Псевдоним для героя - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 36
- Предыдущая
- 36/52
- Следующая
Маша не планировала заходить к Шурику, она приехала в этот район к знакомой портнихе, а та задерживалась на час. (Хотя? Объяснение для всех, кроме себя.) Поэтому почему бы не навестить заодно… Кстати, Шурик чем-то похож на американского актера Майкла Фокса из «Назад в будущее», которого Маша обожала в детстве. Интересно, как у него рука? В смысле, у Шурика. Да, и вообще? Когда они виделись в последний раз? Недели две назад? Или три? Почему он не звонит? Решил, что в ее глазах он теперь мокрое место? А когда приключилась та история? Месяц назад? Или больше? Мысли автоматически перескочили на больную волну. Через три, максимум четыре недели рекомендация должна быть в Петербурге. Жаба при встречах ехидно улыбается и подмигивает… Ленка крутит пальцем у виска…
Почему-то она захотела увидеть Шурика именно сегодня, выдумала портниху и приехала…
– Кофе будешь? – на ходу предложил Шурик, носясь по комнате и поднимая смерч из пыли, тетрадных листков, пустых пакетов из-под кефира и грязного белья. Смерч умелой рукой направлялся в шкаф, где и оседал на нижней полке.
– С удовольствием.
– Сейчас…
Кофе в заначке не было, пришлось стрельнуть у соседей. Пока Шурик, сияя от нежданно свалившегося счастья, носился с чайником по коридору, Маша разглядывала место обитания великого журналиста. И хотя место не радовало изяществом обстановки и больше походило на логово наркомана, Маша не огорчилась этому обстоятельству. По очень простой причине. Здесь никогда не жила женщина, а если и жила, то очень давно! Прыгать или танцевать «шуба-дуба» Маша по этому поводу, конечно, не стала, но сердечко у нее приятно кольнуло. Она нарисовала на пыльном столике рожицу и улыбнулась.
– Ну, не Диснейленд, конечно, – заметил журналист, вернувшись с чайником и банкой кофе. – Как у тебя дела? Документы отправила?
– Нет еще, с рекомендацией проблемы.
– Что такое? Насыпай кофе, правда, сахара нет.
– Ничего, я так… Главврач не дает.
– Денег, что ли, просит?
– Какой ты догадливый.
– Менталитет, – Шурик разлил кипяток.
– Не денег… Ладно, Бог с ним. Рука-то как?
– Нормально. На той неделе гипс снимут. Срослось, тьфу-тьфу…
Маша поставила чашку в центр нарисованной рожицы.
– Саша, я тебя все хотела спросить… Ты мне сказал тогда, на чердаке, что никакого Бетона нет, что ты его выдумал…
– И что? – спокойно спросил Шурик.
– Но я читала про него, даже фотографию в книге видела. Значит, это все-таки была заказная статья? И тебе платят бандиты?
– Нет… Бандиты мне не платят. Что касается заказных статей… Можно продаваться, но не быть продажным. Это разные вещи. А Бетон? Поверь, я тебя ни в чем не обманул.
Шурик пустился в долгие, туманные объяснения о теории случайностей и ее влиянии на развитие базиса. «Да, я назвал Бетона, но разве я мог предположить, что существует настоящий бандит с таким именем? Совпадение, абсолютное совпадение, я сам чуть не обалдел. С бандитами я ни-ни… А вообще я тихий и славный…» Маша внимательно смотрела на журналиста, но так и не смогла заметить ни тени смущения на его лице. Что ж, не исключено и совпадение…
Шурик вдруг вспомнил, что в дырявых «трениках» выглядит не совсем славно, сказал: «Ой», – бросился в шкаф и, отрыв парадно-выходные брюки, пробормотал:
– Маш, я сейчас. Извини…
Перешагнув через табурет, он дернул на себя ручку комнатной двери и замер, словно статуя «Мальчик со штанами»…
Перед ним, покручивая на пальцах ключ от машины и загробно ухмыляясь, стоял Челюсть. Сегодня он выглядел еще страшнее, чем тогда на чердаке. А может, просто там было темнее. Шурик попятился назад и чуть не свалился, на-ткнувшись на табуретку. Маша обернулась на шум и пролила кофе на платье.
– Здорово, Труп! Гляжу, узнал? Финита, бля, комедия! О, и куропатка твоя в гнездышке. Привет, куропатка! Я вам любовь не испортил?
Челюсть прикрыл за собой дверь, ногой пододвинул табурет и грузно плюхнулся на него, широко раздвинув ноги.
– Ты не забыл, Труп, какой сегодня замечательный день? Когда ты наконец можешь возместить нанесенный тяжелый моральный ущерб. Надеюсь, ты подготовился и оправдаешь мои справедливые надежды. Короче, гони бабки!
Челюсть достал блокнотик и заглянул в него краешком лилового глаза.
– Согласно документам, двадцать тысяч баксов. Но, так и быть, могу взять в рублях, хотя это я не правильно. Андестенд, Труп?
Шурик опустился на тахту и на автопилоте пробормотал:
– У меня нет…
– Чего-чего, – насторожился Челюсть, – нет?!
Шурик посмотрел на Машу. Девушка была белее одинокого паруса из одноименного стихотворения классика. Во непруха! Ну почему она зашла именно сегодня?! Именно сейчас?! Как это не правильно и несправедливо!
– У меня нет денег, – повторил Тихомиров.
– То есть, если я конкретно въехал, – Челюсть сунул руку за пазуху и вынул уже знакомый Шурику ломик, – ты по-скотски отнесся к моим конкретным словам. Вместо того, чтоб собирать бабки, ты сидишь с телкой и гоняешь чаек. Ты не прав. Труп. Я рассчитывал на твою порядочность. А ты дешевый динамщик. Может, ты чего не так понял? Может, ты забыл сумму? Так у телки бы спросил. Как не стыдно, Труп?
Шурику стыдно не было, он лихорадочно шарил глазами по комнате, пытаясь найти что-нибудь потяжелее. Увы, ничего, кроме авторучки, на глаза не попадалось, а ею, в лучшем случае, можно пристукнуть только таракана.
– Понимаешь, Труп, дело даже не в бабках. Дело в моем упавшем достоинстве. Как оно у меня упало, так с тех пор и не встает. Теперь меня, по твоей милости, будут считать лохменом. Я ненавижу, когда меня держат за лохмена.
Челюсть крутанул ломик, Шурик схватил авторучку. (В глаз воткну!) Маша схватила чашку с остатками кофе.
– В общем так, Труп, – с ледяным спокойствием сказал Челюсть, не заметив манипуляций оппонентов, – сейчас я тебе сломаю вторую клешню, как и обещал, а через неделю ты готовишь двадцать пять кусков. Согласись, я беру недорого. За то, что ты сегодня выкинул, приличные люди гасят на месте, безо всяких отсрочек. Но тебе повезло, я сегодня добрый.
– ЗАТО ТЕБЕ НЕ ПОВЕЗЛО. Я СЕГОДНЯ ЗЛОЙ…
Челюсть замер, в его лиловых глазах мелькнула легкая тень удивления.
Кто это там еще кукарекает? Он медленно, нехотя повернул могучую шею в сторону двери. Маша вскрикнула. Шурик, опустив руку с авторучкой, прошептал:
– Бетон…
На пороге комнаты стоял Генка. В элегантном карденовском (НЕ РЕКЛАМА!) клифте на голое тело и итальянских туфлях на босу ногу. Плоскую грудь украшал пятидюймовый золотой крест. Висящий на длинной, до пупа, цепи. Указательный палец левой руки – шайбообразный перстень с вензелем. Что украшало правую руку, присутствующие не видели – она была спрятана за спину, под пиджак. Левой же Генка небрежно опирался на дверной косяк. И никаких эмоций в зеленых глазах.
– Бетон, – шепотом повторила Маша.
– Бетон, – прохрипел про себя Челюсть, автоматически поднимаясь с табурета.
Он узнал авторитета. Почти сразу. Да, Бетон. Почти такой, как в книжке… Только живой…
Для Челюсти случившаяся оборотка оказалась полной неожиданностью. Сейчас он пребывал примерно в том же состоянии, что и кинозритель, которому вместо «Влюбленного Шекспира» вдруг показали учебный фильм по ампутации конечности. Челюсть не был трусом и, зайди сюда пара быковатых жлобов, он бы только улыбнулся, ибо таких вариантов за свою бурную жизнь насмотрелся до дури. Но сейчас что-то холодное и противное защекотало в животе, что-то ужасно неприятное скользкой змеей поползло наверх к горлу. Челюсть не мог пока понять, что это обычный человеческий страх, нормальная реакция сохранения шкурки. И еще фактор внезапности. Он предполагал, что этот заморыш притащит каких-нибудь своих дохлых
Приятелей, и был готов к этому. Но что за него вступится сам Бетон?.. За которым столько мертвяков, что можно строить мемориал… Не может такого быть! Не по правилам!.. Бетон. Этот безумно спокойный взгляд, рука, спрятанная за спиной. Одно неосмотрительное движение, одно неосторожное слово, и он выхватит обрез, не знающий промаха… И ничего нельзя сделать. Помпуха осталась в машине. Кто ж знал? Как обидно…
- Предыдущая
- 36/52
- Следующая
