Никогда не говори «Никогда» - Берристер Инга - Страница 24

• Предыдущая
• 24/31
• Следующая

Мужское желание, нетерпение, чувственный голод — это было знакомо Венди, придавало ей силы, одновременно ослабляя обуреваемого этими чувствами мужчину. Но мужская нежность и ласка, желание доставить ей наслаждение?.. Это было ей совершенно чуждо и поэтому злило и пугало ее. А еще больше — желание отдать взамен частицу себя. Подобное желание не возникало у нее с той поры, как отец оставил ее и она поняла: отдать свою любовь мужчине — все равно что позволить ему причинить себе боль.

Любовь?! Но ведь она не любит Майкла… Да, ей хотелось касаться его, целовать его, прижиматься к нему, но все это ничего не значило. Ровным счетом ничего… Да и как могло что-либо значить, если на уме у него было совсем другое?..

Пальцы Майкла ласково поглаживали внутреннюю поверхность ее бедра. Почему раньше ей казалось, что он должен быть плохим любовником? Напротив, ни один из опытных, искушенных мужчин, с которыми она прежде имела дело, не были способны до такой степени возбудить ее всего одним поцелуем, единственным прикосновением.

В свете наступающего дня, сквозь неизвестно почему выступившие слезы, Венди прекрасно видела все его обнаженное возбужденное тело. Он, казалось, не обращал на это никакого внимания, больше занятый тем, чтобы доставить ей наслаждение. Его тело было великолепным, с хорошо развитой мускулатурой, но в то же время он совсем не походил на карикатурного, практически лишенного мужской сексуальности атлета.

Ей захотелось прикоснуться к этому телу, изучить его все, с головы до пят — но не хладнокровно и расчетливо, преследуя свои цели, а чтобы получить удовольствие… и доставить удовольствие ему.

Она закрыла глаза, пытаясь оградить себя от этого искушения. Но разве можно отгородиться от своих собственных чувств, мыслей… от своей ранимости и причин, ее вызвавших?

— Остановитесь… Я не хочу этого.

Майкл прекрасно расслышал ее слова, но ему понадобилось несколько секунд, чтобы их истинный смысл дошел до него сквозь туман чувственного наслаждения, которое доставляло ему горячее, отвечающее на каждую его ласку тело Венди. Одна мысль о том, как она поведет себя, когда он дойдет до самого конца, до кульминации, заставляла его сердце биться в бешеном ритме.

Он не хотел спешить, оттягивал этот долгожданный момент, целовал и ласкал каждый сантиметр ее тела, касался языком самых чувствительных мест, ожидая, пока она не будет окончательно готова принять его, чтобы захлебнуться в горячих волнах экстатического освобождения.

И вдруг она говорит, что не хочет этого! Что не хочет его! Неохотно, очень неохотно, принял он ее отказ.

Почувствовав себя свободной, Венди немедленно встала с постели. Дрожащие ноги почти не держали ее, она чувствовала себя совершенно разбитой, ее обуревали паника и страх…

— Нет, — громко повторила она, изо всех сил стараясь перебороть бушующие в ней эмоции.

Майкл, потянувшийся было ей вслед, бессильно уронил руки.

— Этим утром я звонила тебе несколько раз, но никто не отвечал.

— Да, меня не было, — лаконично ответила Венди матери.

Только менее часа назад ей удалось наконец попасть в свою квартиру — с помощью слесаря, обменявшегося с Майклом понимающим мужским взглядом, пока она объясняла, как попала в столь затруднительное положение.

Суета, сопровождающая эту процедуру, разумеется, привлекла миссис Риджуэй, вышедшую посмотреть, что происходит. Венди чуть сквозь землю не провалилась, когда на вопрос старушки, где она провела ночь, Майкл незамедлительно ответил:

«Со мной».

Она совсем не испытывала смущения и чувства вины в том, что она провела ночь с мужчиной, скорее ее беспокоила нелогичность собственного поведения. Венди до сих пор никак не могла поверить в это. Она, всегда по праву гордившаяся тем, что умеет обуздывать свои чувства, неожиданно настолько переполнилась ими, настолько испугалась их, что сумела найти прибежище лишь в типично женском, даже скорее девичьем, поведении, которое, как ей всегда казалось, характерно лишь для нервных юных девственниц.

— Венди, ты меня слушаешь?

— Да, мама, слушаю, — ответила она внезапно охрипшим голосом. Венди смутно сознавала, что мать вновь завела свои жалобы по поводу свадьбы Грейс, но была слишком занята своими мыслями, чтобы вовремя остановить ее.

— Совершенно не понимаю, зачем твоему отцу было устраивать свадьбу Грейс у себя. Она ведь даже не его дочь. Конечно, ему всегда доставляло удовольствие демонстрировать свои теплые отношения с дочерью женщины, ради которой он бросил меня… Он и теперь хочет показать всем, что предпочитает ее тебе…

Венди вздохнула. Она слышала все это уже множество раз.

— А может быть, он искренне предпочитает ее, — спокойно заметила она. — В конце концов, она… гораздо более подходит на роль его дочери.

— Ерунда… Он сделал это только назло мне. Хорошо еще, что ему не пришло в голову пригласить меня. Хотя я все равно бы не пошла. Да, между прочим… — Голос матери предательски дрогнул. — Что ж, мне рано или поздно придется сказать тебе… Я тоже собираюсь замуж. Свадьба будет очень скромная, — подчеркнула она. — Так что все равно во время свадьбы Грейс мы будем уже в свадебном путешествии.

Венди тяжело вздохнула.

— Понимаю, — сказала она как можно более безразличным голосом, стараясь отогнать от себя образ матери, стоящей бок о бок с нескладным, еще не вполне сформировавшимся юнцом, ее теперешним любовником, и дающей то, что, по ее мнению, было просто насмешкой над клятвой новобрачной.

— А миссис Бронкс… Она примирилась с тем, что вы с Питером поженитесь?

— С Питером? Не смеши меня, Венди. Я выхожу замуж вовсе не за Питера — он ведь еще совсем мальчишка…

— Не за Питера, — с расстановкой повторила Венди. — Тогда за кого же ты выходишь замуж, мама?

— За Хэмфри Доддса, разумеется, — раздраженно сказала мать, как будто отвечая непонятливому ребенку. — За кого же еще?

Хэмфри Доддс был одним из старейших друзей матери. Он знал ее еще до того, как она встретила Джеймса Нортона и вышла за того замуж, и, насколько известно Венди, все эти годы оставался ее верным поклонником. Когда у матери были неприятности, она обращалась за помощью именно к Хэмфри. Он был ее опорой, единственным верным другом. Он любил мать с той поры, как Венди себя помнила, но никогда прежде мать не давала повода даже подумать о том, что она может вернуться к старой привязанности.

— Хэмфри, — ошеломленно повторила Венди. — Но мама…

— Я знаю, что делаю, — решительно прервала ее мать. — Мне нужно было выйти за него много лет назад, но я хотела показать… доказать твоему отцу, что не только он может менять партнеров, когда заблагорассудится… Знаешь, я недавно его встретила… С ним были эти трое детей — тройняшки. Как он постарел… Бедняга. Мне даже стало почти жаль его. — Она помолчала. — Мы с Хэмфри собираемся обвенчаться на Багамах, — продолжила мать. — Очень романтично… Пора бы и тебе замуж, Венди.

— Мама… — начала было Венди, но мать, уже успевшая сообщить ей все, что хотела, попрощалась и повесила трубку.

Так значит, мать выходит замуж… в очередной раз. Ну что ж, по крайней мере, это будет Хемфри, а не Питер, утешила себя Венди. Бог даст, такое решение окажется самым лучшим из всех, которые мать приняла в своей жизни.

Ее собственные решения, не в пример матери, все до одного были разумны и хорошо продуманы. Она никогда не руководствовалась эмоциями, не позволяла им управлять собой. До сих пор — никогда…

— Кроме того, мистер Олен-Райт просил меня выяснить, не сможете ли вы встретиться с ним и показать материалы, которые успели подготовить, — закончила разговор секретарша Рендольфа.

— Но у меня пока что нечего особенно ему показывать, — не совсем правдиво возразила Венди.

Миссис Кьюсак, очевидно, получила указание от Майкла не принимать ее возражений, потому что продолжила со спокойной настойчивостью:

— У него будет свободное время после четырех, а на уик-энд он собирается лететь домой и доложить о положении дел мистеру Фримену.

• Предыдущая
• 24/31
• Следующая