По ту сторону черной дыры - Беразинский Дмитрий Вячеславович - Страница 49

• Предыдущая
• 49/104
• Следующая

– Брат Юрген! – торжественно произнес граф, – за оскорбление гостеприимства, измену слову и поведение, не совместимое с понятиями о рыцарской чести и чести Ордена ты лишаешься рыцарского звания и права носить одеяние госпитальера. В Мариенбурге решат, что с тобой делать!

– Посмотрим, что скажет Великий Магистр, когда узнает, что вы позорно сдались в плен! – прохрипел разбитым ртом экс-крестоносец, – и что Великий Магистр скажет в ответ на то, что вы пировали за одним столом с язычниками!

Лицо третьего комтура окаменело. До крови закусив губу, предводитель крестоносцев отвернулся от брата Юргена и обратился к начальнику штаба:

– Его ни в коем случае нельзя оставлять в живых. Магистр поверит скорее этой сволочи, чем нам.

Подполковник сплюнул:

– Мне этой мрази не жалко! У нас просто нет палачей. В особых случаях подобными делами должен заниматься майор Худавый, но, насколько мне известно, он от этого восторга не испытает. Остальные парни могут убить противника в бою, но хладнокровно расстрелять безоружного… Разве что Вовка Мурашевич…

– Я бы сам свернул ему шею, но кодекс чести запрещает. А выйти с ним на поединок нельзя: он уже не рыцарь.

– Да и как-то глупо получится, – добавил Семиверстов, – вы вернетесь без него. Будь я на месте Магистра, ни за что бы не поверил в простую случайность, что из всей компании не вернулся лишь «швой парень».

Третий комтур совсем сник. Но, на его счастье, вмешался майор Булдаков.

– Если не возражаете, товарищ подполковник, то я его возьму на полчасика, а после этого он не посмеет кого-либо продать.

Семиверстов поморщился. Почти все нижние чины, обращаясь к вышестоящему товарищу со званием «подполковник», говорят «полковник». Так удобнее и в смысле произношения, и в смысле ненавязчивого подхалимажа. Но товарищи майоры, подчеркивая, что их с вышестоящим товарищем разделяет всего одна ступенька, слово «подполковник» выговаривают особенно тщательно. Затем они сами становятся подполковниками и, в свою очередь, недовольно косятся на наглых майоров.

Подполковник иронично покосился на Булдакова и спросил очень проницательным голосом:

– Бить будете? – от обиды Олег Палыч аж надулся. Нужно сказать, что с командиром роты охраны все стремились поддерживать самые хорошие взаимоотношения. Все, начиная с Шуры Лютикова и заканчивая командиром базы. Уж больно талантлив был мужик насчет подраться! В свое время генерал Трущенков познакомился с знаменитым Булдаковским «прямым в печень» из за того, что послал Олега Палыча по матери перед всем батальоном. Генерал повалялся месяц в госпитале, а затем благоразумно целых два года не появлялся на территории базы. Время стояло перестроечное, и за подобные фиглярства можно было угодить снова в полковники.

– Как вы могли так подумать? – засопел Булдаков, – я же помочь хочу…

– Щас заплачу! – фыркнул Игорь Петрович, – берите, леший с вами! А что именно вы собираетесь с ним проделать?

– Небольшое турне по достопримечательностям базы, – уклончиво ответил майор.

– Смотрите не перестарайтесь! Он должен быть живым.

– Ну, где-то так, не совсем мертвым, – пробурчал Олег Палыч.

Он подошел к немцу, взял того за шиворот и поволок к одноосной тележке, на которой наряд завозил в столовую продукты на сутки. Усадив злосчастного сластолюбца на нее и, пристегнув наручниками к боковинам, майор подогнал «УАЗик» и прицепил тележку к форкопу.

– Bon voyage! – пожелал он иронично брату Юргену, садясь за руль. Автомобиль сорвался с места и понесся в сторону вертолетной площадки. Вопли жертвы затихли вдалеке.

– Наш майор очень большой шутник, – прокомментировал Семиверстов, когда раздался отдаленный гул заводящегося вертолета.

– Я заметил! – сухо отозвался Фридрих фон Гольц, – так говорите, что у вас нет палачей?

– Просто, дружеская шутка, – равнодушно ответил подполковник, – ребята так каждый день развлекаются.

Офигевшие солдаты в подтверждение дружно закивали головами.

– А что ему предстоит дальше? – спросил Зигмунд.

– Не могу знать, – слукавил Семиверстов, подозревая что конечной целью анабасиса является «домик ужасов».

«Домик ужасов» представлял собой неплохую имитацию американского аналога. Идея его создания принадлежала замполиту. Вычитав в какой-то книге, что на праздник «Хеллоуин» в Америке открываются специальные аттракционы, дабы публика могла всласть перепугаться, Горошин подергал за соответствующие ниточки и посетовал в нужном месте на отдаленность базы от центра цивилизации и отсутствие развлечений. К середине октября возле штаба красовалось новое здание в три этажа, превращенное иноземными дизайнерами в единственные на Беларуси место, где за определенную мзду можно было напужаться до смерти. Вечером тридцать первого октября замполит лично водрузил над штабом череп, сделанный по традиции, из тыквы, и включил вмонтированную внутрь лампочку в двести свечей. Праздник удался на славу! Две беременные молодицы преждевременно произвели на свет своих отпрысков, а генерал-куратор Трущенков очередной раз улегся на свою генеральскую койку в госпитале, на этот раз с зашалившим сердцем.

Горошину дядя из министерства виртуально надавал по вые, и «домик ужасов» прикрыли до лучших времен. Теперь, по всему видать, его услугами намеревался воспользоваться майор Булдаков.

У Семиверстова заорал транк. Игорь Петрович обменялся несколькими фразами с собеседником, а после этого обратился к солдатам:

– Мужики! Евдокии необходимо переливание крови. У нее первая группа с отрицательным резусом. У кого такое есть? Необходимо еще пару человек, – вышли человек пять.

– Так много? – удивился подполковник, – больно редкая группа! Бегите, ребятки, бегите!

Солдаты припустили по направлению к медчасти. Семиверстов посмотрел им вслед и сжал кулаки так, что хрустнули пальцы.

– Прошу прощения, обратился к нему фон Гольц, – я не совсем понял, что произошло.

– Та девушка потеряла много крови. Мои парни побежали дать ей свою, – скупо отозвался Игорь Петрович. У третьего комтура отвисла челюсть.

– Вы можете…

– Могем!

– А почему вы не взяли кровь у нас? Виноват ведь наш человек, – Семиверстов с любопытством посмотрел на него. Попытаться что ли объяснить этому анахронизму начальные положения медицины? Так Игорь Петрович сам в них не силен! Попробуем поверхностно.

– Каждый из наших знает, какая у него кровь. У них она вышита на груди, – подполковник подозвал Волкова и указал на клапан его нагрудного кармана, где красовалась нашивка «II +», – если ввести кровь не той группы, то человек погибнет.

– Разве кровь разная? – недоверчиво спросил комтур.

– Кровь бывает восьми видов. Или четырех? Нет, восьми! Понимаете, я не в курсе таких тонкостей – на это есть доктор.

– Вы так много знаете… – начал Зигмунд де Вульф, – иногда кажется, что вы не простые люди…

– Обычные, самые обычные, Зигмунд, – сказал Волков, – можешь мне поверить!

Переводчик хотел что-то возразить, но в этот миг из-за угла показался майор Булдаков, волочивший за шиворот какое-то существо. Бедняга раньше был братом Юргеном. Нынче почти ничего не напоминало в этом идиоте жестокого и подлого рыцаря. Поседевшая голова его тряслась, глаза описывали нелепые орбиты, рот, с которого непрерывно капала слюна, совершал хватательные движения. Большой палец левой руки был засунут в правую ноздрю, в которой что-то неприятно чавкало и хлюпало, а правой рукой он отгонял воображаемых мух.

– Ему бы в Могилев на воды, – сообщил майор, – а он девушек насилует. Нехороший человек.

– Что вы ему сделали, Палыч? – гадливо оглядев эту пародию на человека, спросил Семиверстов, – помимо прогулки в «кабриолете» и «домика ужасов».

– Каждый бюргер жаждет знать, как его по маме звать, – нейтрально ответил Булдаков, – я этого головореза недоделанного заставил спрыгнуть с парашютом. Вместе со мной, разумеется.

– Извращенец! – прокомментировал подполковник.

• Предыдущая
• 49/104
• Следующая