К-10 - Дивов Олег Игоревич - Страница 29

• Предыдущая
• 29/36
• Следующая

Павлов сел у себя на крылечке и стал ждать. То ли Катьку, то ли большие неприятности, то ли все сразу.

Дождался он к обеду. Это получилось чертовски несправедливо и очень больно, но так, наверное, и должно было выйти. Для полноты картины. Павлов как раз думал, не разогреть ли себе пожевать, и тут услышал выстрелы.

Стреляли недалеко, на окраине коттеджного поселка, в лесочке, отделяющем зону частных домов от городской черты. Били очередями сразу несколько автоматов.

В грузного и одышливого завлаба словно вселился бес. Павлов рванул на задворки, махом одолел соседский забор, пробежал через участок, взял еще препятствие, и так несколько раз. Кое-что он поломал и обрушил, напугал до смерти одну домохозяйку, счастливо разминулся с обалдевшим от его наглости ротвейлером… И вдруг оказался нос к носу с бывшим завлабом, а ныне консультантом обезьянника, матерым шизофреником и отпетым лжеученым.

Павлов знать не знал, что дедушка здесь живет. Голованов стоял, опираясь на массивную трость, посреди участка и глядел в ту сторону, где как раз перестали стрелять. Точнее, уже поворачивался к непрошеному гостю.

Павлов ему несколько штакетин из забора вынес – спасибо, весь не повалил.

– Ы… Ы… Ы… – попытался он сказать «извините» и почувствовал, до чего запыхался – сейчас упадет.

– Твое изделие грохнули? – спросил Голованов.

– Ы-ы… – кивнул Павлов.

– Кошку?! Сволочи. Так чего стоишь! Беги, парень!

И он побежал.

Милиционеры имели вид бледный, испуганный и даже к изрешеченному зверю боялись подойти. Каких ужасов им про Катьку наговорили, можно было только догадываться. Павлов распихал вооруженных мужчин, упал на колени, протянул руки к Катьке и чуть не свалился замертво. Ему реально стало плохо.

А Катька… Это оказалась уже не она. Просто останки трехцветного рыжика. Окровавленная туша, изорванная пулями. Ничего похожего на любимую кошку Павлова.

Катьки больше не было на этой земле.

Павлов заплакал. Его с трудом оттащили, надавали пощечин, бросили в грязь, он смутно расслышал фразу: «Приезжайте скорее, у нас тут какой-то псих в истерике бьется». Хватило сил произнести: «Я из института». Институт в окрестностях был понятно какой, отношение к Павлову сразу переменилось, а тут и старший товарищ подоспел.

– Не боевая, – определил Голованов, едва взглянув на Катьку. – Что ж вы, щенята? Игрушку расстреляли. Большую красивую игрушку.

– А мы знали? Приказано было сразу на поражение… А она как выскочит! Здоровая, прямо тигр!

– Дурачье нестроевое, ограниченно годное! – рявкнул Голованов. – «Выскочит»! «Тигр»! Боевая так бы не подставилась! Или положила бы вас тут одной левой… Стыдно, молодые люди. Кого убили? А? Позорище. Эй, Павлов! Кончай реветь, пошли. Домой тебя отведу.

Он действительно увел грязного, оборванного и заплаканного Павлова домой. И сказал на прощанье: «Гадость какая случилась. Но знаешь, пойми старика правильно – у меня спокойно на душе. Вы делаете игрушки! Наконец-то! В мое время это было просто невозможно. А мы так мечтали!.. Кажется, мир поумнел. Ты первый, и с тобой поэтому расправились, но следом пойдут другие. Дай-то Бог…» Пенсионер здорово помог ему. Когда явились с допросом, Павлов уже более-менее очухался, переоделся в чистое, включил инстинкт самосохранения и нормально выстроил линию защиты. На месте происшествия его бы мигом раскололи.

Конечно, через день-два все поймут все. Но не смогут доказать, что Павлов организовал кражу секретного изделия. Тем более изделия, которого по отчетности не существовало вообще. Какой тогда смысл в дознании? Пройдет совсем немного времени, и о рыжиках сочтут за лучшее забыть. И о Павлове тоже.

Его оставили в покое на сегодня. А он сидел на крыльце, смотрел, как прячется солнце, курил. И все чего-то ждал. Скучал по жене. Прикидывал, не позвонить ли дочери – просто спросить, как дела. И не думал, старался не думать, заставлял себя не думать об одном, самом важном.

Никогда ему больше не удастся завести кошку. Он просто не сможет.

Тихо шелестя, к калитке подъехал «Мерседес». На заднем сиденье машины расселся некто огромный, и Павлов не сразу понял, что это алабай Бабай.

– Добрый вечер, уважаемый коллега, – непривычно тихо поздоровался Шаронов.

– Привет. Чего пса не выпускаешь?

– Участок твой жалко.

– А машину?

– За машину убью, и он это знает. Ну, где все случилось?

– Там, – Павлов мотнул головой в сторону лесополосы. – Она почти дошла. Нарвалась на патруль.

– Еще вопрос, кто на кого нарвался…

У Павлова отвисла челюсть. Он был сегодня настолько не в себе, что идея, очевидная для Шаронова, его не посетила даже как версия. Рыжикам ведь оставили функцию взрывного реагирования на глядящий в их сторону оружейный ствол!

– Не-ет… – протянул он. – Не может быть. Это же Катька. Она вчера много раз ходила мимо вооруженных людей. Я даже не думал ее придерживать. Кстати… О Боже! Действительно не думал. Хотя обязан был!!! Но ведь мне не угрожали…

– Ты выдумал себе милую домашнюю кошечку, – сказал Шаронов жестко. – Но была ли она такая на самом деле? А может, с тобой рядом преображалась. От любви. Заметьте, уважаемый колега, я не шучу. Известны прецеденты. Далеко ходить не надо. Допустим, «Рубанок». Со мной и без меня – два разных изделия. Или вон сидит в машине живой пример. Белый и пушистый ёкарный бабайчик. Миляга-симпатяга.

– Это ты нарочно, да? Психотерапия? Для облегчения разлуки? Мол, дерьмо была кошка, не о чем жалеть?

– Ничего подобного. Смотри – она сидела в лесу и выжидала. Кто-то ткнул стволом в ее сторону. Она решила, что раскрыта, и атаковала.

– В ее сторону. Не в мою же!

– Дубина! Она же шла к тебе! Думала о тебе. Ей помешали. Сработал перенос. Для полусвободного мозга, как у нее, это реально.

Павлов долго молчал. Пока не вспомнил слова Голованова.

– Она бы их одной левой положила! – заявил он уверенно.

– Тоже вариант. Постой, чего-то я сказанул только что – прямо из ряда вон…

– Наверное, как обычно – нечто гениальное. Иди, а, со своими откровениями? Далеко и надолго.

– Ну-ну. Сколько волка ни корми, у слона все равно яйца больше.

• Предыдущая
• 29/36
• Следующая