Выбери любимый жанр

О бедном Кощее замолвите слово - Громыко Ольга Николаевна - Страница 17


Изменить размер шрифта:

17

– Костюшенька, я тебе супчика куриного принесла, испей, касатик! Дела делами, а желудок-то пошто голодом морить, он у тебя и так слабый…

Из-за двери как захохочут на три голоса, а Кощей как выскочит, как гаркнет с досады:

– Ты что это, карга старая, меня перед коллегами срамишь?! Я тебя сейчас саму курицей оберну и в щах съем!

– Принести тебе щей, Костюшенька? – Засуетилась бабка. – Сейчас сбегаю разогрею…

Кощей дверью хлопнул – у Прасковьи Лукинишны миска на подносе так и подскочила, плеснула супчиком.

А запах-то от кушаний в щелку проскользнуть успел, перебил чародеям настроение рабочее, из покоя выманил.

Расстаралась стряпуха – стол от яств так и ломится, в центре лебедь печеный яблочко в клюве держит, в бутыли обомшелой вино столетнее, янтарное, играет. У Финиста слюнки потекли:

– Люблю я к Кощею в гости ходить! В кои-то веки попотчуюсь всласть, а то мою скатерть-самобранку моль побила, и как раз то место, где при развороте водка являться должна, вот горе-то!

Ворон бровь седеющую поднял, на меня с хитринкой глянул:

– Что водка, вот ежели мне Василиса из своих рук чарку уксуса поднесет, слаще меда покажется!

Вольг его локтем подталкивает:

– Ты на чужих жен поменьше засматривайся, старый пень, а то как бы в Кощеевой руке мед уксусом не обернулся!

«Да, – думаю, – с такими шутниками без привычки за стол садиться боязно – затрунят, засмущают досмерти». Притулилась тихонечко рядом с мужем – он, знаю, в обиду не даст.

Чародеи вино столетнее по чашам разлили, за хозяина да хозяйку подняли, как обычай того велит. Финист чашу осушил – пуще прежнего развеселился, мужу моему подмигивает:

– А знаешь ли ты, Кощей, что опосля седьмой свадьбы, да еще на Василисе-красе, прошел в народе слух, будто сила твоя – в яйцах?!

Я пирожок жевала – поперхнулась. Прасковья Лукинишна меня по спине хлопает, Финиста бранит:

– Да как у тебя, окаянного, язык повернулся – таку непотребщину при дитятке безвинном ляпнуть! Не слушай его, Василисушка, он охальник известный, при нем и покойник в гробу покраснеет да сам крышкой накроется!

Вольг да Ворон хохочут безудержно, Кощей сквозь смех друга журит:

– Ты, Финист, завсегда найдешь, чем нас потешить, за столом тем паче…

– Я-то тут причем? – Оправдывается Финист, а у самого глаза хитрющие! – Народ придумал, с народа и спрашивай! Наш народ на выдумки горазд, вон давеча купец заморский на привозе шапкой-невидимкой торговал, таку цену непомерную заломил, что простой люд три дня приценивался и отходил, покуда нужный богатей не сыскался, поп тутошний. Купил шапку, одел – и прямиком в женскую баню! А она там от пара возьми да отсырей – известное дело, механизм тонкий, забарахлила… От-то визгу было!

Прасковья Лукинишна ему скорей ребрышек бараньих на тарелку кладет:

– На-кось, погрызи, коль свой язык без костей!

Откушали чародеи, потолковали о пустяшном, по три чарки вина выпили и давай куда-то собираться – а на дворе уж ночь глухая, звезды зажглись, месяц рожки выпростал.

– Ну, Василиса, пожелай своему мужу удачи, да и нам заодно. – Говорит Ворон, первым из-за стола вставая. – Она нам сегодня дюже понадобится – придумал Кощей, как Марью Моровну сыскать, только для того цельную ночь всем вместе колдовать надобно, а наутро первый луч солнечный нам ее логово последнее и укажет.

Прасковья Лукинишна тут же запричитала:

– Куда ты, Костюша, пойдешь на ночь глядя, там уже роса взялась, не ровен час, ноги вымочишь!

– Небось не сахарный, не растают ноги-то. – Сквозь зубы цедит Кощей. – Ты лучше за Василисой приглядывай, займи ее чем на кухне, чтобы при тебе была. А тебя, Черномор, пуще того прошу – не спи ночь, покарауль у дверей недреманно. Чует мое сердце – прознал душегубец, что этой ночью вся колдовская сила при мне будет, попробует самолично в терем взойти.

Черномор нахмурился, кулаком стиснутым себя в грудь широкую ударил – только звон от кольчуги пошел:

– Муха не пролетит!

Кощею от того не легче:

– Ты, на мух отвлекаясь, бирюка не пропусти! Не тебе, Вольг, в обиду сказано…

– Да какие там обиды! – Усмехается чародей. – Моя слава вперед меня бежит, да и за коня среброгривого, берендейского, по-хорошему мне одному надо бы ответ держать…

Ой, чую, что-то тут неладно!

– Погоди, неужто от колдовства вашего в обереге сила иссякнет?

Повинился муж:

– Не иссякнет, а отозвал я ее временно, до первых петухов; кто его знает, как там у нас дело обернется – каждая крупица сгодится.

Гляжу – и впрямь череп светиться перестал, камень как камень.

– Да может, его и нет давно, того ворога, – пробует Кощей меня утешить, а у самого такой вид, словно перед гробом венки несет, – за месяц ни разу не объявился.

– Ага, – говорю, – помер своей смертью, не дождался, сердешный, когда же его наконец изловят да вразумят! Что ж ты тогда воеводе спать заказал, меня на кухню гонишь – вареники свои любимые на поругание отдаешь?

Кощей отговаривается нескладно:

– То на всякий случай, для общего спокойствия…

Вот ужо утешил! Бросила я в сердцах:

– Как бы ваше спокойствие моим упокойствием не обернулось!

Сошлись мы с Кощеем нос к носу – я на цыпочки встала, он голову опустил, подбоченились оба, руки в боки, чисто петухи бойцовые – сцена семейная, челяди да гостям на потеху:

– Что ж, удачи тебе, муженек – не Марью Моровну, так хоть жену схоронишь: мелочь, а приятно!

– Ты, женушка, сама кого угодно с этого света сживешь и на том покою не дашь!

– Тебе-от покой дороже жены!

– Потому как жена непомерно дешева!

– Промежду прочим, три пуда золотом!

– Отпиши батюшке – я вдвое приплачу, ежели он тебя назад заберет!

– Ой-ой-ой, смотри не поистраться, на восьмую жену казны не хватит!

Тут Кощей как заорет дурным голосом:

– Хорошо, будь по-твоему! Никуда я не пойду, останусь тебя стеречь, пущай Марья Моровна и дальше по селам детей крадет, кровушку из них цедит на потребу чародейскую, черный мор на царства-государства напускает, ежели что не по ней!

Сел на пол и давай сапоги стаскивать.

Стыдно мне стало – в самом деле, кто меня в тереме-то тронет, при челяди, под охраной воеводиной? Ставни-двери запереть изнутри, и пущай там себе ворог неведомый вокруг частокола рыщет несолоно хлебавши.

17
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело