Маг без магии - Казаков Дмитрий Львович - Страница 8

Ближе к задней части храма столпились люди. За их спинами не разглядеть, что именно происходит, видна лишь статуя старца в ниспадающих одеждах. Выглядит словно живая, подтверждая мастерство ваятеля.

Мерзкое пение закончилось, по залу пронесся шорох, и сильный голос, при первых звуках которого Харальд вздрогнул, произнес:

– Служение завершено! Идите, благочестивые люди, и бог не будет глух к вашим молитвам! Он пошлет здоровье вам и вашим семьям!

Люди поспешили к выходу, и вскоре стало видно скрытое до сих пор пространство у задней стены. Сверкало белизной мрамора большое возвышение, испятнанное черными полосами ссохшейся крови.

«Вот для чего тут жгут благовония!» – подумал Харальд с омерзением.

Недалеко, спиной к нему стоял невысокий мужчина в белом до пола балахоне, со светлыми волосами, свободно ниспадающими на плечи. Желтые блики бегали по густым прядям, словно пойманные бабочки.

При его виде сердце Харальда словно заледенело. Не в силах пошевелиться или что-то сказать, он стоял и смотрел, как служитель бога поворачивается, медленно… очень медленно…

– Служение закончилось, – проговорил Харальд Младший, с удивлением глядя на застывшего прихожанина. – На сегодня все. Или у вас частное дело к храму… или ко мне?

Он сделал шаг вперед, подол одеяния с легким шорохом волочился по полу.

Прихожанин двинулся навстречу, и когда на лицо его упал свет, то служитель Больного Бога остолбенел. Ощутил, как стальная рука перехватывает дыхание и что в храме становится нестерпимо жарко.

Он словно стоял перед плохим, искажающим отражение зеркалом.

Человек перед ним был светловолос и худощав. На узком, иссеченном морщинами лице блестели прозрачные, как горный лед, глаза. В них застыло странное выражение, будто лед, готовясь растаять, набух влагой.

– Нет, – прошептал Харальд Младший, с трудом пропуская воздух через пересохшую глотку. – Невероятно! Не может быть! Сгинь, морок!

Ему казалось, что он кричит, а на самом деле губы едва двигались, рождая шепот.

– Все может быть, – отозвался Харальд. Он смотрел в лицо сыну и видел себя, молодого, сильного… и еще видел глаза Асенефы, яркие, как молодая трава.

Воспоминания причиняли боль, но в этот момент она была даже приятна. – Здравствуй, Младший!

– Здравствуй… отец. – Слово упало, как тяжелый камень, и видно было, какого труда стоило служителю Больного Бога произнести его. Лицо его стало одного цвета с балахоном. На нем жили только ставшие неестественно огромными глаза.

Они обнялись, и, только почти уткнувшись в волосы отца, Харальд Младший понял, что они не светлые, а совершенно седые.

– Тебе не стоило сюда приходить, – сказал он с усилием, отстраняясь. Глаза щипало, а из груди рвался дурацкий, такой детский крик: «Где ты был все эти годы, отец?»

– Почему? – удивился Харальд.

– Больной Бог… он живет внутри меня, и тебе повезло, что сегодня я – это я, а не оболочка для гнусной твари! – с чувством проговорил Младший. Глаза его сверкали, а губы кривились. – Он ненавидит магов и если бы решил, что ты опасен, то попросту убил бы тебя. Моими руками!

– Я более не маг, – сказал Харальд, нахмурившись. – Ценой освобождения от Книги стала потеря колдовских способностей.

– Как я завидую тебе! – воскликнул Младший. – Ты смог освободиться от рабства, я же – самый жалкий из рабов! Если надо хозяину – лечу, а вдруг придет такая необходимость – буду убивать. Я уже делал это, и не раз… Я уничтожал Владетелей, одного за другим, как кроликов, и никто не мог остановить меня!

Его трясло, словно в лихорадке. На щеках появились заметные даже в полумраке багровые пятна.

Харальд ощутил, что его распирает гнев. На судьбу, которая так жестоко распорядилась жизнью сына, сделав ее совсем другой, чем у отца, и в то же время сходной. Хотелось вытащить меч и разнести на куски статую бога, стереть с мраморного лица бесстрастную улыбку.

Сдерживало только четкое осознание того, что это не поможет.

– Я пытался бороться с этим, но не смог! Не смог! – Последние слова Младший почти выкрикнул.

– Успокойся! – произнес Харальд жестко, кладя руку на плечо сыну и ощущая под пальцами твердые, точно камень, мышцы. – Твоя участь страшна, и я понимаю тебя как никто другой. Проклятая Книга также держала меня в рабстве, делая жизнь пустой и бессмысленной. Но не для того я воскрес из небытия, чтобы простить богу то, что он отнял у меня сына!

Младший слушал, глаза его блестели надеждой.

– Пусть я более не Владетель, но клянусь самой священной для мага клятвой – Цветом своим, что найду способ освободить тебя от власти бога! – Слова звучали напыщенно, но Харальд чувствовал, что не в силах выражаться конкретнее. Слишком сильны были чувства и слишком слаб рассудок, чтобы справиться с ними.

– Спасибо, – сказал Младший с горькой усмешкой. – Хотя я не особенно верю, что у тебя получится. Но уже то, что ты пришел, вселяет в мое сердце веру в невозможное! Она не даст мне отчаяться окончательно!

– Я никогда не клялся зря! – сказал Харальд зло. – Сделаю все, чтобы выполнить обещанное! А как ты попал под власть бога?

– Долгая история. – Младший помрачнел, на щеках его заходили желваки. – По собственной глупости и трусости.

– Мир жесток, – покачал головой Харальд, – всякая тварь готова воспользоваться твоими слабостями, но мало кто способен научить, как стать сильнее.

– Точно, – кивнул Младший. – А где ты был, отец? Ведь я искал тебя!

Харальд дернулся, точно от удара:

– Даже если бы нашел, то это доставило бы тебе мало радости. Одно скажу – я не знаю ничего о том, что произошло за эти годы.

– Случилось много всего… – Младший замялся, видно было, что он колеблется. – Я был… в замке Триз, пять лет назад.

– И что там? – Сердце Харальда словно обдало теплой водой, яркой волной нахлынули воспоминания: серые стены над зеленой щетиной леса, обветшалый ров, неистребимый запах дыма, кабаньи головы на стенах…

– Замка больше нет! – Каждое слово гулко отдавалось в голове, как в обширной пещере. – Он разрушен лесными варварами! Рода фон Триз более не существует!

Жаль.

Харальд почувствовал себя так, словно его бросили в ледяную воду: замок уничтожен, родичи погибли – как такое может быть?

Когда он вновь взглянул на сына, то увидел, что лицо Младшего странно преобразилось. Глаза потемнели, вокруг них залегли тени, рот сложился в жестокую усмешку.

– Отец, уходи быстрее! – проговорил он. – Я чувствую, что во мне пробуждается бог! Лучше не рисковать!

Харальд хотел возразить, что он не боится никакого бога, но взглянул на сына и невольно вздрогнул. Сквозь человеческие черты начинало проступать нечто страшное, нелюдское.

– Я ухожу, – Харальд повернулся, махнул на прощание рукой, – но вернусь обязательно, и тогда мы посмотрим, кто сильнее – человек или бог!

В большой зале постоялого двора «Зеленая жаба» сладко пахло прелой соломой. Несмотря на вечернее время, посетителей было немного, и хозяин заведения мог из-за стойки наблюдать за всеми.

Ревел огонь в камине, шушукались о чем-то в углу темные личности, забредшие на огонек из расположенного неподалеку речного порта, шумно гуляли завсегдатаи. На этих хозяин не обращал особенного внимания – зачем смотреть на то, что и так видишь каждый день?

Взгляд его то и дело возвращался к одинокому гостю, сидящему за небольшим столиком у двери. Пиво в его кружке за последние полчаса не убыло, а на лице застыла маска напряженной сосредоточенности. Само лицо было морщинистое, обветренное, а волосы гостя, хоть и седые, вовсе не выглядели старческими.

Появился он в середине дня и, не скупясь, заплатил вперед за три дня. Вел себя тихо, драк не затевал, даже к служанкам не приставал, но все же что-то шептало битому жизнью хозяину, что с гостем этим не все в порядке. Больше всего пугало то, что не удавалось определить род его занятий. Для родовитого одет скромно, да и без свиты. Не мастеровой, не купец. Привычкой носить оружие похож на наемника, так у тех свои заведения есть, и в «Жабе» им делать нечего.