Смертельное правосудие - Бернхардт Уильям - Страница 40

• Предыдущая
• 40/65
• Следующая

– Может, вы и правы. – Кричтону, похоже, понравилась идея красиво выйти из неудавшейся игры. – Кто займет мое место? У нас не все позиции заняты.

– Верно. Но кроме Кэндис поставить некого.

Кричтон посмотрел на Роба так, словно тот предложил поставить на место подающего какое-нибудь бревно, но все же вынужден был кивком выразить согласие.

– Кэндис, – крикнул Роб, – выходите на поле.

Кэндис пожала плечами.

– Я никогда в жизни не подавала мяч.

– Поставьте меня, – вышла вперед Кристина, надевая перчатку. – Я дважды была подающим, когда играла за "Свайзе и Рейнольдс". Мы тогда выиграли чемпионат.

Несмотря на боль, на лице Кричтона появилась усмешка.

– Это была... женская лига?

Кристина не растерялась.

– Совершенно верно. И каждая из нас могла бы дать фору кое-кому из мужчин.

Бен помог Робу вынести Кричтона с поля, и в сопровождении семьи босса доставили в медпункт. Вскоре матч возобновился. На месте подающего играла Кристина.

Соперники не скрывали своей радости по поводу такой замены в "Аполло". Они пересмеивались, делая выразительные знаки в адрес женщины-подающего. Но после первого же броска Кристины улыбки исчезли с их лиц.

– Высший класс, Кристина, – поздравил ее Бен.

Игроки "Мемэрекса" посерьезнели. Теперь они внимательно следили за действиями команды "Аполло", крепко сжимая биты обеими руками. Но когда мяч, словно выпущенный из катапульты, в очередной раз прорвал ряды "Мемэрекса", еще недавно уверенные в себе мужчины занервничали. Кристина посылала мяч беспощадно сильно и точно. Она была великолепна.

– Третий удар, – прокричал судья.

Команда "Аполло" явно ободрилась таким неожиданным успехом.

Роб начал скандировать имя Кристины. Бен подбежал к ней и от избытка эмоций хлопнул ее по плечу. Все ликовали.

Кроме Дуга. Он стоял особняком и неотрывно смотрел в сторону медпункта, куда препроводили Кричтона. Дуг явно не выглядел счастливым.

Абернати появился на слушании с пятиминутным опозданием. Гадать о причине его задержки не было нужды. Все объяснилось сразу: поверенный истца привел с собой обоих своих клиентов – Карла и Джун Нельсон.

Это нарушало обычный ход слушания, куда истцы, как правило, не приглашаются. Нельсонам совершенно незачем было приходить в суд. Бен предположил, что, по-видимому, Абернати надеется таким образом склонить судью Роимера на сторону Нельсонов. Увидев перед собой лица убитых горем несчастных родителей, судья не сможет остаться равнодушным.

Когда у Абернати нет законных доводов, его аргументами становятся запугивание и стремление сыграть на чувствах.

Бен поздоровался с Нельсонами, которых Абернати предусмотрительно усадил в первом ряду зала суда. Супруги ответили ему вежливо, но холодно. Во всяком случае, Бену так показалось. Возможно, на их отношение повлияли россказни Абернати. Профессиональный борец за справедливость очень любил персонализировать вину и, по-видимому, выставил именно Бена ответственным за неудачный ход дела. Это было отвратительно. Бен искренне сопереживал горю Нельсонов. Они заслуживали большего сочувствия.

Роб тоже присутствовал в зале. Бен знал, что Филдер немедленно доложит Кричтону, который все еще лежал в больнице, обо всех перипетиях слушания. "Что же, может, и к лучшему, – подумал Бен. – Тем больше возможностей у меня".

Абернати схватил Бена за рукав пиджака и потащил в дальний конец зала.

– Вы не изменили своего решения относительно изъятых десяти страниц? – спросил он.

– Нет, тем более, что суд согласился с этим решением.

– Конечно, конечно. Но я подумал, может быть, угрызения совести заставят вас передумать.

– Насколько я знаю, те десять страниц не имеют отношения к делу, в них речь идет об одном неосуществленном проекте. Так что они никоим образом не помогли бы вам.

Не понимаю, почему вы так настаиваете на ознакомлении с ними.

– Я и сам точно не знаю, – сказал Абернати. – Но каждый раз, когда большая корпорация старается что-то скрыть, у меня это вызывает подозрения.

– Я заметил, что вы не представили доклад, оспаривающий мое заявление, – произнес Бен. – Можно ли сделать вывод, что вы не будете выступать по этому вопросу?

– В данный момент меня интересует только одно: скорейшее начало судебного процесса, чтобы решение выносили присяжные, а не судья Роимер в единственном числе. Мне не нравится эта дурацкая практика слушаний о прекращении дел, которой так увлекаетесь вы, молодые.

– Если вы собираетесь представить какие-либо документы, нельзя ли мне предварительно просмотреть их?

– Я намерен представить их суду присяжных.

– То есть вы хотите сказать, что явились сегодня с пустыми руками? В таком случае, боюсь, вам уже не удастся сделать этого.

Абернати подбоченился:

– Уж не собираетесь ли вы учить меня, как носить мундир?

– Нет. Просто Нельсоны очень хорошие люди, и мне крайне неприятно, что они страдают из-за нерадивости адвоката.

– Вы хамите, Кинкейд.

– Я вовсе не хочу быть грубым. Не понимаю только, неужели Нельсоны не видят, кто вы такой? Как случилось, что они выбрали именно вас? Уверен, такие люди не доверяют телерекламе.

– Вы правы, – сердито ответил Абернати. – Это было письменное предложение.

– Вы написали им письмо?

– А почему бы и нет? Это нормально. Я посылаю двадцать – тридцать писем в день. Мой помощник ежедневно просматривает полицейские сводки и регистрационные журналы в больницах.

– Не могу поверить, что администрации больниц допускают такое.

– Мы... находимся в особых отношениях с некоторыми служащими.

– Вы хотите сказать, что даете им взятки?

– Я бы не стал это так называть.

– Но, во всяком случае, вы меня просветили. Несколько месяцев назад мне немного помяли крыло на машине, и буквально на следующий день я получил письма сразу от четырех адвокатов. Просто чудо какое-то! Так мне казалось тогда. Теперь-то я знаю, как это делается.

– Что же вы хотите – рынок, – философски заметил Абернати. – Маленький человек сам должен заботиться о себе.

– Я тоже занимался частной практикой, но никогда не использовал в своих интересах людей, которым и так досталось в результате несчастного случая, – возразил Бен.

– Ну, знаете ли, я не могу быть столь разборчивым, как вы.

Мне надо кормить семью.

– Короче, вы послали письмо Нельсонам?

– И даже не одно: я отправил им три письма, проштампованные разными числами и подписанные разными псевдонимами, увеличив таким образом вероятность выбора именно моей кандидатуры.

– Теперь же, когда они доверили вам свою беду, вы ни черта не делаете.

– Я предлагал договориться полюбовно...

– Не вышло. Похоже, главное для вас – набрать как можно больше дел. По теории вероятности, некоторые из них можно будет выиграть и без серьезной работы. А те, что окажутся проигранными, – ну, туда им и дорога. Таким образом, количество дел впрямую отражается на вашем кармане.

– Невозможно выигрывать каждое дело.

– Особенно если не стараться.

– Послушайте, Кинкейд, вы представляете большую монополистическую компанию. Какое вам дело до простых людей и их трагедий? Не понимаю, что вы хотите мне доказать?

– Вам ничего нельзя доказать, Абернати. Вы – квинтэссенция всего самого худшего, что есть в профессии юриста. Я ненавижу тех, кто выставляет нашу профессию на посмешище, ненавижу, когда пытаются давить на суд или вовлекают в профессиональное дело совершенно посторонних людей. Сталкиваясь с такими, как вы, я понимаю, отчего это происходит. И прихожу в отчаяние.

– Всем встать, – провозгласил судебный пристав.

В зал суда проследовал Роимер. Судя по походке, судья сегодня был необычайно бодр. Это могло означать, что он ознакомился с заявлением Бена и счел представленные аргументы доказательными. Но возможно, все объяснялось гораздо проще: допустим, именно сегодня судья собирался поиграть в гольф и солнечная погода привела его в хорошее расположение духа.

• Предыдущая
• 40/65
• Следующая