Обойдемся без магии! - Гаркушев Евгений Николаевич - Страница 9

– Ждешь?

– Да.

– А откуда ты? И что здесь делаешь?

– Я – туземец.

Юноша недоверчиво усмехнулся:

– Местных я видел издалека. Они на тебя непохожи.

– Здесь живут самые разные люди…

– И все же ты родился не здесь!

– Не сейчас.

– Как это понимать?

– Неважно, – бросил я. – Чай согрелся…

Вард догадался, чего от него хотят, и наполнил две кружки. Кружки тоже были медными, той же работы, что и котелок. Я отхлебнул чая, не слишком опасаясь, что молодой человек меня отравит. И сразу же почувствовал действие сильного наркотика.

Над джунглями поднимались испарения. Раннее утро. Брат Хокусай уже два раза ударил в серебряный гонг, висевший на Площади сбора. Третий удар – и начнется Испытание. То, которого так боятся новички и от которого не ждут ничего хорошего даже ветераны.

Я не был зеленым новичком – и до монастыря мне приходилось попадать в серьезные переделки. Но не был и ветераном – это было мое первое испытание. И конечно, я ожидал его с должным волнением.

Брат Иманур рассказывал, что испытания бывают двух видов. Такие, когда нужно действовать в команде, и такие, когда нужно полагаться только на себя и заботиться о себе.

Прошлое испытание было командным. Из джунглей вышел огромный разъяренный слон, грозивший растоптать хижины и по бревну разметать монастырь. Даже Учитель не мог ничего поделать с ним в одиночку. Точнее, не мог помешать ему уничтожать деревню. Понятно, что слона он рано или поздно победил бы. Даже если бы тот был в два раза больше и в три раза сильнее.

Братья окружили слона, заманивая и запугивая, оттеснили в джунгли и сбросили в реку. Попавшему в воду великану оставалось только бороться с течением. Когда слон смог наконец вылезти из реки в тридцати ли от деревни, он уже достаточно охладился и утратил боевой пыл. После этого на нем даже можно было ездить верхом, что и проделал брат Саммонар.

Со времени предыдущего испытания прошло два года, но рядом с деревней до сих пор можно было увидеть вырванные могучим хоботом полусгнившие деревья, обломанные ветви толщиной с ногу взрослого мужчины и вытоптанные среди молодой поросли поляны.

А до этого на монахов Лаодао напала саранча. Да не какая-нибудь, а черная яманская, быстрая, ядовитая и крайне опасная. Каждый должен был спасаться сам – братья не могли помочь в битве с мелкими жалящими насекомыми. Спасала лишь отличная реакция, хладнокровие, умение сосредоточиться, преодолеть боль и найти правильное решение. Несколько монахов в битве с саранчой погибли. В следующем рождении они должны будут стать воинами получше…

От сегодняшнего испытания можно было ждать чего угодно. Землетрясения и извержения вулкана. Нападения ифритов или обольстительных джиний, маскирующихся под простодушных селянок, заблудившихся в опасных джунглях и ждущих, что их защитят, обогреют и пожалеют. Говорили, что за сто с лишним лет до этого испытания джинии перебили едва ли не половину монахов, которые бросались помогать мнимым селянкам со всем пылом одиноких мужчин.

Настоятель и учителя хватались за голову: их ученики сами лезли в петлю, прекрасно осознавая, что это петля. Тщательно подавляемый инстинкт размножения вырывался на волю и брал верх над разумом и отточенными рефлексами. После этого в монастыре было введено несколько новых курсов подготовки и сублимации.

Мы вместе с братьями Эммануром, Колвисом, Брахратом, Джу и Хэнгом держали цепь, прикрывавшую южную стену монастыря. Я стоял между Брахратом и Джу. Конечно, я их не видел – они, как и я, затаились среди зарослей, – но знал примерное местоположение. А блестящий шлем Хэнга поблескивал на заросшем папоротником холме. Хэнг замыкал цепь с нашей стороны и поддерживал связь с восточной линией обороны.

Я лежал под кустом отцветающего жасмина. Мне очень нравится жасминовый запах, но убежище среди благоухающего куста я выбрал не поэтому. Жасмин хорошо защищал сверху: меня не было видно, и подкрасться по тонким стеблям, чтобы спрыгнуть мне на голову, никто крупнее воробья не мог. Внизу не было листьев и густой поросли, по крайней мере, на несколько метров заросли просматривались. И наконец сам запах. Собака или слон, конечно, найдут меня и здесь. Но для существ с более слабым обонянием запах жасмина мог заглушить человеческий.

Раздался третий удар гонга. Испытание началось. Но ничего не происходило.

Солнце поднималось все выше, на джунгли опускалась жара. В небе раздался грозный рокот. Он напомнил мне рев реактивного самолета, но, поскольку самолеты здесь не летали, я был склонен отнести этот звук к началу ранней грозы.

Я откатился в сторону от своей основной лежки и взглянул на небо. По нему проходила полоса, похожая на инверсионный след летательного аппарата. Но это могло быть и обычное облако. В любом случае самолету здесь сесть негде. Забавно будет, если с неба выбросили десант. Тогда стоит подготовиться к битве против солдат с огнестрельным оружием. Кому-кому, а мне не привыкать…

Вернувшись обратно под сень густого куста, я приготовил метательные звездочки. Они и так были недалеко, в нагрудном кармане балахона, но я взял одну в руки, а другую прикрепил к левому рукаву. Теперь стрелков можно встретить адекватным оружием.

Налетали порывы ветра. К запаху жасмина стал примешиваться обычный для джунглей запах прелого сена. Впрочем, обычный ли? Здесь сено пахнет совсем не так, как в среднерусских степях. Да и сена как такового нет – трава никогда не успевает высохнуть в такой срок и в таком количестве, чтобы ее можно было назвать ласковым словом «сено». Она гниет, ее едят многочисленные насекомые…

Непривычный запах и отсутствие явной угрозы мне сильно не нравились. Лежать под этим кустом и ждать своей участи – все равно что сидеть перед профессором Дуравко, внешне спокойным и даже поддакивающим, но уже рисующим в ведомости «неудовлетворительно».

Дуравко, Птицын, Литовцев… Имена из прошлой, далекой жизни. Жизни, где меня учили физике, диалектическому материализму и хождению строем в качестве высшей формы организации общества… Военная кафедра… АКМ, РДГ-5, вспышка слева, вспышка справа, ногами в сторону взрыва, голову закрыть руками… Бинарные отравляющие боеприпасы, а также древние, но действенные иприт, впервые примененный немецкими войсками против англичан под Ипром в 1917 году, и фосген, имеющий запах прелого сена…

Я покрылся холодным потом. Запах прелого сена, обычный у меня на родине, но очень странный здесь! Вот оно: химическая атака! Такого в Лаодао еще не было. Тем вернее было применить подобное испытание на сей раз. Планируется ли в довесок к ядовитому газу еще какая-то смертельная опасность? Или нас просто передушат в джунглях, как крыс в норах? Неважно. Уйти от первостепенной опасности, затем лицом к лицу встретить остальные – вот заповедь ученика Лаодао.

Выбираясь из-под куста, я судорожно вспоминал характеристики фосгена: летуч ли он или, напротив, опускается в ямы? Как можно от него защититься? Как ни странно, я помнил формулу. СОСL2. Видимо, сильнейший окислитель. Возможно, от него помог бы обычный противогаз с угольным фильтром. Но обычная мокрая тряпка наверняка не поможет…

Почему я еще жив? Фосген обладает кумулятивным эффектом. То есть в малых дозах не слишком опасен, но по мере увеличения поглощенной порции состояние человека ухудшается стремительно… Странно, сколько ненужной информации много лет хранит наше подсознание. А вот как выглядит угольный фильтр, я припомнить не мог. Скорее всего, потому что никогда этого не знал.

Я мог применить магию и сотворить противогаз, если бы знал, как он устроен. Мог даже попытаться взлететь над джунглями: навстречу спасению или прямо в густое фосгеновое облако. Но, даже если бы я спасся, меня бы навсегда дисквалифицировали и отлучили от монастыря. Применять магию на испытаниях категорически запрещено. Монахам все равно – они верили в лучшие перерождения. Я тоже в них верил, но у меня было еще много дел в этой жизни…