Двойной угар, или Охота на павиана - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 10

• Предыдущая
• 10/15
• Следующая

Я поднялся, подошел к застреленному чуваку и с огромным трудом вытащил из его сжатых пальцев отечественный «ТТ», который покойный при жизни пытался спрятать под подносом. «От Парижа до Камчатки нет надежнее рогатки».

Вы, естественно, удивлены. Какого рожна ты, обезьяна, завалил невинного официанта? Ну, насчет невинности я бы попросил. Объясняю, как бывший разведчик нынешним лохам.

Во-первых, наш официант никогда не подойдет к тебе сам. Его надо очень настойчиво требовать, угрожая жалобной книгой и грозным папой. Во-вторых, наш официант никогда сразу не согласится с вашим заказом, потому что заказанного вами, к сожалению, не окажется по причине окончания оного. Но даже и это не главное. Конечно, лжеофициант слышал и про китайскую рыбу куросао и про обязательный соус. Но слышал так, по верхам. Рыбу куросао нельзя приготовить быстро. Ее надо вываривать ровно сорок семь минут по секундомеру. Больше или меньше – мгновенная смерть. Так что, мужчинка, извини.

Я сорвал с гарсона бабочку и расстегнул белую рубашку. Так и есть. Легкий бронежилет. Жидковато будет.

Тот же приемничек и такой же наушник. Запасная обойма в кармане.

Пистолет и обойма переместились за мой ремень. Бенгальские огни, пошипев, затухли. Так-так-так… Охотнички сменили тактику. Узнав, что я разделался с номером первым и почуяв во мне вовсе не обещанную безопасную дичь, решили в лоб не идти. Обмануть хотят, дурики. Ладно, от каждого по способности, каждому по труду. Это вас касается, халдей.

Я иду за стойку, не опуская ружья, за стойкой – выход на кухню. Пусто и уныло. Одинокая микроволновка, в которой приготовили мой заказ. Гравировка на стеклянной дверце. «Александру Боярину за победу в финале конкурса „Загадай мелодию“. Боярин, Боярин… Где-то слышал. Ах да, „Русский таран“. Пара кастрюль, аквариум с живой рыбой. Рыбный день. Вернее ночь. Я покормил рыбок сухим кормом, хранившимся в одной из кастрюль, и вернулся в зал.

Четыре часа одна минута. Кто говорит, что минуты тянутся, а годы летят? Увы, летит все. Со сверхзвуковой скоростью. А как хочется остановиться, задуматься. Поговорить о прожитых годах, о вечной молодости и системе «Полароид». Живите настоящим, друзья мои, живите настоящим.

Ну вот, испортил сам себе настроение. Другой бы счастлив был, что еще одного клиента на тот свет спровадил, а мне ужасно грустно.

В подавленном настроении я вернулся в холл. К черту. Искать выход в такой обстановке просто невозможно. Пожалуй, стоит спокойно разобраться с охотниками. Сколько их там у нас осталось? Трое. Даже если не найду выход и головушка моя превратится в кисель, буду знать, что страдаю не напрасно. Сам погибай, а товарища забивай.

Они меня быстро найдут. У них приемники, а у меня жучки и, кстати, педикулез. Но это так, между прочим. Настройся на лучшее. «Флавиан плюс». Концерт по заявкам. Презент.

Мне вдруг опять стало хорошо. В голове заиграла мелодия. Знакомая до чертиков. А, это же…

Я поставил ружье к колонне и начал танцевать ма-карену. Раз-два-три – а-гап!

Я закрыл глаза. «Макарена, макарена». А-гап! Я засмеялся. Все-таки смог осилить этот танец. А-гап!

Чпок! Я отличил бы этот звук от сотен других. Хрустящий лязг металла и гулкий щелчок. Такой звук издает только одна штука на свете. Затвор автомата Калашникова. Доплясался, мечтатель. Тебя уже нашли.

Я убрал руки с пояса и тихонько-тихонько повернул голову. До ружья было метра три. До пистолета сантиметра три. Иди-ка сюда, малыш.

– Пушку на землю!

– Здесь нет земли, тут линолеум от «Искрасофта».

– Тогда на линолеум! И без глупостей. Что было делать? Вот оно, проклятое благородство. Ну не могу, не могу стрелять в женщину. Вы что думаете, я не смог бы в прыжке выхватить пистолет, попасть между глаз противнику и мягко приземлиться? Поверьте, товарищ был бы мертв до того, как я опустился бы на линолеум. Но женщины… Кто еще позаботится о них, кроме двух Джонсонов?

Я бросаю пистолет в сторону. Отказать в просьбе такому ангельскому голосу?! – Повернись! Поворачиваюсь.

– Флавиан?!

– Ксения?!

«Я работаю палачом в одном из наших лагерей. Работа ответственная и нервная. Иногда до обеда еще далеко, голод напоминает о себе, а приговоренные все прибывают и прибывают. Но я нашел для себя выход. „Стингерс“! Отличный дизайн, великолепная конструкция. Полон снарядов – щелк и порядок! „Стингерс“ – мощное оружие, бьющее прямо в цель!»

Она была прекрасна. Еще милее, еще желаннее, чем тогда, в Сочи. Сшитый явно по заказу маскировочный комбинезон плотно обтягивал стройную фигурку, высокие армейские ботинки отражали свет лампочек, кепочка «а-ля командос» скрывала чудесные волосы. Верхняя пуговичка комбинезона была расстегнута, что делало Ксению сексапильной, как Шэрон Стоун.

Такой же микрофончик в ушке, проводочек… И автомат, нацеленный прямо в мое сердце.

– Ну что же ты, Ксения? Стреляй, доставь себе удовольствие. Ты ведь этого хотела? Ты ведь заплатила бешеные деньги…

– Флавиан…

Она опустила автомат. Я не двигался.

– Здесь есть неплохой ресторанчик, – прервал я немую сцену. – Может, посидим, объяснимся. Там классный «Чибо».

– Извини, я не пью кофе.

– Но не здесь же стоять? Тут где-то парочка твоих конкурентов бегает.

– Пойдем.

Ксения протянула мне руку. Рука была влажной и мягкой. Ну откуда, откуда в людях столько похоти?

Она повела меня по коридору. Ружье я забыл в холле.

– Я смотрю, ты все-таки научился танцевать макарену?

– А я смотрю, ты по-прежнему моешь голову чем придется?

– С чего ты взял?

– Шляпка.

– И не говори, перхоть замучила. Ксения довела меня до каких-то дверей.

– Я, когда тебя искала, случайно на комнатку наткнулась. Здесь хоть мебель есть.

– Это все режиссер, мой бывший муженек. Он заявил, что тебя повязали менты и упаковали в кутузку. Мол, надо будет пойти дать показания.

Такое может только присниться! Мебель от «Ангелины». В комнате стояла широкая двуспальная кровать, пара кресел, журнальный столик. Замка в дверях не было, жалко. Значит, будут мешать.

Ксения бросила автомат на кровать, упала в кресло, вытащила из уха микрофон.

– Хорошо ловит? – кивнул я на приемник.

– Ничего. Чем ближе объект, тем сильнее сигнал.

– Я так и думал.

– У тебя тоже перхоть?

– Никогда не страдал.

– Зачем же тогда кепочка? Здесь же жарко.

– Кепочка… Снял бы, да боюсь голову потерять. Между прочим, твой приемник ловит сигнальчик из этой кепочки. И если я не разминируюсь через час сорок пять минут… Ой как больно будет. Хуже, чем зуб вырвать. ~ Что значит не разминируешься?

– Не найду выход с дешифратором. Но что мы все обо мне да обо мне? Я ждал тебя тогда, Ксения. Каждый вечер ждал. Почему ты не пришла? Я ведь мог не выдержать и напиться.

Ксения расстегнула еще две пуговички (ой, мама родная, сейчас улечу!) и достала черный шнурок с ракушкой.

– Я не забыла тебя, Флавиан. Слеза скатилась из моих глаз на брюки. Я бросился к Ксении. – Но тогда почему, милая моя, почему? Ксения злобно сверкнула глазами.

– И ты поверила, Ксения?

– Он показал мне заметку криминальной хроники местной газеты.

– Господи, ты веришь всему, что пишут в газетах?

– Теперь не верю. Потом он сказал, что тебе дали шесть лет – от звонка до звонка. Я не стала добиваться свидания. Не могла представить тебя за решеткой.

– Как жесток мир! Но что было дальше? Как ты оказалась здесь, как кино?

– Кино так и не досняли – не хватило пленки, а спонсор не дал. Но я вышла замуж за режиссера, мне ведь было уже все равно. Муж умер через год после свадьбы. Так и не привык к моему темпераменту. Я вышла замуж во второй раз. За президента крупной компании, то есть за деньги. Но он не любит меня, я это чувствую. Все, что его интересует в общении со мной, – банальная эякуляция. Я для него словно надувная кукла. Мы живем уже пять лет, но я так и не дождалась от него душевной теплоты. Он ведь деловой человек, прям не плюнь рядом. Хоть бы ромашку подарил, а то одни брюлики. Детей у нас нет, он считает, что я не доросла до материнства. Чего у него в избытке, так это денег.

• Предыдущая
• 10/15
• Следующая