Обойдемся без магии! - Гаркушев Евгений Николаевич - Страница 5

Но когда солнце скрылось за скалами, топот одинокого коня нарушил вечернюю тишину долины. Этот топот, да редкое блеяние овец, да посвист ветра – вот и все, что я слышал тем вечером.

А с первой вечерней звездой на дороге появился всадник. Он то и дело опускался на гриву коня, потом словно просыпался, садился ровно и снова начинал клониться. Голова его была разбита и не перевязана. В раненом воине я с трудом узнал Касыма.

– Что случилось, Нахартек? – крикнул я еще издали.

Он словно бы не услышал. Потом его блуждающий взор поднялся, остановился на мне, и он прошептал:

– Беги. Спасайся. Нужно предупредить людей в Бештауне.

Я снял слабо сопротивлявшегося юношу с уставшего коня.

– Враги? Они бьются с Сотней-у-Врат?

– Сотни больше нет, – ответил Касым. – Айтан послал меня на позор. Сам он с тремя воинами остался отбиваться от недругов, а мне приказал скакать в Бештаун. Мы не смогли остановить врагов.

– Сколько их было? Тысяча? Три тысячи?

Касым закинул голову и хрипло расхохотался:

– Тьмы и тьмы. Каждый из нас убил по меньшей мере пять воинов, но их не убавилось. Может быть, через Врата прошло пять тысяч. Может, десять. Я никогда не видел такого огромного войска. Все вооружены. Армия. Не грабители. Закованные в броню сотни пехотинцев. Двадцатки легких конников. Тяжелая кавалерия, идущая в атаку ромбами. Отряды с мощными катапультами, баллисты…

Касым закашлялся и кашлял долго и тяжело, выплевывая вместе со слюной кровь и пыль.

– Врата сияли несколько часов кряду, когда их войско шло на нас. Мы заперли их в теснине. Но заснеженная теснина почернела от воинства, заполнившего ее. Они пробились. Расстреляли из катапульт лучников и пращников, засевших в горах. Опрокинули наших всадников. Прорвались через заграждения. Крепости в ущелье больше нет. Ее сожгли и разметали бревна по ветру…

Похоже, храбрый Нахартек начал бредить. Я напоил его и приказал:

– Скачи дальше. Доберешься до первой деревни – труби тревогу.

– А ты, брат Сергей? Ты разве не намереваешься спасаться? У тебя нет коня – уходи пешком. Сейчас они никого не оставят в живых. Их главная цель – внезапность!

– Мне ничего не остается, как попытаться задержать их, – спокойно ответил я. – Лузгаш собирается захватить этот мирный край, чтобы до него не добрались светлые силы. Что он сможет сотворить здесь – подумать страшно. Ведь просто так войной на бедные, малонаселенные страны никто не идет. Скорее всего, Лузгаш хочет установить здесь Черную тиранию. Этого нельзя допустить. Пусть княжна собирает ополчение, зовет на помощь армию отца Кондрата, ставит под ружье все племена. Потому что вас действительно не ждет ничего хорошего, если Лузгаш захватит Врата и вашу страну. Ни вас, ни кого-то другого.

– Врата он уже захватил, – прохрипел Касым.

– Контролировать Врата у него не получится. А вышвырнуть его с нашей земли в тот мир, который его породил, мы сможем. Скачи, храбрый Нахартек. И не повтори ошибки, которую допустил гонец царя Леонида.

Не знаю, понял ли меня молодой человек. Он поднялся в седло и медленно поехал дальше по ущелью. Я поспешил в хижину.

Я сорвал со стены оба меча, надел нагрудник и наручи, достал из сундука шлем и сапоги со стальными накладками. Ничего лишнего. Никаких плащей, никаких длинных рукавов на рубахе. Давно не приходилось сражаться в доспехах. Но сейчас предстоял бой, где и шлем, и наруч может стать оружием. Пары мечей мало для нескольких сотен нападающих.

Неподалеку от деревни дорога проходила между двух огромных скал. Расстояние между ними было метров двадцать, проезжая часть дороги – метра два. Слева ревел глубокий и бурный в этом месте Баксан. Идеальное место для того, чтобы встретить вражеский отряд.

Облачившись в доспехи, я вышел на дорогу и стал посередине, между скалами. По привычке подставил руки под свет молодой луны и тусклых звезд, но здесь он не давал живительной силы. Враги, которые наверняка собирались преодолеть теснину Баксана сразу после перехода через Врата, где-то задерживались. Охранная сотня, вставшая на их пути, расстроила планы Лузгаша. Теперь дорогу им собирался преградить я.

Надеялся ли я, что смогу остановить целую армию? Верил ли в свою победу? И да, и нет. Я был один, в чужом краю, который мне полюбился, но где меня не считали за своего. Мне неоткуда было ждать помощи и поддержки. Надеяться я мог только на себя.

За моей спиной мирно спали люди, большинство из которых казались добрыми, трудолюбивыми, отзывчивыми и чуткими. С гор надвигалось большое зло. И я, если б даже был уверен, что мне суждено погибнуть, все равно не побежал бы спасаться в горы. Что бы ни случилось, я дождусь передового отряда врагов и остановлю его. А потом буду сдерживать вражескую армию – столько, сколько получится. Возможности любого человека небеспредельны, но я сделаю все, что в моих силах.

Я не ждал, что благодарные жители долин сложат обо мне песни. Красиво прожитая жизнь – лучшая песня. А если я не смогу задержать армию хотя бы на час, обо мне даже никто не узнает. Значит, я был недостаточно подготовлен, значит, прожил жизнь не так, как надо. Но какое это имеет значение? Главное – выполнить долг. Долг, как я его понимаю. Поступать сообразно обстоятельствам, но так, как того требует твоя честь.

Не всегда я следовал заветам монастыря Лаодао, где провел несколько трудных и наполненных лет, но сейчас был уверен – и учителя, и товарищи поддержали бы меня в моем решении защитить мирную страну. А если кто думает, что лучше сейчас спастись бегством, чтобы бороться потом в другом месте, в лучшее время, то пусть об этом и не заикается. К врагу нужно поворачиваться лицом. И достойно принимать смерть, если не остается ничего другого.

Они появились за полночь. Передовой отряд, тридцать человек в легких доспехах на быстрых скакунах. Элита войска. Летучий разведывательный отряд.

Благодаря промедлению вражеских сил я отлично подготовился к бою. Я был быстрее, чем они могли себе представить, сильнее, чем казался со стороны. Благодаря упорным тренировкам я мог в одно мгновение продумать и осуществить множество комбинаций.

– Стойте! – громко приказал я, когда до всадников оставалось метров тридцать. – Поворачивайте обратно, или ваш отряд будет уничтожен.

Не думаю, что они меня поняли. Но появление воина с обнаженным оружием на пути вооруженного отряда говорило само за себя.

Враги закричали, загикали и пустили коней вскачь. По всей видимости, они думали затоптать меня и вырваться на открытую местность. Они полагали, что в скалах засели стрелки или пращники.

Они ошибались во всем – и в том, что их ждет засада, и в том, что одинокий воин им не помеха.

Три седла опустели сразу же. Лошади помчались дальше по ущелью. Я сделал четвертый выпад и взмахнул мечом перед мордой коня. Вороной шарахнулся назад, унося мертвого седока, внося смятение в ряды нападающих. Пятый всадник рванул узду и вздыбил лошадь. Чтобы меня не растоптали, пришлось сместиться, выполнить от земли «прыжок лосося» и выбить его из седла ногой.

Командир, шедший где-то в середине отряда, решил, что его воинов обстреливают, и, надрывая глотку, приказывал скакать быстрее. Но сумятица, вызванная гибелью передовых воинов, продолжалась.

Мне удалось проникнуть в гущу всадников. Конечно, маневрировать среди скачущих и вертящихся на месте коней, все время уворачиваться от их быстрых, мощных копыт – занятие малоприятное. Но медлительные по сравнению со мной всадники, не ожидавшие нападения с близкого расстояния, были практически беззащитны. Началась настоящая бойня. Не скажу, чтобы она доставляла мне удовольствие. Но кто-то должен делать грязную работу.

Добраться до командира было делом двух минут. Он успел вынуть короткий кинжал, сообразив, что сабля ему не поможет, но большего я ему не позволил. Кинжал вылетел из его руки после встречи с моим коротким мечом, а длинный меч пробил горло над кольчугой.