Морской узел - Дышев Андрей Михайлович - Страница 8

– Ничуть не сомневаюсь, – сказал я, сплевывая на пол горошину черного перца, – что вы искренне намерены это сделать. Но… но как бы потом вам не пожалеть. Это решение хорошо продумано?

– Оно просто выстрадано всеми нами! – заверил Пацан, глядя на мой шоколадный батончик одним глазом, как хамелеон на муху.

Безропотная солидарность команды настораживала меня. Я еще раз оглядел стол в надежде поймать хоть один сочувствующий взгляд, но тщетно! Фобос, вынесший приговор, дымил сигаретой, распуская вокруг себя мутные облака. Али перекручивал своей мясорубкой весь оставшийся на столе хлеб. Пацан не отрывал взгляда от моей шоколадки и, должно быть, мечтал о том, чтобы меня расстреляли до того, как я ее съем. Даже хрупкая Эльза, это самое миролюбивое и беззлобное существо на судне, не выказывала никакого сострадания ко мне и продолжала устало покусывать лапшинку. Что за люди! Дай им волю, они сожрут скатерть, потом стол и диван! Но пусть жрут! Уж меня-то им не слопать. Подавятся!

Я опустил руки под стол, собираясь воспользоваться классическим приемом – сильным рывком перевернуть его и прихлопнуть им своих недругов, как мошкару мухобойкой. На мое движение отреагировал только Али. Он стрельнул в меня масленым взглядом и усмехнулся. И тут я понял, что классика не проходит на морских судах. Стол здесь был привинчен к полу. Фобос, словно давая мне понять, что не стоит совершать нелепые движения, достал откуда-то и положил перед собой «калаш».

Все происходило молча, в гнетущей тишине, которую заполнял лишь шелест шоколадной обертки да редкие всплески волн. Я понял, что все ждут от меня прощального слова.

– Что вы от меня хотите? – спросил я.

– Выкладывай, с чем пожаловал, – глухо и устало отозвался Фобос.

Заезженная пластинка пошла по очередному кругу. Рассказывать про самолет уже не имело смысла.

– Позвоните в аэроклуб, – сказал я. – Там подтвердят…

Пацан не дал мне договорить, с силой врезал по столу, вскочил и, сверкая зубом, завопил:

– Хватит нам котелки чистить, японец ты фаршированный!! Я тебе сто телефонов дам, где подтвердят, что я и космонавт, и Индира Ганди, и слон мозамбикский!! Не признаешься – смоем тебя в море, будешь экологию отравлять!!

Выпалив этот комок угроз, он улыбнулся, ядовито глядя на меня, клацнул зубами и сел.

– По делу говори, – спокойно заметил Фобос. – Я тебя предупреждал: шпионить не надо. Если о чем-то хочешь спросить, то спрашивай.

– Послушайте, ребята, – произнес я, еще не теряя надежды пригасить конфликт и обстоятельно разобраться во всей этой капусте, которую команда нарубила. – Может, вы меня не за того принимаете?

– Может быть, – согласился Фобос. – Тогда тем более тебя надо застрелить.

Я кивнул головой и сделал вид, что задумался: признаться или не признаться, с чем я сюда пожаловал. На самом же деле я взвешивал свои шансы на жизнь. Знать бы, насколько серьезны намерения этих милых людей. Но вот что обидно – как назло, я сидел напротив Фобоса. Вздумай я кинуться к двери, ничто не помешает капитану послать мне вдогон очередь. Надо было занять место Эльзы, между Пацаном и Али. В том направлении Фобос не решился бы выстрелить.

И тут словно ангел пришел мне на помощь. Я вдруг уловил тихий мерный рокот, доносящийся снаружи. Поисковый вертолет? Сердце забилось у меня в груди с отчаянной силой. Я сидел ближе всех к двери, и никто еще, кроме меня, не слышал этого звука. Я нарочито закашлялся и громко, забивая своим голосом все пространство кают-компании, заговорил:

– Так и быть! Уболтали! Я расскажу вам, зачем я здесь. Началось все с того, что Алфей вместе с Шерипом и по приказу Харона заставили меня подплыть к вашей яхте и сделать вот что…

С этими словами я с силой рванул скатерть на себя. Пластиковые стаканчики посыпались как кегли, «калаш» доехал до середины стола, но уперся в локти Али. Пацан, который до этого дремал, подпирая ладонью подбородок, едва не ударился головой о стол. Я вскочил на ноги и кинулся к выходу.

– Стоять, башмак гуталиновый! – завопил Пацан.

Я опрокинул за собой стул, надеясь, что тот угодит под ноги Пацану. Вертолетный рокот нарастал, от него содрогался пол кают-компании, звенели посуда в шкафчиках камбуза и бутылки в баре. Я толкнул дверь обеими руками, но ошибся – она открывалась на себя. Эта ошибка стоила мне потерянной секунды. Через мгновение Пацан мертвой хваткой вцепился мне в ноги. Теряя равновесие, я упал на пол, но успел схватиться за дверную ручку. Я дергал ногами, стараясь отцепиться от Пацана, как делает пьяный мужик, когда снимает с себя штаны без помощи рук. Несколько раз я попал пяткой по лицу рыжего. Он страшно ругался, но держал мои ноги с небывалым стоицизмом. Я увидел сквозь дверное стекло мелькнувшие лопасти, и тотчас яхту накрыло тенью. Мое спасение было так близко! Мне стоило только выбежать на палубу и помахать руками!

Я принялся молотить ногами с удвоенной силой, и Пацан вместе со своим стоицизмом на какую-то долю секунды отпустил меня. Я вскочил на ноги, уже уверенный, что никто меня больше не остановит, как прогремела короткая автоматная очередь, что-то треснуло над моей головой, звякнуло стекло, колкие щепки посыпались мне на руки.

Это был слишком серьезный аргумент, и я невольно пригнулся и замер, не желая схлопотать пулю в затылок. Пацан тотчас возобновил атаку на мои ноги, а Али с разбегу кинулся мне на спину. Я снова упал на пол. Теперь мы боролись и кряхтели втроем, но время было упущено, вертолет улетал, рокот угасал и затихал.

Сопротивляться уже не было смысла, и я позволил связать мне руки за спиной кухонным полотенцем. Мы все тяжело дышали. Али наступил коленом мне на спину. Пацан с возмущением смотрел на свою измятую рубаху и считал оторванные пуговицы.

– Можешь доесть мою порцию, – сказал я ему. – Я объявляю голодовку.

Пацан глянул на меня, шмыгнул носом.

– После тебя останется красивый труп, – ответил он. – Так и быть, я собственноручно подвяжу тебе шнурком челюсть и закрою твои глаза.

Но глаза мне закрыла Эльза. Она опустилась возле меня на корточки и повязала мне на глаза платок. Меня подняли на ноги и повели вниз, где находилась моя каюта. Хотели б расстрелять – вывели бы на палубу.

– Подумай хорошенько о своей судьбе, – услышал я голос Фобоса.

Меня толкнули, и я ничком упал на свою постель. Потом хлопнула дверь, и все стихло.

Некоторое время я лежал неподвижно и думал о том, что если бы меня хотели расстрелять, то сделали бы это при попытке выбежать на палубу. А коль стреляли по дверной коробке и сохранили мне жизнь, значит, я им нужен.

Я пошевелил связанными руками и довольно легко избавился от стягивающего запястья полотенца. Потом сорвал с лица платок, нежно пахнущий духами, поднялся и сел.

Напротив меня в позе скрученного фикуса стояла Эльза. Ножки переплетены, ручки сплетены, губки связаны в узелок, взгляд – в пучок. Не женщина, а спираль ДНК.

– Мне кажется, – пробормотал я, растирая затекшие ладони, – что без меня вам было бы скучно. И как вы раньше тут жили?

– Плохо, – ответила Эльза.

– Вот видишь! А вы кто, бандиты?

– Бандиты.

– Я так и подумал, когда с вами за одним столом посидел. Один жрет в три горла, другой обеими руками в рот запихивает. С такими аппетитами только на большую дорогу и выходить.

– Наши аппетиты намного больше, чем ты думаешь.

– Я рад бы вам помочь, но мне нечего вам предложить, кроме самого себя.

Эльза не сводила с меня своих темных глаз. Странное у нее было лицо. Даже при отсутствии каких бы то ни было чувств и эмоций оно все равно выражало мягкую доброжелательность, а на губах явно угадывалась улыбка. С этим выражением Эльза припудривала умывальник, ела, завязывала мне глаза. Наверное, она злится, ругается, кричит и даже плачет с этой неизменной улыбкой.

Эльза вдруг приблизилась ко мне, села рядом и провела ладонью по моей голове.