Гарантирую жизнь - Головачев Василий Васильевич - Страница 3

Выйдя из здания аэропорта, напоминавшего небольшую крепость, Тарасов закинул за спину спортивную сумку с пожитками и двинулся к стоянке автобусов, вспоминая, как он попал в элитную учебку спецназа ГРУ, где существовал негласный закон проверки новичков; тогда ему шел всего лишь двадцать пятый год, хотя за плечами уже были Чечня и Таджикистан.

Новичков в учебке ждало нелегкое испытание: после тестов на физкондицию, которые Глеб прошел легко, их «ломали» на занятиях рукопашкой все сотрудники спецкоманды, кто хотел размяться. Тарасова «ломали» пятнадцать человек, но лишь один из них – инструктор по рукопашному бою «дед» Васильев – смог работать с Глебом на равных. Тарасов легко уходил от любых захватов и ударов, что казалось удивительным при его видимой громоздкости, а в тычковой технике ему не было равных. Но заметили его основные способности – бесшумность, нестандартность мышления при проведении операций и способность перевоплощаться – далеко не сразу. Лишь в тридцать лет он стал старшим лейтенантом Пермского СОБРа, затем членом группы спецназа ГРУ «Омега». В тридцать два Тарасову присвоили звание капитана, но уже в сверхсекретном подразделении, подчиненном непосредственно начальнику президентской службы безопасности. Это была группа специального назначения «Хорс», о которой ничего не знали другие спецслужбы, в том числе ФСБ. Действовала она только по заданиям президента.

Убедившись, что за ним никто не следит, Тарасов сел в душный автобус вместе с двумя десятками пассажиров рейса Москва – Нальчик, встретил любопытный взгляд молодой женщины с ребенком, и мысли капитана свернули к воспоминаниям о собственной семейной жизни.

Женился он еще в двадцать два года, влюбившись без памяти в дочку командира полка, которой тоже приглянулся бравый сержант-сверхсрочник, способный за себя постоять и читавший наизусть Омара Хайяма. Когда ему исполнилось двадцать пять, у четы Тарасовых появилась дочка Акулина. Однако тогда уже их семейные отношения начали ухудшаться, молодая и красивая Людмила все чаще приходила в ярость по пустякам, ждать мужа из многочисленных командировок ей надоело, и рождение дочери ее не успокоило и не разрядило ситуацию. Через два года после этого она ушла от Глеба, забрав дочь.

Однако спустя год он узнал, что Людмила пустилась во все тяжкие, запила, стала употреблять наркотики. Тогда Глеб отпросился в увольнение, приехал в Кострому, где в то время обосновалась бывшая жена, попытался ее образумить, а когда не удалось – просто забрал дочь и уехал по месту службы, в Подмосковье. Самое интересное, что разыскивать его Людмила не стала. Лишь через три месяца в Москву приехал отец Люды, ставший к тому моменту пенсионером, поговорил с бывшим зятем, убедился, что внучка содержится в хороших условиях, и уехал, успокоенный. Ему было чем заняться к старости: бывший полковник ВДВ имел от четырех детей семь внуков, не считая Акулины.

Конечно, Глеб не мог много времени проводить с дочкой, интенсивно разъезжая по стране, исчезая иногда на две-три недели сразу. С Акулиной занималась сначала няня, потом мать Глеба и двоюродные сестры. Но затем мама умерла от сердечного приступа, и Тарасов отвез дочку в Вологду, к друзьям детства, у которых не было своих детей, к Сергею и Татьяне Зощенко.

Сергей слыл в Вологде известным коммерсантом, сумел открыть свое дело, – его предприятие изготовляло отличного качества льняные и полотняные ткани, не уступавшие западным, – и с энтузиазмом согласился принять в семью пятилетнюю дочку Глеба. С тех пор она жила у Сергея и Тани, а Тарасов приезжал к ним, как только выдавалась свободная минутка. Что дочка ждет его, души в отце не чает и мечтает о поездках на родину отца, Глеб знал абсолютно точно. Когда Акулине исполнилось восемь лет, она все чаще вспоминала об отце (и очень редко о матери), о чем Глебу докладывали потом воспитатели.

Девочка быстро научилась читать, увлеклась рисованием, хорошо училась, очень рано у нее проявились необычные способности: она совершенно точно предсказывала будущее, особенно если это будущее обещало неприятности или несчастья. Сергей рассказал Глебу случай, когда шестилетняя Акулина не пустила его и Татьяну на работу. Жили Зощенко на улице Петина и ездили в офис по улице Мира, пересекающей железнодорожные пути. И вот именно в тот момент, когда они должны были ехать по мосту через железную дорогу, мост рухнул, в аварию попали два десятка автомашин, многие водители получили серьезные травмы, трое разбились насмерть. Таким образом оказалось, что «закапризничавшая» вплоть до слез Акулина спасла своих приемных родителей.

Она и в дальнейшем чувствовала изменения полевой обстановки в окрестностях Вологды и не раз удивляла Сергея с Татьяной точностью предсказаний, выглядевших как фантазии ребенка, но отражавших действительность.

Глеб улыбнулся, вызвав в памяти образ дочери с длинной светлой косой, пухлыми губками и слегка удлиненным разрезом зеленоватых глаз. Подмигнул изображению и получил ответное ментальное подмигивание: их соединял канал внечувственного восприятия, и Тарасов всегда наверняка знал, хорошо дочери в данный момент или плохо. Он и сам обладал кое-какими необычными, с точки зрения нормального человека, способностями: видел в полной темноте, ощущал колебания электромагнитных полей, обладал великолепной интуицией, не раз спасавшей ему жизнь, и мог переходить в скоростной режим движения. Впрочем, это состояние касалось всего образа жизни и называлось темпом. Обладатель темпа усилием воли переходил в измененное состояние сознания и ускорял физиологические процессы организма. Научиться этому было можно, хотя и архитрудно, однако Глеб имел задатки паранорма от рождения, а указания деда и долгие тренировки лишь усилили эффект.

Автобус остановился на площади, возле автовокзала. Тарасов не спеша вышел, окунувшись в облако зноя: температура воздуха здесь держалась под тридцать пять градусов. Люди кругом вяло спешили по своим делам, утомленные зноем, медленно двигались потоки автомобилей, водители которых и пассажиры также изнывали от жары, и никто не обращал внимания на столичного гостя.

Глеб направился к гостинице «Нальчик» в квартале от автовокзала, где ему был заказан номер. В скверике напротив гостиницы он увидел круглолицего человечка с раскосыми глазами, похожего на японца. Он читал газету, одетый, несмотря на жару, в костюм песочного цвета, клетчатую рубаху и летние туфли. Но это был не японец, а эскимос, старлей, член группы, и звали его Имтук Тулунович Анылгин. Хотя в группе он был известен под кличкой Терминатор.

Вообще члены группы никогда не звали друг друга по имени и отзывались только на клички. Тарасова называли Старым, командира группы майора Тихончука – Хохол, подрывника Алексея – Хана, компьютерщика и связиста Сашу – Ухо, снайпера Колю – Черкес, и так далее. Терминатор в группе исполнял обязанности следопыта, охотника и второго снайпера, а в периоды подготовки к операции – завхоза. В Нальчик он отправился раньше всех и теперь ждал прибытия группы.

Тарасов прошел мимо, разворачивая жевательную резинку. Терминатор не пошевелился. Все было спокойно. Тогда Глеб вошел в гостиницу, подал в окошко администратора паспорт на имя Саакпаева Ильи Бешбалыковича и вскоре осматривал одноместный номер на третьем этаже здания с окном во двор. Когда он уже умылся с дороги и переоделся, в дверь тихо стукнули три раза.

Глеб открыл. Вошел Хохол, командир группы, жилистый, вислоусый, морщинистый, темнолицый, всем своим обликом подтверждавший справедливость данной ему клички.

Майору Тихончуку Владимиру Сергеевичу пошел тридцать шестой год, был он крепок, силен, хитер, великолепно владел армейской боевой системой, всеми видами оружия, а главное – умел руководить и вовремя уводить группу с места действия. В результате за два года работы группа не потеряла ни одного бойца убитым или раненым.

– Слушай анекдот, – сказал он вместо приветствия. – Идет лысый мужик по пустыне. Вдруг из-за угла чья-то рука – хвать его за волосы и шмяк об асфальт!