Путь, исполненный отваги - Беразинский Дмитрий Вячеславович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/78
• Следующая

– Так как мне теперь называться? Ростиславом или Афанасием, Переплутом или Каманиным, человеком или нечистью?

Хранитель беспечно пожал плечами:

– Да что вы все об одном? То как меня звать их колышет, то как самим зваться. Человеки вы все! Выбирай. А то, хочешь называйся на испанский лад: Ростислав Афанасий Переплут-Каманин! Как звучит, а?

– Навроде «Медузы-Горгонер»! – фыркнул Волков. – Не имя красит человека.

Ростислав бережно подобрал гитару, лежащую поперек стола, и повесил ее на крючок. Затем собрал рюмки и отнес на кухню.

– Есть хотите? – спросил он у нежданных гостей.

– Завтракать будем у меня в замке, – сказал Хранитель. – Вот тебе стандартный контракт, изволь прочесть и подписать.

Он протянул Каманину стандартный лист бумаги, испещренный рунами «гарамонда» – изысканного шрифта, употреблявшегося для всяких торжественных случаев: вызова на дуэль, приглашения на похороны, повестки в военкомат. Ростислав взял листок и принялся вслух читать:

– Я, реинкарнированный в реальность 456/34-а, бывший в прошлой жизни профессором Переплутом Афанасием Поликарповичем, не имею претензий к Главному Распределителю Центрального Орт-Направления, в дальнейшем именуемому «Мастермайнд», за последствия, приведшие к утере Шестого барьера в моем мозгу, в результате чего сохранилась память о предыдущем воплощении.

Со своей стороны, вношу предложение о моем участии в проекте «Метаморфоза – G» в качестве Советника по прогрессу при командире Лазурного Корпуса Волкове Андрее Константиновиче.

В случае успеха проекта, при получении премиальных лет, обязуюсь провести пятнадцать из них на стажировочной практике у Хранителя сектора l (Земля, Унтерзонне, Гея).

Данное соглашение вступает в силу с момента подписания контракта.

Ростислав взял с тарелки кружок колбасы и задумчиво прожевал его. Хранитель тихо сидел напротив, а полковник в ментовском прикиде занялся камином.

– Шерудило возьми! – вдруг сказал Хранитель.

Андрей недоуменно уставился на него. Тот жестом указал на кочергу.

– Вот. Им можно прекрасно шерудить.

– К черту шерудило! – психанул Переплут-Каманин. – Мне кто-нибудь объяснит, что за проект «Метаморфоза» и кто такой Хранитель сектора лямбда! Я не хочу подписывать всякую ерунду! Лет восемь назад по телику показывали, как одна дамочка передавала свою премию в Фонд мира...

– Помню! – отозвался Волков. – Лицо у нее было... Как будто она представляла, что можно купить на эту премию.

– И тем не менее я тоже не желаю принимать кота в мешке.

Хранитель смерил его взглядом.

– Справедливо. Проект «Метаморфоза – G» – план построения замкнутой системы социалистического типа на планете земного профиля. Планета называется Гея.

– Не жалко планеты? – удивился Ростислав. – Мне за семь лет перестройки...

– А вот этого не надо! – перебил Хранитель вкрадчивым голосом. – Не путайте, извиняюсь, хер с пальцем. Андрей Константинович подтвердит мои полномочия.

Волков важно надул щеки.

– Да перестаньте! Я не удивлен, что ко мне заявились вы, я ждал этого. Но чтобы с места в карьер занять место какого-то там советника... Это же ни в какие ворота не лезет!

– Зато прекрасно пролезает в подворотню, – вставил словцо переодетый мент. – Я, к слову, тоже еще своего Небесного Корпуса не видел, а, Семен?

– Достали! – вздохнул Хранитель. – Ладно, поехали ко мне. Там вы подпишете контракт, как миленькие. Фаусту, между прочим, десятой доли не предлагали. О зохн вей! Как изменились люди за полтора столетия!

– Согласен.

Ростислав достал из комода листок и ручку и уселся за стол.

– Черкану только записку своим гостям. Мы когда вернемся?

Волков посмотрел на него, а затем честно ответил:

– Генацвале, ты никуда не захочешь возвращаться. Поверь мне, здесь ничего не изменится в ближайшее десятилетие. По крайней мере в лучшую сторону. Я его прожил пятнадцать лет назад.

– Двенадцать, – машинально поправил Хранитель.

– Какая разница!

Каманин черканул на листе несколько простеньких фраз, а затем поднялся из-за стола.

– Куда идти?

– Откуда пришли, – ответил Хранитель, – наверх.

Он выключил свет, и все трое поднялись по лестнице в мансарду. Ростислав подошел к мезонину и глянул в окно. Над Землей занимался рассвет. На востоке небо белело широкой полосой, а в остальных местах еще сверкали самые яркие звезды.

– Телескоп с собой можно взять? – вдруг спросил он. Ему внезапно расхотелось всяких приключений, а возжелалось кресла-качалки у камина и шерстяного пледа.

– Слушай, я тебе там электронный подарю, как в Гринвичской обсерватории, – внезапно проявил нормальную человеческую злость Хранитель. – Только не надо, а? Скажешь, не мечтал ночами долгими о чем-то особенном? Так вот оно! Лови и поехали!

Он снял с шеи цепь с хризолитом и взмахнул ею. Посередине комнаты пространство начало выгибаться и менять цвет. Спустя минуту перед ними стоял – копия – точно такой же Портал, как и в Оберланде.

– Поехали! – воскликнул он.

От удивления у Ростислава выпучились глаза, как у глубоководной рыбы, поднятой на поверхность. Не давая ему опомниться, Хранитель схватил его за руку и потащил за собой. Следом в лазоревую синеву нырнул человек в форме полковника милиции.

Иннокентий внезапно проснулся. У кровати стояла одетая Инга и трясла его за плечо.

– Вставай, герой-любовник! – прошептала она. – Какая-то чертовщина здесь творится. Одевайся скорее.

– Что за фигня? – так же шепотом поинтересовался парень, натягивая брюки. Ничто не напоминало о недавней страсти. Лишь изрядно утоптанная постель доказывала, что здесь резвилась буйная парочка.

– Сдается мне, что наш общий друг хочет слинять самым что ни на есть пошлым образом, – не обращая внимания на дохлые протесты Иннокентия, бормотала она, застегивая босоножки.

Кеша всунул ноги в туфли и встал, вопросительно посмотрев на нее. Инга приложила палец к губам и на цыпочках подошла к двери.

– Можно идти, – прошептала она, – никого нет.

– Кого нет? – шепотом засердился он. – Ты можешь объяснить толком?

– Пока я буду объяснять – они уйдут.

– Кто «они»? Хлопцы?

Когда-то давным-давно у Иннокентия был спившийся папаша. Весело приняв на грудь, он, как все нормальные люди, спать не мог, а ловил глюки. Любимейшим из папашиных глюков были «хлопцы». Они появлялись из ниоткуда, требовали денег на выпивку, изредка приносили бухло, пили вместе с папашей, а затем исчезали в никуда. На вопрос мамани: «С кем, подонок, ты нажрался хоть сегодня?» он неизменно отвечал: «С хлопцами».

Несколько раз старик просил Иннокентия сходить во двор и объяснить этим самым «хлопцам», что он с ними никуда не пойдет, по причине отсутствия денег и, оглушаемый тишиной, прятался за прикроватной тумбочкой. Кеша, делая вид, что поверил в батькину горячку, выходил до ветру. Затем возвращался и торжественно объявлял старику, что вопрос с «хлопцами» урегулирован.

Инга, естественно, о существовании каких-то там «хлопцев» не подозревала, поэтому посмотрела на Кешу как на ущербного. Так порой мамочка смотрит на идиота сына, про себя кляня экзистенцию.

– Потом объясню. Пойдем.

– В вихре яростных атак не расквась себе пятак! – Кеша оправил на себе брюки и двинулся следом.

Они вышли в холл, где воздух еще хранил аромат полковничьего одеколона. Амбре на базе вытяжки из пант Большого наваррского рогоносца. Является одновременно парфюмом и репеллентом от всякого гнуса. Вышеупомянутый рогоносец водился на болотах Наварры и питался исключительно мошкарой. В этом мире эти функции выполняли козодои, такие птички с большой пастью, а вот на Унтерзонне по части гнуса были животные.

– Воняет дохлым скунсом! – оценила аромат Инга. – Поэтому запаху я найду их и на том свете.

• Предыдущая
• 28/78
• Следующая