– Я же объясняю. Приносить такие ценности в школу не следует.

Кинтель увидел, как под клетчатой рубашкой шевельнулись и затвердели Санькины колючие лопатки.

– Извините, я не так спросил. Как вы узнали, что эта книга у Дани? – И он в конце концов оглянулся на Кинтеля.

Кинтель сказал ему:

– Шмон устроили по портфелям. Такие у нас в школе порядки… Да еще по уху попробовали врезать.

– Рафалов! – Это завуч.

– Если тебе порядки не нравятся, можешь выметаться! – вмиг завелась опять Диана.

А Глебов сообщил опять от стенки:

– С такими задатками спецшкола для трудных была бы, конечно, уместнее.

И тогда вдруг выступил Геночка:

– А что, Диана Осиповна, ваш жених приходит в школу не просто навещать вас? Осуществляет еще и правовое воспитание? На общественных началах?

Вот оно в чем дело!

Кинтель и Салазкин смотрели друг на друга, и стремительно разматывался между ними молчаливый разговор-объяснение:

"Видишь, как получилось! Я же не зря боялся… Я не виноват…"

"Мы оба не виноваты!"

"А что тебе теперь будет?"

"Не бойся…"

"Я не говорил, что это ты дал книгу!"

"Я понимаю".

Диана Осиповна между тем вознегодовала на Геночку:

– А вас, Геннадий Романович, я просила бы не вмешиваться!

– Отчего же, уважаемая Диана Осиповна? Рафалов, он ведь и мой ученик тоже. Когда вы сегодня пришли в мастерскую и устроили… гм… воспитательную беседу, я ведь не протестовал… Впрочем, "шмон" в портфелях я не санкционировал. Зинаида Тихоновна, заявляю это официально.

– Товарищи, товарищи… Оставим наши педагогические проблемы на потом, здесь дети…

– С которыми Геннадий Романович всегда запани-брата! И распустил! – не унималась Диана.

– Наверно, потому, что по уху никого не бью…

– То-ва-ри-щи! – возвысила командирский голос завуч.

Все примолкли на миг. И в этой тишине Салазкин звонко спросил:

– Можно я теперь возьму книгу и мы пойдем?

– Нет! – Диана метнулась к столу. Видимо, терпеть поражение по всем статьям ей не хотелось. – Книгу получит отец! Когда придет!.. Зинаида Тихоновна, разве можно доверять детям такую… реликвию?

– Но папа в отъезде!

– Вот поэтому ты и взял книгу без спросу… – с упреком заметила Зинаида Тихоновна.

Салазкин сказал медленно и очень вежливо:

– Простите, но мы с папой сами решим этот вопрос. Вдвоем.

– Вы решите его здесь! При нас! – объявила Диана. – Тем более, что ты лжешь! Отец вовсе не в отъезде! Я звонила на кафедру, и мне сказали, что он на работе! Только вышел куда-то!

Салазкин опять оглянулся на Кинтеля. Тот пожал плечами. Диана торжествующе сказала:

– Ты можешь сам позвонить и убедиться. Тем более, что отец уже, наверно, вернулся.

– Правда, можно позвонить? – Салазкин посмотрел на завуча.

Та, кажется, обрадовалась:

– Да! И… попроси папу прийти сюда. – Она повернула к Салазкину красный блестящий телефон.

Салазкин снял трубку. Потянулся к диску пальцем, замер на миг, будто вспоминая номер. Быстро завертел. И…

– Это Саня. Добрый день… Да, я так сказал… В своей школе, в кабинете завуча. Знаешь адрес? Хорошо… Я дал Дане Рафалову, я тебе говорил о нем, книгу "Морской устав". Ту самую… Надо было, об этом после!.. Его портфель обыскала учительница, книгу отняла. Теперь нас в чем-то обвиняют… Чуть ли не в краже! Даню ударили… Да! – И положил трубку.

– Что такое?! – Зинаида Тихоновна затрясла волосяным хвостиком. – Зачем ты так?! Ты… это папе звонил?

С незнакомым тяжелым спокойствием Саня Денисов сказал:

– Я звонил кому следует… Можно я пока сяду? У меня болит нога… Придется подождать… – он глянул на круглые настенные часы, – шесть минут. Нет, теперь уже пять…

– Ты папе звонил?

– Сейчас приедет, – уклончиво ответил Салазкин. Прихрамывая, отошел от стола. Спиной вперед. Опять посмотрел на Кинтеля. Решительно так, незнакомо.

– Сядь… – Зинаида Тихоновна забеспокоилась. – Что у тебя с ногой?

– Пустяки. С дерева прыгнул, чуть подвернул… – Салазкин отступил к стене, где стояли четыре стула. На ближнем к столу сидел Глебов. Салазкин сел на самый дальний. Потрогал на коленке бородавку. Опять стрельнул глазами в Кинтеля – уже с веселыми искорками. Вскинул глаза на часы. Он явно не боялся.

А Кинтель боялся. Вновь. Вот появится отец, будет Саньке на орехи! Если не здесь, то дома. И конечно: "Не смей связываться с этим…" Как Диана сказала? "С уголовником".

• Предыдущая
• 28/72
• Следующая