Слепое правосудие - Бернхардт Уильям - Страница 21

• Предыдущая
• 21/58
• Следующая

– Чем могу быть полезна? – спросила женщина, сидевшая за конторкой.

– Мы хотели бы встретиться с Клейтоном Лангделлом. Мы с ним договорились, – сказал Бен.

– Он в вольере для птиц. Разрешите вручить вам две самоклеющиеся этикетки...

На столе перед ней лежали наклейки двух видов: на одной было написано "Берегите чаек", на другой – "Мех вышел из моды". При этом плечи привратницы украшал мех енота. Бен взял одну из лежавших на столе брошюр и стал ее просматривать.

"В 1980 году на космическом корабле Земля биологическая популяция составляла 4,4 миллиарда особей. В 1990-м – 5,2 миллиарда. Человек ежедневно нарушает экологию лесов, океанов, ледников, прерий..."

Так, понятно, подумал Бен и перешел к последней странице брошюры.

"На космическом корабле Земля каждый день исчезают по три вида живых существ. К 1995 году мы, вероятно, будем терять уже по три биологических вида в час. К 2000 году 20 процентов всех живущих в настоящее время видов могут исчезнуть".

– У вас нет чего-нибудь попроще? – спросил Бен.

– Не понимаю, что вы имеете в виду? – насторожилась женщина. – Брошюры раздаются бесплатно. Можете взять столько, сколько вам нужно.

– Спасибо, не надо. Покажите нам, как пройти в птичник.

Птичник представлял собой залитое солнцем строение с прозрачными стеклянными стенами. Внутри был воссоздан девственный лес с высокими деревьями и кустарниками. Птицы всех видов и всех мыслимых расцветок летали под сводами здания, вили гнезда в ветвях деревьев, ворковали.

– Ты смотрел фильмы Хичкока? – спросила Кристина.

– Который из них? "К северу от северо-запада"?

– Нет, глупый. "Птицы". – Она огляделась. – У меня от всего этого мурашки по спине пробегают.

– Не будь смешной. Мы с тобой в зоопарке. Что может быть безобиднее.

И тут Бен заметил низенького толстячка, на каждом плече которого сидело по птице.

– Это, должно быть, и есть Лангделл.

– Пойди поговори с ним, – сказала Кристина. – Боюсь, он замкнется и при мне ничего тебе не скажет. Лучше я подожду тебя здесь.

Бен приблизился к человеку с птицами, протянул ему руку и представился.

– Спасибо, что нашли время со мной встретиться.

– Не стоит благодарности.

У Лангделла были ярко-рыжие волосы и похожий на репу нос. Его неулыбчивое лицо избороздили глубокие морщины.

– Ваш секретарь сообщил мне, что у вас есть для меня важная информация. Он сказал, что речь идет о жестокости в обращении с животными, – сказал Лангделл.

Для начала неплохо, подумал Бен.

– Видите ли, он не в курсе...

– Значит, вы пришли по другому делу? Не по поводу жестокого обращения с животными?

– Собственно, о жестокости я и хотел с вами поговорить.

Правда, в данном случае речь идет о жестокости по отношению к виду хомо сапиенс. Я здесь в связи с убийством Тони Ломбард и.

Лангделл слегка пожал плечами, и птицы взмыли в воздух.

– Я представляю женщину, которую обвиняют в убийстве, – продолжал Бен.

В глазах Лангделла зажглись огоньки.

– Ее вина не ставится под сомнение?

– Напротив, я уверен, что она не убивала Тони Ломбарди, и поэтому пытаюсь найти убийцу.

– Очень хорошо. Так что же вы хотите узнать?

– Зачем вы приходили к Ломбарди в тот день, когда он был убит?

Лангделл, к счастью, не стал запираться.

– Я хотел поговорить с ним.

– О чем, если не секрет.

– Месяцами я писал ему, пытался дозвониться, но тщетно.

Поэтому я и решил с ним встретиться.

– О чем вы хотели с ним поговорить?

– О преступной торговле попугаями.

– О преступной? Вы хотите сказать, что он использовал попугаев как прикрытие для торговли наркотиками?

– Это правда?.. Я об этом ничего не знал, хотя вы меня нисколько не удивили. Нет, я хотел, чтобы Ломбарди перестал так жестоко обращаться с пернатыми.

– Что значит жестоко?

– Должен сказать, что сама практика обращения с импортируемыми птицами ужасна и жестока по сути. Подобный импорт должен быть категорически запрещен. Вы знаете, как их ловят?

Люди Ломбарди, как и все прочие охотники за птицами, идут на все, главное для них – быстро отловить пернатых, и делают они это безжалостно. Ловцы или рубят деревья, чтобы ограбить птичьи гнезда, или ставят силки, в которых птицы беспомощно бьются по нескольку дней. Используется еще один варварский способ: поджигается сера, чтобы создать густое облако дыма, и птицы замертво падают с деревьев, после чего их просто подбирают с земли, как перезревшие фрукты...

– Простите, мистер Лангделл, я и сам люблю животных, но сейчас я хотел бы поговорить о другом.

– Мистер Кинкейд, в мире ежегодно отлавливается в общей сложности тридцать миллионов птиц...

– Сколько? Тридцать миллионов?

– Совершенно верно.

– Но куда же смотрит таможня?

– Они проходят рутинный контроль, а затем тридцатидневный карантин. Это, как правило, ничего не дает. Но много птиц ввозят в страну нелегально.

– Нелегально?

– Совершенно верно, мистер Кинкейд. Ежегодно около четверти миллиона попугаев и других экзотических птиц нелегально ввозится в Соединенные Штаты.

– Каким же образом их привозят?

– Существует множество способов: их зашивают в подкладку пальто, заталкивают в чемоданы с двойным дном, иногда сотни птиц упаковывают в корзины, оставляя надолго без воды и пищи. При этом им накрепко перевязывают клювы, ведь клюв рассерженного попугая опасное оружие.

– Понятно, почему они бывают такими злобными...

– Вы еще и половины не знаете. Из тридцати миллионов отловленных птиц только семь с половиной миллионов выживают после транспортировки и девяносто процентов всех выживших умирают в течение двух лет.

– Действительно, огромные потери...

– Мистер Кинкейд, а известны ли вам результаты исследований? Последние исследования показали, что попугаи обладают интеллектом. До известной степени попугаи понимают значение тех фраз, которые их учат произносить. Возможно, они способны рассуждать и делать соответствующие выводы. Более того: самцы попугаев выбирают себе подругу на всю жизнь. А значит, при потере партнера страдают больше, чем другие пернатые.

– Удивительно. И что, контрабандный провоз попугаев приносит большую прибыль?

– Приносит огромную прибыль. Редкие виды баснословно дороги. Цена на некоторые экземпляры поднимается до нескольких сотен тысяч долларов.

Бен присвистнул.

– Сколько можно получить за императорского амазонского попугая?

– Похоже, вы посетили Квина Рейнольдса, – горько улыбнулся Лангделл.

– Да. Прекрасная птица.

– Ситуация просто ужасная... Он держит эту прекрасную птицу в маленькой клетке, никогда не выпуская. Таких птиц нужно содержать в специальных вольерах.

– Но ведь это очень накладно?

– Рейнольдс может себе это позволить. А если не может, то обязан передать птицу нам.

– Вы считаете, что у вас ей будет не хуже, чем на воле?

– Я считаю, что ее по крайней мере надо забрать у Рейнольдса, который о ней не заботится. Попугаи требуют к себе внимания, любви, ухода. А у Рейнольдса несчастная птица ежедневно получает одни и те же масличные семена. Когда я в последний раз был в его кабинете, то увидел, что бедняжка уже начала выдергивать у себя перья.

– Выдергивать перья?

– Ужасно, не правда ли? Обычно подобные отклонения в поведении возникают у попугаев от однообразной пиши, из-за отсутствия дружеского общения, невозможности купаться... В тропиках попугаи купаются в струях дождя. В полуметровой клетке в кабинете Рейнольдса это, разумеется, невозможно. Поэтому птица, стараясь почиститься, начинает выщипывать свои перья.

И если в жизни птицы не происходит изменений к лучшему, она выдергивает у себя все перья и в итоге погибает.

– Неужели нет закона, регулирующего ввоз редких видов птиц? – спросил Бен.

– Конечно есть. И тем не менее императорские амазонские попугаи находятся под угрозой вымирания. Мы даже не знаем, существуют ли они еще в естественных условиях.

• Предыдущая
• 21/58
• Следующая