Долгий путь к чаепитию - Берджесс Энтони - Страница 6

• Предыдущая
• 6/19
• Следующая

– Ах, всё зависит от точки зрения, сэрр.

– Нет, не зависит, осмелюсь утверждать.

– Вы простите мне это замечание, сэрр, но все же зависит.

Эдгар видел, что назревает довольно скучный спор, и начал прощаться. Он вежливо поклонился и мыши, и старику и произнес:

– Спасибо, вы мне очень помогли! – Слова, оставшиеся незамеченными.

Мистер Эдем и его служанка уже бросали друг в друга пыльными картами, причем у Марии, несмотря на сравнительно скромные размеры, получалось совсем неплохо. В комнате поднялась пыль столбом.

Эдгар спустился с холма и увидел в облаке – на этот раз дорожной – пыли всадника в изящных доспехах и королевской короне, гарцующего во главе маленького войска. От пыли все энергично кашляли.

– Avant, mes amis! [38] – воскликнул всадник, как решил Эдгар, французский король.

– Moi, Генрих IV Французский, сражусь с lui, Людовиком XIV Французским. Как осмелился он сделать то, что сделал?! [39] Avant, a la victoire! [40]

Эдгар, который теперь шел по дороге, спросил у маленького солдата, кашлявшего от поднимаемой пыли:

– А что он сделал?

– Moi, – ответил солдат, – je ne parle pas francais[41] .

– Но я говорил по-английски! – возразил Эдгар.

– Твоя правда, – раскашлесмеялся маленький солдат. – Я в последнее время всё путаю: сегодня дерешься за немцев, завтра за бельгийцев, на выходных – вполне может быть – за испанцев, – просто голова кругом идет. Так о чем ты говорил?

– За что идет война?

– Ich verstehe kein Deutsch[42] .

– Но я же говорю по-английски!

– Твоя правда, твоя правда. По мне, лучше не знать, за что воюешь, ведь тебе, может, совсем и не хочется за это воевать, а если не воевать, где добудешь себе хлеб с маслом, а? Не говоря уж о большой кружке вкусного чая с молоком и сахаром.

– Я бы что угодно за нее отдал! – воскликнул Эдгар.

– А как же! – ответил солдат. – Но там, куда мы идем, скорее всего, будет вино.

– Разговорчики в строю! – Эдгара и маленького солдата стал пихать сержант в запыленном мундире и с огромными щетинистыми усами. – Эй, парень, где твой барабан? Ты должен идти впереди, за несколько шагов до скакуна Его Священного Величества, и бить со всей мочи, чтобы парни шагали в ногу.

– Но я не из вашего войска, – ответил Эдгар. – И буду очень признателен, если вы перестанете меня так толкать.

– Не толкнуть ли тебя по-другому, а? – рявкнул сержант. – А ведь я могу, парень, ей-Богу, могу. Выметайся отсюда, раз у тебя кишка тонка, чтобы сражаться за правое дело. Запевай! – заорал он. – Запевайте вы, идолопоклонники несчастные, и взбодрите свои трусливые сердца!

Все солдаты тут же запели, не исключая и Его Священного Величества, хотя некоторые слишком кашляли от пыли, чтобы из всего этого вышло что-нибудь по-настоящему музыкальное:

Эдгар подождал, пока они, маршируя, исчезнут в облаке пыли, а сам пошел в обратную сторону, ибо был уверен, что они не могли идти в Эдембург. Он был уверен, что в Эдембурге правил не король Людовик XIV Французский. Уж в этом-то Эдгар нисколько не сомневался.

Дорога в Эдембург была очень долгая, и по пути Эдгар видел мало любопытного. С одной стороны тянулись луга, где паслись коровы, с другой вдоль дороги бежал ручей, где плескались рыбки. Коровы умели петь. Эдгар подивился, что кто-то не пожалел времени на их обучение, тем более что пели они не особенно мелодично. Главной их песней была та, что называется «Моя страна, тебя…» [43], если вы американец, и «Боже, храни королеву» (или «короля», если на троне оказывается король; в нашем же случае, поскольку я рассказываю историю Эдгара, мы имеем королеву – благослови ее, Господи, – сияющую красотой и блистающую умом: Ее Величество – благослови ее, Господи, и спаси – Эдит I – продли, Господи, ее дни – с шеей столь длинной и белоснежной – да охранят ее небеса, – что иногда Ее Величество называют – с подобающим, всеобъемлющим и верноподданнейшим почтением – Эдит Лебединая Шея), если вы британец. Коровы, разумеется, не могли осилить слова ни того, ни другого варианта, но мотив у них получался: каждая брала по ноте. Сначала одна корова мычала первую ноту, потом повторяла ее (первая и вторая ноты совпадают), затем наступала долгая пауза, которая продолжалась до тех пор, пока другая корова постепенно не приходила к осознанию того факта, что ей пора вступать, и тогда она мычала третью ноту. Таким образом, на исполнение фрагмента «Моя стра…» (или «Боже, хра…») уходило в среднем три минуты, от чего вся процедура становилась очень скучной. Но у коров появлялось какое-то занятие, кроме жевания травы и производства молока, так что, может быть, на самом деле это и не было совсем уж пустой тратой времени. Коровы исполняли и другую, гораздо более сложную песню – «Погляди как пляшет суслик» [44]. В их трактовке она звучала как похоронный марш для безногих.

Рыбки в ручье, бежавшем справа, отличались большей живостью. Они выпрыгивали из воды, ловя мух, которых они всех знали по именам, но ни одну не могли поймать. Их это нисколько не огорчало, и Эдгар слышал, как они весело щебетали: «Вон Фрэнк Джефри – опять промашка» – «Гарри Броуэм всегда успевает увернуться» – «Сид Смит больно прыткий, благослови его, Господи». Одна старая рыбина, которая прыгала неуклюже и кряхтя, словно страдала рыбьим ревматизмом, все время ворчала:

– Приведите констебля! Дубинки на них нет! – Но другие не обращали на нее никакого внимания.

Это были очень красивые серебристые рыбки с головками, мерцавшими золотом; одна из них учтиво приветствовала Эдгара:

– Путешествуешь, как вижу, посуху и на ногах. Набирайся мудрости, мальчик мой, постигни суть вещей: всё – в воде.

Эдгар помахал им, улыбаясь сухим ртом, но сразу же забыл и о рыбках, и о коровах, когда приблизился к киоску на обочине, где продавались прохладительные напитки.

Над киоском, защищенным от солнца огромным разноцветным навесом, развевался флаг с надписью: ПРОМОЧИ ПЕРЕСОХШЕЕ ГОРЛО ШИПУЧИМИ ГАЗИРОВАННЫМИ НАПИТКАМИ ЭДВИНА! Подойдя к киоску, Эдгар обнаружил, что продавец растянулся на прилавке и храпит без задних ног. Это был, заметил Эдгар с любопытством, большой пятнистый пес в штанах невообразимого покроя, с длинной мордой, которой он сердито дергал во сне. Эдгар воспользовался его бессознательным состоянием, не чтобы – Боже упаси! – украсть, но чтобы посмотреть. Ни один из напитков – холодных на ощупь, несмотря на жаркое солнце и отсутствие льда, – не был ему знаком. Клубничный сок из отборных клубней, розеттиада, джимиджечный напиток – ни один из них ему раньше не встречался. Он взял в руки восхитительно прохладную бутылку «Несравненного и никоим образом не подражаемого Вальтер-Скоттового шотландского виски с содовой» и вдруг услышал рычание:

– Попался, а, ррррр?

– Я не крал, я смотрел, – ответил Эдгар. Пес продолжал рычать и морщить нос, не двигаясь с места, полагая, очевидно, что для Эдгара и этого будет достаточно. – Я хотел бы чего-нибудь выпить, если можно. Мне ужасно хочется пить.

– Сколько у тебя денег, ррррр?

• Предыдущая
• 6/19
• Следующая