Прекрасная обманщица - Гэфни Патриция - Страница 54

• Предыдущая
• 54/102
• Следующая

– С чего это ты взял, что я – все еще твоя женщина? Да мне на тебя смотреть тошно! Может, я и была твоей женщиной в тот проклятый вечер, когда ты проиграл меня в карты, но теперь уж – дудки! Даже не смей ко мне прикасаться, Юэн Рэмзи, а не то я выцарапаю тебе глаза.

Юэн тоже рассердился, она это ясно видела, но ему хватило ума продолжить игру.

– Вот она, женская благодарность! Я с ног сбился в поисках, ночей не спал, чтоб тебя, дуру, спасти от петли, а ты мне заместо «спасибо» дерзить вздумала? Ладно, Кэтти, раз ты у нас такая гордая, оставайся со своим красавчиком, и пусть тебя вздернут на ближайшем суку, мне плевать! Ну как, довольна? Мне уйти?

Он загнал ее в угол, они оба прекрасно это понимали, и все же на какое-то мгновение Кэтрин всерьез задумалась: не отказаться ли от его услуг? Но здравый смысл возобладал над чувствами, и она неохотно покачала головой:

– Нет, конечно, нет. Просто помни, твоя помощь не дает тебе никаких особых прав на меня, вот и все.

– Только те права, что я всегда имел, милочка, – бросил он в ответ с подленькой усмешечкой, приводившей ее в бешенство.

– К этому разговору мы еще вернемся, – отрезала Кэтрин, чувствуя, что вряд ли сумеет достойно сыграть едва начавшийся спектакль до конца.

– Непременно вернемся, – кивнул Юэн и с довольной ухмылкой повернулся к Бэрку. – А теперь слушай меня внимательно, англичанин. Вот как мы поступим. Я тебя связывать не буду. Мы же не хотим, чтобы все проезжающие на нас глазели! Кэтти поедет впереди, ты – посередке, а я – сзади. И учти: мой пистолет смотрит тебе аккурат промеж ушей, так что даже не вздумай сбежать, а не то я проделаю в твоей башке лишнюю дырку. Если встретим английских солдат и они спросят, кто мы такие, скажешь, что ты майор и везешь нас обоих в Ньюкасл по приказу генерала Уэйда. Твой пистолет будет у тебя на боку, все чин чином, вроде как это ты нас охраняешь, да только он будет пуст. А вот мой будет заряжен: только попробуй схитрить – живо схлопочешь пулю. Садись пока на жеребца; как отъедем отсюда подальше, сменим седла и пересадим тебя на смирную кобылку Кэтти.

Кэтрин подивилась тому, на каком странном наречии изъясняется Юэн: это был вовсе не шотландский диалект, уж скорее его говор напоминал речь кокни, бедняка из лондонского предместья. Примерно так говорил помощник конюха, когда-то работавший у ее отца. Впрочем, как бы он ни назывался, этот акцент создавал нужное впечатление, делая Юэна точь-в-точь похожим на грубого, неотесанного и злобного простолюдина.

Они сели на лошадей и выехали за ворота фермерского коттеджа в том порядке, который указал Юэн. Светало, но холодный ветер уже нагнал свинцо-серые тучи, заслонившие солнце. Процессия двинулась на север. От вчерашней прекрасной погоды не осталось и следа. Порывы ледяного ветра то и дело налетали на всадников, заставляя их ежиться.

Все утро они ехали по тряской дороге. По пути им встретились несколько прохожих и даже небольшой отряд английских пехотинцев, направлявшихся на юг, к Манчестеру, но никто их не остановил и даже не обратил особого внимания. Кэтрин начала сомневаться, стоило ли на самом деле тащить с собой Бэрка. В этом не было необходимости, наоборот, это только все усложняло. Теперь ему точно известно, что они направляются в Эдинбург; если они отпустят его на границе, когда достигнут Чевиот Хиллз, он сможет оповестить об их побеге солдат генерала Уэйда, как только доберется до Гексэма. Может, им стоит довезти его с собой до самого Эдинбурга и отпустить прямо в городе? Насколько ей было известно, весь город, за исключением разве что королевского замка, все еще был занят войсками принца Чарли. Юэн мог продолжить путь на север и найти убежище в лоне своей семьи в Инвернессе, ну а ей ничего не стоило скрыться в роскошном городском особняке ее матери на Бельмонт-Крессент, где никому и никогда не пришло бы в голову разыскивать Кэтти Леннокс.

Нет, такой план никуда не годился, она это сама отлично понимала. К тому же, чем скорее они избавятся от майора Бэрка, тем лучше. Если бы решение зависело только от нее, она остановилась бы прямо здесь, на дороге, привязала бы его к первому попавшемуся дереву, забрала бы его лошадь и оружие и поскакала бы на север, к дому, самым быстрым галопом. Тогда бы ей не пришлось ощущать, как его мрачный взгляд сверлит ей затылок, не пришлось бы терпеть исходящую от него враждебность, вонзающуюся точно нож между лопаток. Ей нетрудно было представить, что он сейчас испытывает. Она понимала, что унизила его, и знала, что за это он возненавидит ее навсегда. Пусть непреднамеренно, но она нанесла удар в самое чувствительное место: уязвила его гордость. Кэтрин не спрашивала себя, почему для нее это так важно и как получилось, что ей было бы гораздо легче причинить вред себе самой, чем Бэрку. Допустить хоть на миг, что он ей небезразличен, она не могла. Это было невозможно, немыслимо, просто невыносимо. Это было бы издевательством надо всем, во что она верила, о чем мечтала последние четыре года. Признать нечто подобное означало бы предать Майкла и обесчестить семью. А Бэрк посмеялся бы над нею. Кэтрин вовсе не была трусихой, но так далеко ее мужество не простиралось.

У нее было предостаточно времени, чтобы хорошенько поразмыслить о Юэне Макнабе. Кэтрин знала его всю свою жизнь, и он ей никогда не нравился. Он был четвертым из семерых сыновей в хорошей семье, состоявшей из порядочных и набожных приверженцев епископальной церкви.[24] Все остальные дети стали гордостью своих чопорных и строгих родителей, а вот Юэн всегда был паршивой овцой в семье и с самого детства отличался жестокостью. Как-то раз, когда Кэтрин была еще совсем маленькой, она укусила его за коленку, увидев, как он зверски избивает лошадь. Ни он, ни она в глубине души так и не забыли этот давний случай и не простили друг друга, но после гибели Майкла Юэн начал откровенно и нагло ухаживать за нею, вернее, домогаться ее самым оскорбительным и непристойным образом. Женщины всегда становились для него легкой добычей, и он презирал их за это. Ей казалось, что он преследует ее так упорно лишь по одной причине: она никогда не скрывала своего отвращения к нему. Его привлекала именно ее неприязнь. Кэтрин ни за что на свете не стала бы поддерживать с ним никаких отношений, будь он хоть трижды кузеном Майкла, если бы только Юэн не оказался таким богатым источником полезных сведений о движении северных кланов, о политических настроениях в южной части Шотландии, о развитии революции в целом. Она знала, что у него есть друзья, находящиеся в самой гуще событий, и что он сам не раз выполнял секретные задания якобитов. Когда ее отец погиб, и она решила принять непосредственное участие в восстании, ей поневоле пришлось обратиться к Юэну за советом, а он познакомил ее с Оуэном Кэткартом.

Оуэн Кэткарт. Это он придумал план с похищением документов, из-за которого она теперь оказалась в безвыходном положении. Как только они сделают привал и отойдут подальше от Бэрка, она спросит у Юэна, где сейчас Оуэн Кэткарт и знает ли он о том, что с ней случилось. Кэтрин надеялась, что Оуэна не арестовали. Он показался ей человеком расчетливым и холодным, но она ни на минуту не сомневалась в его порядочности, равно как и в его искренней преданности делу Стюартов. Это выгодно отличало его от Юэна, для которого, по глубокому убеждению Кэтрин, революция была всего лишь предлогом, позволявшим ему вести разгульную и бесчестную жизнь.

День уже начал клониться к закату, стало смеркаться, а они все ехали и ехали. Кэтрин думала, что они остановятся в Пенрите, но нет, Юэн даже не сбавил шаг. Она с трудом держалась в седле от усталости и в сгущающихся сумерках еле различала колеи на дороге, когда Макнаб наконец окликнул ее и объявил привал. По его указанию она повернула лошадь на грунтовую аллею, по обеим сторонам которой тянулись высокие кусты живой изгороди, безлиственные в это время года, и вскоре выехала к стоявшему на поляне сельскому домику с хозяйственными пристройками сзади. В одном из окон горел свет, из трубы над крышей вился дымок.

• Предыдущая
• 54/102
• Следующая