Болтливый мертвец - Фрай Макс - Страница 60
- Предыдущая
- 60/135
- Следующая
– Не думаю, что до этого дойдет. – Шурф отнесся к моему предположению вполне серьезно. – Сэр Мелифаро действительно довольно неуравновешенный молодой человек, но не настолько, я тебя уверяю!
– Ну, будем надеяться… А что у тебя случилось-то? – спросил я. – И к чему вся эта таинственность?
– Просто я не хочу, чтобы моя жена знала о твоем визите, – объяснил он.
– С каких это пор я впал в немилость в твоем доме? – удивился я. – До сих пор мы с твоей женой отлично ладили!
Это была сущая правда. Жена сэра Шурфа, маленькая леди Хельна, была жизнерадостной, приветливой и смешливой, так что поладить с ней оказалось легче легкого. Думаю, даже если бы я поставил себе задачу во что бы то ни стало вызвать у нее неприязнь, у меня все равно ничего бы не получилось!
– Ты не впал в немилость, не говори ерунду. Хельна была бы очень рада твоему визиту, но… Я тебе потом все объясню. Это долгий разговор, а зимой я предпочитаю вести беседу не в саду, а у себя в кабинете.
– Какая же это зима! – презрительным тоном бывалого полярника сказал я.
Я до сих пор в восторге от мягкого климата Ехо. Надо понимать, что, если однажды ночью температура здесь упадет до нуля по Цельсию, горожане еще долго будут вспоминать эту зиму как самую холодную в истории Соединенного Королевства. А сейчас, если бы у меня был с собой термометр, ртутный столбик наверняка поднялся бы до отметки +10 по Цельсию. Никаких метеорологических приборов у меня, разумеется, не было, но кончик моего носа оставался теплым – надежное доказательство абсолютного климатического благополучия…
Тем не менее прохладные порывы ветра с Хурона загнали нас в помещение. Шурф провел меня в дом через черный ход, потом мы довольно долго поднимались по винтовой лестнице в его кабинет, расположенный под крышей огромного трехэтажного особняка. Когда я только поселился в Ехо, абсолютно все здешние жилые помещения напоминали мне спортивные залы: огромная, по моим представлениям, полезная площадь и минимум мебели. Я уже давно привык к такому порядку вещей: к хорошему привыкнуть – раз плюнуть! Но домашний кабинет Шурфа Лонли-Локли до сих пор потрясает мое воображение. Он занимает весь этаж. Думаю, его площадь никак не меньше тысячи квадратов, а высота стен составляет добрую дюжину метров, так что потолок кажется почти таким же далеким, как звездное небо. Мебели в кабинете нет вовсе, только несколько стеллажей с книгами у дальней стены. Сидеть хозяин дома предпочитает на тонком ковре, таком же безупречно белоснежном, как пол, стены и потолок, а порой он устраивается на подоконнике, откуда открывается совершенно изумительный вид на освещенные многочисленными огнями воды Хурона.
Я уже не раз бывал в этом кабинете и успел изучить немногочисленные, но неизменные привычки хозяина. Например, я отлично знаю, что Шурфу будет приятно, если я несколько минут постою перед одним из стеллажей с книгами, восхищенно качая головой и как бы не решаясь попросить его дать мне почитать одно из этих сокровищ. Просить, собственно говоря, не полагается ни в коем случае, поскольку, с одной стороны, сэр Шурф ни за какие коврижки не согласился бы расстаться с книгой из своей библиотеки, но, с другой стороны, ради такого близкого друга, как я, он готов почти на все. Такая дилемма вполне могла бы свести парня с ума. Боюсь, тут даже его хваленая дыхательная гимнастика не очень-то помогла бы!
Экспериментировать в этой области мне пока что-то не хочется, поэтому я исполнил непродолжительный ритуальный танец перед стеллажом, восхищенно покачал головой и промычал что-то невразумительное, старательно изображая завистливый блеск в глазах.
Наконец решил, что хорошего понемножку, прекратил топтаться, развернулся и направился к окну, чтобы устроиться поудобнее и наконец-то узнать, что стряслось.
– Какой ты все-таки неуклюжий, Макс, – почти сердито проворчал Шурф. Подошел к стеллажу, возле которого я только что стоял, наклонился, поднял с земли что-то невидимое и бережно поместил это самое невидимое на одну из полок.
– Что я успел натворить? – изумился я.
– Ты слишком быстро развернулся и уронил на пол мою пылинку, – невозмутимо пояснил он. – Хочешь сказать, ты ее не заметил?
– Пылинку?!
Честно говоря, я начал беспокоиться: а вдруг сейчас окажется, что в светлой голове сэра Лонли-Локли перегорел какой-нибудь полезный полупроводник и ему требуется не дружеская беседа со мной, а несколько дюжин спокойных дней в Приюте Безумных? Только этого не хватало!
– Я не устаю удивляться твоей невнимательности, – строго сказал Шурф. – Вообще-то, при твоем могуществе следует придавать немного больше значения всему, что происходит в окружающем мире! Неужели ты не заметил, что на этой полке была пылинка? Между прочим, она не так уж мала!
– Я сейчас буду или плакать, или смеяться, – честно предупредил я. – Вот только решу, что уместнее в данной ситуации… Что за пылинка, Шурф? Ты же не выносишь пыли!
– Правильно, не выношу, – кивнул он. – Если бы ты был немного наблюдательнее, ты бы заметил, что в моем кабинете нет ни единой пылинки, кроме той, что ты столь неосмотрительно стряхнул с полки… – Он наконец понял, что я уже почти готов испугаться, и снисходительно пояснил: – Я всегда сам убираю в этом кабинете, поскольку было бы несправедливо заставлять других людей страдать из-за моей любви к чистоте. И, как ты сам понимаешь, после моей уборки в этом помещении не остается ни пылинки – кроме одной-единственной. Это очень хитрая пылинка, Макс. Однажды я заметил, что она прячется от меня во время уборки – как разумное живое существо. А когда уборка заканчивается, эта пылинка снова появляется на виду. Она, знаешь ли, весьма общительна и довольно бесстрашна…
«Общительна»? «Бесстрашна»? Пылинка?! – Я уже ничего не понимал.
– Можешь себе представить, – подтвердил Шурф. – После того как я это понял, я проникся к ней уважением и взял эту пылинку под свою защиту. Теперь она имеет право покоиться на любой из моих полок – какая ей понравится. Взамен пылинка обещала мне не находиться на полу, ковре, стенах и подоконниках, поскольку я объяснил ей, что в этой ситуации она утратит индивидуальность и станет похожа на обыкновенную бытовую грязь. Надеюсь, теперь ты понял, почему я был несколько выбит из колеи, когда ты уронил ее на пол?
– Теперь понял, – сдержанно согласился я.
Будь на его месте кто-нибудь другой, я бы уже хохотал как сумасшедший. Но ради сэра Шурфа Лонли-Локли я готов держать себя в руках сколько понадобится – хоть до следующего года, который, впрочем, не за горами.
– Ладно, – сказал я, усаживаясь по-турецки на ковер. – Надеюсь, твоя маленькая приятельница не станет обижаться на неуклюжего дядю Макса. Передай ей мои искренние сожаления по поводу этого инцидента. А теперь рассказывай: что все-таки у тебя стряслось?
– Я уже один раз поправил тебя: не «стряслось», а просто случилось, – педантично заметил Шурф, усаживаясь рядом. – Действительно ничего из ряда вон выходящего. Просто я получил наследство.
– Ты мне вот что скажи: тебя поздравлять или соболезновать? – спросил я. – Вообще-то, наследство – неплохая штука. Но обычно его получают одновременно с известием о смерти хорошего человека, так что…
– Меня не следует поздравлять и уж тем более соболезновать, – равнодушно сказал Шурф. – Наследство, насколько я уяснил, пустяковое: старая ферма в горах графства Хотта и несколько сундуков с добром, которое могло бы осчастливить разве что владельца соседней фермы… А получиля его от человека, которого ни разу в жизни в глаза не видел, так что принимать соболезнования было бы несколько неуместно. Если они кому-то и нужны, так это Хельне, поскольку умер ее двоюродный дед, Хурумха Кутык… Впрочем, насколько я знаю, она никогда не была особо дружна с его семьей.
– Но почему он завещал тебе свое имущество?
– Не знаю. Тем не менее всякий покойник имеет право на уважительное отношение к его последней воле. Особенно если он не поленился стать призраком, чтобы лично высказать свои пожелания.
- Предыдущая
- 60/135
- Следующая
