Полотно темных душ - Бергстром Элейн - Страница 25

• Предыдущая
• 25/70
• Следующая

– Ты не пойдешь завтра, Михал? – окликнул Андор подвыпившего мужчину, в одиночестве сидевшего в углу.

– Ни завтра, ни послезавтра, никогда, – заплетающимся языком ответил Михал. – Мне вовсе ни к чему это вино. Эль – вот напиток для мужчин.

– Мужчин без денег, ты хочешь сказать, – бросил кто-то из компании, стоявшей рядом со стойкой.

– Мужчин! – упорствовал Михал. – Дешево. Много. Я возьму еще кружку, Андор.

– Если сможешь подойти и забрать ее.

– Я могу подойти, – Михал с трудом поднялся на ноги, сделал шаг, но пошатнулся и рухнул обратно на стул.

– Похоже, я переборщил, – пробормотал он, уронив голову на стол, и тут же захрапел.

Мужчины у стойки решали, как сделать так, чтобы на этот год сбор ягод прошел без потерь. Храп Михала наконец надоел им, и они перешли за один из столиков в обеденном зале, оставив Михала одного в большом зале в полутемном трактире. Выждав несколько минут, существо на крыше стало продираться через прутья, настороженно прислушиваясь к чьим-то шагам на кухне.

Сондра поставила хлеб в печь и тут услышала тихий свист, донесшийся из зала. Она замерла, прислушиваясь, потом снова принялась за работу, но тут ее внимание привлек другой, совсем непонятный звук. Отряхнув муку с рук, она подошла к двери позади стойки, прислушалась.

Звук раздался снова, похожий на дыхание, как будто вздохнула сама пустая комната. Сондра почувствовала, как откуда-то потянуло холодом, взглянула на входную дверь и с удивлением обнаружила, что та закрыта и крепко заперта.

– Михал? – окликнула она, направляясь в дальний угол зала, где неподвижно сидел пьяный, положив голову на стол. – Михал! С тобой все в порядке?

Ответа не последовало, она ощутила лишь холодный ветерок, пронесшийся по залу, прошуршавший по полу.

Она протянула руку, чтобы потрясти мужчину, и тут услышала шелест ветра прямо над головой. Она подняла глаза и увидела дыру в плетеной крыше.

– Михал! – прошептала она и тряхнула его за плечо. Как только она коснулась его, он повалился со стула и мешком упал на пол. Кровь из перерезанного горла натекала на стол и теперь медленно капала на белые кости – все, что осталось от его ног. Нож, который он вертел в руках и потом положил на стол, исчез.

Крик ужаса застыл у Сондры в горле. Она схватилась рукой за шею, пытаясь издать хоть какой-то звук, стараясь разглядеть тварей, пробиравшихся в тени под столами. Она почувствовала, что они пристально смотрят на нее, наслаждаясь ее ужасом, и ждут, каким будет ее следующее движение. Дрожа, с кружащейся головой, уверенная, что если она столкнется с существами, напавшими на Михала, то окажется еще более легкой добычей, – Сондра начала отступать назад к двери на кухню.

Когда рядом с дверным проемом она повернулась, то увидела перед собой одно из существ. Его волосатые руки и ноги отдаленно напоминали человеческие конечности, на ничего не выражающем плоском лице лишь глаза выдавали хитрость и злобу хищника. Он был ниже Сондры, но маленькое краснокожее чудище было гораздо мускулистее ее, а в руке оно сжимало нож Михала. Сондра сделала шаг назад. Существо махнуло оружием и издало тихие звуки – хриплые и высокие, какие не сможет повторить человек. Позади нее раздался такой же звук, потом еще один, еще, еще.

Сондра снова попробовала закричать, но лишь задыхалась от ужаса. Хотя она слышала, как мужчины разговаривают в обеденном зале за трактиром, ее крики привлекли не больше внимания, чем упавший на кухне чайник. Она не думала о Михале и о том, как бесшумно с ним управились гоблины. Нет, она сосредоточилась лишь на том, как близко мужчины и как быстро они успеют прибежать при малейшем шуме, если гоблины нападут на нее.

Быть может, твари тоже почувствовали это, потому что две, ближайшие к Сондре, бесшумно приблизились к входной двери и отворили ее. Хорошо смазанные петли не скрипнули.

Третий зверь последовал за двумя первыми, потом остановился, обернулся, пристально посмотрел на нее, склонил голову набок – его темные, глубоко посаженные глаза блеснули в свете кухонного очага. Затем так же бесшумно, как и появились, твари исчезли.

Сондра закрыла и заперла за ними дверь, подбежала к окну и сквозь щелку в ставне увидела, как страшная троица мчится прочь по ночным улицам. Проверив, надежно ли заперто окно, Сондра, все еще дрожа, вернулась на кухню. Никто не узнает, какой трусихой она оказалась, твердо решила Сондра, вновь занявшись тестом. Мужчины ничего не слышали. И она тоже.

Сондра продолжила работу, но страх внутри нее становился все сильнее. Как она завтра сможет пойти в лес, когда эти твари могут оказаться там? Ей вспомнились те сказки о таинственных смертях сборщиков ягод, которые, как она всегда думала, были придуманы, чтобы пугать малых детей. Теперь Сондра знала, что это правда. И эта правда ужаснула ее.

Руки ее дрожали, она старалась думать лишь о тесте, которое месила для второй выпечки. Мужчины вернулись в зал. Она услышала, как кто-то из них выругался, потом с грохотом повалился стул – мужчины бросились к телу Михала. Через мгновение на кухню вбежал ее дядя.

– С тобой все в порядке? – озабоченно спросил он, прижимая ее к себе. – Ты ничего не видела? Не слышала?

Она замотала головой.

– Ничего, – ответила она, поразившись, что вообще может говорить.

На следующий день рано утром Сондра пробралась на кухню и бросила в печь всех своих кукол. За те два года, что она провела в Тепесте, куклы были ее единственными близкими подругами – их деревянные худые туловища и тщательно разрисованные лица напоминали ей о матери и доме. Кукольный домик – точную миниатюрную копию того, что она оставила в Гундараке, – она могла носить с собой повсюду. Это ее мать сделала игрушечный домик – за долгие месяцы, прежде чем ушла навсегда.

«Ушла навсегда» – это было выражение Сондры. Даже несмотря на то, что она видела, как медленно угасала и наконец умерла ее мать по приказу Гундара, эти слова означали, что ее мать сможет при помощи какого-нибудь волшебства вернуться в жизнь. Сондра мечтала, что когда-нибудь она выйдет из «Ноктюрна», пойдет через поле и там, на дороге, встретит мать.

«Уйти совсем» – так сказать легче, чем «умереть».

Но смерть была реальностью, и теперь Сондра решила, что должна уничтожить все, что напоминает ей о потерянной жизни. Пламя в печи Дирки на мгновение ярко вспыхнуло и тут же успокоилось.

Когда все куклы обратились в пепел, Сондра поставила в печь первый хлеб, приготовила завтрак и понесла его по узкой лесенке вниз, в кабинет отца.

Она редко спускалась в подвал – и то лишь тогда, когда он звал ее. Подземный полумрак пугал ее, пугал почти так же, как и лесные твари. Она никогда не понимала, почему он предпочитает работать в такой тайне. Он однажды сказал ей, что власти Тепеста станут искать его, если прознают о его существовании, но затем заговорщически добавил, что Тепест – гораздо более безопасное место, чем Гундарак. И это была правда.

Здесь она могла ходить днем в одиночку, без всякого страха. Здесь слово «однажды» было лишь словом, а не проклятием повелителю страны. Ведь если бы отец не сказал, что кто-то должен править Тепестом, она бы продолжала считать, что и Линде, и все остальные городки существуют сами по себе.

– Ты проснулся, отец? – позвала она, входя в подземелье.

– Давно уже. Ты не должна была приносить мне еду, я бы поднялся, когда ты позвонишь в колокол.

– Я хотела видеть тебя.

– И поговорить о прошлой ночи?

– Я не сказала им правды, – ответила Сондра.

– Я понял это, когда ты пришла сюда.

– Я увидела зверей после того, как они убили Михала. Я не могла ничего сделать, даже не могла закричать. Я так перепугалась.

– Струсила? – ее отец засмеялся, потом добавил: – Я не смеюсь над тобой, детка. После стольких лет ужаса в Гундараке ты просто отважная девочка.

Она услышала грусть в его словах и поняла, как тяжело ему вспоминать о тех днях.

– Но я даже не смогла позвать на помощь, – добавила она.

• Предыдущая
• 25/70
• Следующая