Путь, исполненный отваги - Беразинский Дмитрий Вячеславович - Страница 20

• Предыдущая
• 20/78
• Следующая

– Вот вы думаете, что такой предмет, как История КПСС, теперь не нужен, – томил душу Кириллов, – а вместе с тем, это – предмет легкий. Неужели вам в зачетке помешает лишняя «пятерка», которая в конечном итоге скрасит средний балл?

Ростислав, вспоминая эту нуду, зло сплюнул. Если бы по такому принципу преподавали в Сорбонне! Там физикам преподавали физику и математику, а не историю развития капитализма в России, которую с таким увлечением писал Вовка Гаврош, надеясь, что она станет бестселлером. Вообще-то Историю КПСС преподавали, видимо, для того, чтобы труды почившего в бозе вождя хоть кто-то, да читал.

Кстати, в школе им долбили, что труды Ленина – вторые на месте по популярности во всем мире. После Агаты Кристи, разумеется. Был еще точно такой больной психопат – Фридрих Ницше. Ну он-то про Заратустру не шестьдесят томов настрочил! Вот такая тут «Генеалогия морали!»

– Эй! Ты чего не пишешь? – позабыв обиду, снова спросила девушка.

– Раньше не у всех ребят были тетрадка и букварь, – буркнул Ростислав, – а теперь тетрадей много, чтобы их марать всякой ерундой! Легче тебе станет, если ты узнаешь, в каком году созывался Второй Интернационал?

– Но ведь кругозор, эрудиция, экзамены, в конце концов!

– Ты на физ или истфаке учишься? Голова все равно не в состоянии впитать полсотни томов ленинских работ. А если и впитаешь, то будешь всех поражать своей эрудицией?

– И откуда ты такой умный в четырнадцать лет?

– Родили меня такого! – недовольно заворчал парень. – Ну, чего пристала?

– А, понятно! У тебя еще фаза полового созревания не закончилась! – протянула Инга.

Профессор внутри Ростислава едва не сходил по-маленькому. Тело же ехидно осведомилось:

– С чего ты это решила?

– Ты еще девушками не начал интересоваться! Тем более красивыми.

– Это ты-то красивая? – подколол ее Ростислав. – По мне так обычная девчонка! Старая к тому же...

Инга, которая считалась на факультете одной из первых красавиц, обиженно надула губы и уткнулась в конспект.

Выходя после четвертой пары из универа, Ростик заметил ее, беседующей с одним из парней-старшекурсников. Увидев его, она демонстративно положила руку ему на плечо и широко улыбнулась. Ростик пожал плечами и прошел мимо. Когда он скрылся из виду, Инга убрала руку и прошипела:

– Проучить бы его!

Парень флегматично пожал плечами:

– Ну, во-первых, он сын завкафедрой ядерной физики, на которой я имею неплохие шансы остаться в аспирантуре. Во-вторых, плечи у него тоже немаленькие. А в-третьих, если ты в него втрескалась, то таким путем ничего не добьешься. В-четвертых, если неправильно «в-третьих» и если ты хочешь стать невесткой профессора Каманина, то действовать нужно совсем не так.

– Все вы сволочи и подонки! – бросила Инга и побежала вслед за Ростиславом.

– Да, мы такие! – грустно улыбнулся Руслан. – Это же физфак. И не подонки, а реалисты.

Ростик стоял у киоска «Мороженое» и лопал пятую порцию эскимо. Отец без лишних слов отдавал ему четверть своей зарплаты, ибо сынуля здорово помогал ему с расчетами и прочей дребеденью. Так что Ростислав мог себе позволить и кутнуть. Карманные деньги плюс стипендия составляли около двухсот рублей в месяц, а это выходило равным окладу хорошего инженера на хорошем заводе.

– Как ты можешь есть это в двадцатиградусный мороз? – раздался сзади знакомый до отвращения голос.

– Вот так вот и жрем-с! – ответил он, не оборачиваясь. – Трескаем помалу.

Ростик любил вот так вот запросто навернуть десяток порций, не отходя от кассы. Тем более что в его времени это было удовольствием дороговатым и подавалось на десерт в лучших семьях Москвы.

– Что, Руслан уже ушел? – деловито осведомился он. – Или, пардон, ты ушла?

– Необязательно быть таким противным! – сказала она. – Давай сегодня в кино сходим!

Каманин пожал плечами. Он не любил синематограф. Ни в прошлой жизни, ни в этой. К тому же его раздражали большие скопления людей. Он-то и универ едва терпел.

– Не хочу я в кино, – спокойно сказал он. Лицо Инги опасно вытянулось. Разочарование отчетливо проступило на красивом, умело накрашенном лице. Увидев это, Ростик предложил: – Есть альтернативный вариант. Погоди, не криви губы. Сейчас зайдем в Троицкое, пообедаем в одном тихом трактирчике, а затем пойдем ко мне. Если ты так любишь кино, посмотрим видик. Там прикольная комедия со Шварцем есть. «Близнецы» называется. Ты, кстати, где живешь? Мы с отцом могли бы тебя потом отвезти. Ну как?

– Вообще-то в Троицком я еще не была... – мечтательно проговорила Инга. – Но ведь завтра коллоквиум по физике.

– А, ерунда! Я тебе помогу. Прямо дома подготовимся. Там Машуля обещала пиццу испечь к вечеру. Гигантскую. Идешь, нет?

– Иду. Не в «пятерку» же переться... Я сама из Бобруйска вообще-то... Но как-то неудобно получается.

– Неудобно у декана на пиво просить! – злобно отшутился Каманин. – А ты по ежевечерним макаронам соскучилась, или чем вы там питаетесь?

– «Харчо», «Свекольник» и ячневая каша. Чего скривился?

– Тебе просто необходимо попасть в Троицкое, – уверенно заявил парень.

– А, черт с ним! Поехали! Не каждый день девушку водят в Троицкое!

– Ты девушка красивая, как сама утверждаешь. Могла бы хоть каждый день ходить туда, – съехидничал парень. Инга так посмотрела на него, что он подумал, не переборщил ли.

– За все нужно платить. Всякий норовит прикоснуться туда, где помягче. За три рубля-то! Лучше макароны!

– Ну, я тебя трогать за всякие там места не собираюсь. Еще несовершеннолетний.

Ребятки помолчали.

– А кто эта Машуля? – невинно осведомилась Инга. – Сестра, домработница... подруга, может?

Ростик неожиданно издал губами очень неприличный звук. Сконфузившись, он посмотрел на девушку.

– Мачеха. Молодая, симпатичная мачеха. Тридцать три годика! Родила отцу девять лет назад близняшек: Светку с Галкой. А домработницы мы не держим уже одиннадцать лет – с тех пор, как папа женился.

Инга задумалась.

– А мама твоя где? Извини, если покажусь нескромной...

– Да нет! Все нормально. Уехала в Израиль, когда мне было полгодика. Вместе с Полиной – моей сестричкой-двойняшкой. Недавно мне Полина фото прислала – белые люди на берегу Красного моря. Она и мамаша с каким-то очкастым евреем дыню трескают. Флаг им в задницу! Который со звездой Соломона, – уточнил парень.

– А, не расстраивайся. У меня вообще один брат – прыщавая сволочь лет тринадцати. Но за мной уже в ванной пытается подсматривать, понимаешь?

– Понимаешь. Отчего не посмотреть, когда есть на что, – хмыкнул Ростислав, – вон, «четвертак» стоит. Поехали!

Они вскочили в двери троллейбуса «двадцать пятого» маршрута и спустились на заднюю площадку – излюбленное место молоденьких парочек. Там, кстати, Ростик мог стоять почти в полный рост.

– Кажется, общественный транспорт – не самое удобное для тебя место, – заметила Инга, слегка обнимая его за талию.

– В такси еще хуже, – признался Ростик, – вырасту, куплю себе «Яву». По крайней мере головой в крышу не упираешься. А то можно будет и старенький «Харлей» прикупить. Вот это транспорт!

– Не приведи господь, такой рост! – вздохнула девушка.

Троллейбус тряхнуло. Ингу бросило на Ростика. Она ткнулась лицом в его водолазку и, отпрянув, пробормотала:

– Что за запах незнакомый? Как называется?

Парень пожал плечами.

– «Аляска». Папа из Испании привез.

– Крутизна-а-а! – протянула Инга. – Куда нам, простым смертным...

Ростислав мгновенно отстранился.

– Инга, я не виноват, что в такой семье родился. Родился бы в другой, пах бы «Тройным», как и все нормальные люди.

– Извини. По-моему, наша остановка.

– «Ёперный театр»?

– Она самая. Выходим, что ли?

– И быстренько. – Ростик аккуратно вышел из троллейбуса, следя за тем, чтобы головою не снести поручень, и, галантно подав даме руку, дополнил: – В этот час в моем погребке народу мало. Ручаюсь, тебе там понравится.

• Предыдущая
• 20/78
• Следующая