Трепет намерения - Берджесс Энтони - Страница 22
- Предыдущая
- 22/55
- Следующая
— Мистер Хильер, лучше будет, если вы останетесь, как говорится, in puris naturalibus[93]. Дайте посмотреть, какой же вы есть на самом деле. Боже, Боже, как изувечено ваше тело на полях военных и любовных сражений. Но меня интересует лицо. Под щеками, наверное, парафиновые подкладки; а презрительно опущенные уголки рта это, должно быть, обыкновенные накладные швы. Усы настоящие? Почему так блестят глаза? Ладно, у нас не так много времени на разговор. Итак, начнем.
— Прежде всего,—сказал обнаженный Хильер,—скажите мне, кто вы.
— Я действую под своим настоящим именем,—проговорил Теодореску, прислонившись к шкафу.—Я сохраняю абсолютный нейтралитет, и ни одна страна—ни большая, ни малая—мне не платит. Я собираю информацию и продаю ее тому, кто предложит самую большую—точнее, просто большую—цену. Покупателей, непосредственно связанных со мной, только двое, и обычно мы встречаемся в Лозанне. Они торгуются, исходя из сумм, отпущенных их организациями. Это довольно доходный бизнес и сравнительно безопасный. Иногда я совершаю целевую продажу, не прибегая к торгам. Такие вот дела. Мисс Деви, не могли бы вы одеться? Мы, как подобает джентльменам, отвернемся. Затем сходите, пожалуйста, в радиорубку и отправьте телеграмму. Содержание вы знаете.
— А я—нет,—сказал Хильер.—Но подозреваю, что речь пойдет обо мне?
Мисс Деви встала, сгребла простыни и одеяло и бросила бело-бурый ком между Теодореску и дверью—так, чтобы Хильер не мог до него дотянуться. Теодореску грациозно посторонился, пропуская мисс Деви к шкафу, где лежала одежда. Она выбрала черные брюки с белым джемпером. Хильер, по причине наготы не причислявшим себя к джентльменам, заинтересованно следил за ее действиями. Не снимая халата, она натянула брюки. Затем скинула халат (Хильер тоскливо вздохнул, вспоминая о только что разделенной страсти), швырнула его в валявшуюся на полу кучу и надела свитер. Распущенные волосы остались под свитером, она их вытащила—с долгим электрическим потрескиванием. Хильеру дышалось все тяжелее. Теодореску по-прежнему благовоспитанно устремлял взор в иллюминатор, в адриатическую тьму. Мисс Деви безадресно улыбнулась, надела босоножки и молча вышла. Теодореску грузно опустился на койку.
— Думаю, вы догадываетесь о содержании телеграммы. Если мои осведомители в Триесте не ошиблись, это ваше последнее задание. В чем оно состоит, я не знаю, да и не слишком стремлюсь узнать. Но в Ярылыке вы на берег не сойдете. Мисс Деви сообщит береговым службам, используя доступный их разумению шифр, о вашем пребывании на борту. Так что в порту вас будут ждать. Поверьте, я ничего не хочу на этом заработать, поскольку вы, разумеется, на берег не сойдете. Они будут поджидать мистера Джаггера или любого другого джентльмена, за которого вы попытаетесь себя выдать, но никого, похожего на вас, не обнаружат. Конечно, в поисках предательского клейма они могут счесть необходимым раздеть нескольких пассажиров. Те, кого разденут—а много их не будет, ведь большинство наших compagnons de voyage[94] старые и толстые,—даже не станут возражать: по возвращении домой будет что рассказать за бренди и сигарой о приключениях в бесчеловечном полицейском государстве. Предпочтя остаться на борту, вы, конечно, тоже подвергнетесь определенной, хотя и небольшой, опасности. Вам прекрасно известно упорство, с которым эти славные ребята преследуют свою жертву. Некоторые из них, разумеется, в целях углубления международного взаимопонимания, могут подняться на корабль. Ярылык—это кисло-сладкая подлива ко всему нашему гастрономическому круизу. Для них британские продукты, британское виски и несколько сувениров из судового киоска — достаточная причина, чтобы позволять нашим судам пользоваться их черноморскими портами. Так что, мистер Хильер, вас будут искать и на корабле. Возможно, у них даже будет ордер на арест по сфабрикованному обвинению. И капитан не захочет поднимать лишнего шума.
— Однако вы разговорчивы,—сказал Хильер.
— Ну, вот видите!—радостно проговорил Теодореску.—Теперь самое время перейти к главному. Завтра за мной и мисс Деви прилетит вертолет. Мы собираемся поплавать на яхте у острова Закинф. И мы бы очень хотели, чтобы вы разделили нашу компанию.
— Где вы собираетесь остановиться?
— Штаб-квартиры у моей фирмы не имеется. Но мы могли бы прекрасно провести время втроем на моей небольшой вилле возле Амальяса.
— После чего меня, разумеется, продадут.
— Продадут? Продадут?! Будь у меня такое желание, я бы мог продать вас хоть сейчас. Нет, мистер Хильер, я торгую только информацией. И у вас ее должно быть в избытке. Мы сможем не спеша потолковать о том, что вам известно. А затем, получив хорошее вознаграждение, отправитесь куда душе угодно. Что скажете?
— Нет.
— Так я и думал,—сказал Теодореску, вздыхая.—Жаль. Мисс Деви, как вам известно, обучена искусству дарить весьма изощренные наслаждения. Точнее, вам это еще не известно. То, что вы испытали, было только прелюдией. Лично меня женщины не интересуют—предпочитаю свеженьких греческих пастушков,—однако многие из тех, к чьим гедонистическим пристрастиям иного рода я отношусь с уважением, уверяли меня в совершенно выдающихся качествах мисс Деви. Подумайте, мистер Хильер. Вы оставляете свою небезопасную шпионскую деятельность. Что вас ждет впереди? Жалкая пенсия и никакого выходного пособия.
— Если я выполню это задание, мне обещано крупное вознаграждение.
— Если, мистер Хильер, если… Вам ведь известно, что вы его не выполните. Скоро у вас не останется сомнений и относительно «если». Я предлагаю вам деньги, а мисс Деви—себя. Как вы на это смотрите? Уверяю вас, что я вознаграждаю не менее щедро, чем мисс Деви.
— Мне будет легче думать, если вы позволите мне одеться.
— Я рад. Начало положено. Видите, вы уже согласны подумать.
— Нет, ваше предложение я уже обдумал: я никуда не поеду.
— Как угодно,—сказал Теодореску.—Я признаю свободу воли. Я ненавижу принуждение. Разумеется, стимулирование вознаграждением—это нечто совсем другое. Что ж, есть кое-какие вещи, которые я хотел бы узнать немедленно. И я хорошо заплачу. В доказательство своей щедрости начинаю с того, что прощаю вам поражение в «дуэли желудков».—Он рассмеялся.—Можете не платить мне тысячу фунтов.
— Спасибо,—сказал Хильер.
Довольный, словно не он, а Хильер сделал ему одолжение, Теодореску достал из внутреннего кармана сигарочницу, позаботившись, чтобы при этом из-за пазухи выглянули пухлые пачки долларов.
— Стодолларовые купюры, мистер Хильер, «сотенки». Угощайтесь сигарой.
Он раскрыл сигарочницу, в которой оказались толстые «Ромео и Джульетта». Хильер сигару взял—ему до смерти хотелось курить. Теодореску добыл огонь из золотого «Ронсона». Оба затянулись. Дамские ароматы каюты мисс Деви растворились в атмосфере мужского клуба. Теодореску задумчиво спросил:
— Среди прочих наслаждений, которые, как мне кажется, вы испытали с мисс Деви, помните ли вы то восхитительное до боли ощущение, будто острый, как игла, коготь вонзается в самую интимную часть вашего существа?
— Откуда вы знаете?
— Оно было вызвано искусственно: укол замедленного, но чрезвычайно сильного действия. Вам ввели «веллоцет В», разработанный доктором Победоносцевым из Юзова. Примерно через пятнадцать минут вы с предельной откровенностью ответите на любой мой вопрос. Мистер Хильер, пожалуйста, прислушайтесь к моим словам, поверьте мне, а потом уже, если сочтете необходим, говорите, что я все это выдумал. В отличие от других препаратов такого рода «веллоцет В» не погружает человека в сон, во время которого ему задают вопросы. Напротив, вы сохраните совершенную ясность рассудка, но впадете в столь сильную эйфорию, что сокрытие правды покажется вам недостойным топ долгой, нежной дружбы, которая, как вам будет казаться, связывает нас обоих. Мне остается только ждать.
— Сволочь!—воскликнул Хильер и попытался встать со стула, но Теодореску немедленно ударил его тростью по glans penis[95].
- Предыдущая
- 22/55
- Следующая
