Неизвестный маршрут - Бушков Александр Александрович - Страница 41

– Романтика, блядь, экзотика, на хрен... – повторила она тихонько. – Ну ладно, завтра поговорим...

И холодно, профессионально стала прикидывать партитуру.

Проснувшись, определить время Марина, понятное дело, не смогла – часы остались у похитителей. Но на улице давно светлый день, дневной свет пробивался в узенькое окошко под самым потолком.

Гораздо важнее было другое – она вновь ощущала себя если не боевой машиной, то, по крайней мере, автономной боевой единицей, способной на многое. Открыв глаза, она, как в прежние времена, почти мгновенно ощутила себя собранной и по-хорошему злой, прекрасно сознававшей окружающую реальность и свое место в ней. Конечно, там и сям все еще побаливало, и чувствительно. Выражаясь казенным языком полицейского протокола, подвергшиеся интенсивной обработке участки понесли определенный ущерб. Но кровь ниоткуда не шла, повреждений вроде бы не заметно, а значит, оставались все шансы совершить задуманное. Проще говоря, устроить этим скотам персональный маленький Карфаген.

Обнаружив в углу глиняную емкость с чистой водой, Марина эту воду моментально выпила. Встала, прошлась по пахнущему свежей мукой помещению, проверяя тело. Что ж, в общем, сносно. Правда, при выполнении некоторых приемов ее наверняка резанет болью, но придется перетерпеть...

Она надела сапожки, устроила в правом поудобнее ножик. Прислушалась, приложив ухо к едва заметной щели меж сработанными на совесть створками тяжеленной высокой двери.

Снаружи стояла тишина – даже собачьего лая не слышно.

Потом она явственно расслышала короткий, громкий крик, вовсе не гармонировавший с богатой, благополучной усадьбой. Насколько она разбиралась в таких вещах – а она в них прекрасно разбиралась – казалось, что человеку вдруг безжалостно сделали очень больно, и он завопил, не в силах терпеть.

Марина настороженно пожала плечами. Ну, гадать бессмысленно. Вполне может оказаться, что здешний сеньор изволит сейчас вершить суд и расправу над бесправными, как и полагается при классическом феодализме, подданными, и кого-то сейчас вытянули кнутом, если не вытворяют что-нибудь похуже...

И тут заскрипел засов – громко, отчетливо, кто-то, не таясь, отодвигал его с хозяйской бесцеремонностью.

Хватило секунды, чтобы одним прыжком оказаться в дальнем углу. И еще одной, чтобы принять соответствующую позу, должный облик, способный моментально успокоить здешних обитателей. Тот, кто явно собирался войти, должен был увидеть не свирепую амазонку, готовую перегрызть глотки в бою за свою свободу, а нечто совершенно противоположное – растрепанную, насмерть перепуганную, раздавленную ночным унижением хрупкую девушку, съежившуюся в дальнем углу, обхватившую руками колени, прикрывшуюся мешками в настоящем ужасе...

А потом, очень быстро, они умрут – те, кто войдут. И тогда все начнется всерьез...

Однако Марину ждал сюрприз, и абсолютно неожиданный. Вместо одетых в подобие формы баронских дружинников в помещение, грамотно прикрывая друг друга, настороженно поводя по сторонам стволами армейских автоматов, ворвались двое в камуфляжных комбинезонах и обтянутых маскировочной сеткой касках. Физиономии под касками покрыты мастерски наложенными полосами и зигзагами, по всем правилам. Никаких знаков различия, ни единой эмблемы.

Ее увидели моментально – и опустили автоматы. Насколько она могла разглядеть, размалеванные физиономии лишились прежней, хорошо поставленной ярости, предназначенной для того, чтобы заранее морально подавлять возможного противника. Похоже, оба бойца моментально пожелали выглядеть мирно и дружелюбно, что плохо сочеталось со всевозможными средствами убийства, которыми они были увешаны.

Из-за спин двоих выскочил третий, с тем же проворством одним прыжком оказался посередине помещения. Ребятки, без сомнения, хорошо выученные и нисколько не напоминающие деревенских недотеп из глухомани.

– Вас здесь держат? – спросил третий.

Сделав недоумевающую физиономию, Марина ответила:

– Ну да… Кто вы?

– Успокойтесь, – сказал человек очень мягко. – Мы – армия. Батальон специального назначения «Золотой медведь». Вы свободны.

Какое-то время она раздумывала: не разрыдаться ли, как и положено хрупкой горожанке, после плена и унижений угодившей в благородные руки спасителей, нагрянувших, словно пресловутая кавалерия из-за холмов? Однако решила, что истерики и благодарные вопли совершенно излишни. Гораздо лучше играть заторможенность, оцепенелую депрессию. Экономить силы...

Говоривший с ней подошел поближе, аккуратно, вполне деликатно помог встать, спросил заботливо:

– Как вы себя чувствуете?

– Скверно, – сказала она, уже не особенно играя.

– Вас изнасиловали?

– Не то слово…

Он обернулся к выходу, громко распорядился. И оба автоматчика моментально улетучились, а на смену им явился субъект точно такого же внешнего вида, так же размалеванный, но вместо автомата он нес зеленую парусиновую сумку, да и физиономия, насколько удалось рассмотреть под боевой раскраской, казалась чуточку одухотвореннее, чем лица обычных вояк. Но – самую чуточку, во всем остальном, сразу видно, это был такой же спецназовец, только обремененный вдобавок еще и врачебной профессией. Он на ходу, ловко и привычно, вскрыл стерильный пакет, натянул резиновые перчатки, извлек блестящий футляр.

– Доктор вас осмотрит, – сказал незнакомец, по первым впечатлениям, державшийся так, что никак не тянул на рядового. – Главное, успокойтесь, все ваши неприятности позади. Мы этот притон заняли надежно.

И вышел. Доктор, для порядка пробормотав что-то с профессиональным участием, взял Марину за локоть, вывел туда, где было посветлее и распорядился:

– Ложиться не обязательно, поднимите подол и расставьте пошире ноги. Где-нибудь болит?

– Везде, – сказала Марина чистую правду.

Присев на корточки, эскулап быстро и сноровисто ее осмотрел, спрятал свои причиндалы, побрызгал струей из аэрозольного баллончика, отчего Марина почувствовала холод и некоторое приятное облегчение. Выпрямился, задумчиво нахмурился:

– Ну, в общем, вы легко отделались. Особых повреждений нет – ссадины, царапины и прочие пустяки. Я бы вам посоветовал какое-то время не заниматься... некоторыми вещами, но вы, наверное, и сами не захотите...

– Уж это точно, – кивнула Марина.

– Вы хорошо держитесь, я вижу. Очевидно, нет необходимости долго и вдумчиво гладить вас по головке и утешать?

– Как-нибудь справлюсь...

– Вот и прекрасно. Сразу видно, что вы – девушка с характером. Главное, все кончилось. Утешайте себя мыслью, что этим скотам придется гораздо тяжелее. Мы здесь не из-за вас, скажу сразу, мы пришли по совершенно другому делу, но это ничего не меняет. Пойдемте.

Он посторонился, указал на дверь – вежливо, с некоторыми признаками извечной армейской галантности. Марина вышла под солнечный свет настороженно, на всякий случай ожидая подвоха, потому что нежданное счастливое избавление очень уж напоминало сцену из классического приключенческого фильма: с кровожадными индейцами, прекрасной белокурой пленницей и как нельзя кстати вылетевшей из-за холмов бравой кавалерией. Хотя случайная фраза доктора о том, что они нагрянули сюда по своим делам, заслуживала внимания...

Безмятежно сияло солнце. В нескольких местах напряженно застыли фигуры в камуфляже и касках, с автоматами наизготовку. Все они расположились у забора, так, чтобы не заметили снаружи. Совсем неподалеку, под бревенчатой стеной, валялся кто-то из прихвостней атамана, мастерски связанный, с кляпом во рту. Марина увидела и собак, неподвижно лежавших на цепях. Но сразу стало ясно, что они не мертвые, а чем-то усыплены – мерно вздымались лохматые бока. Одним словом, в поместье произошла полная и решительная смена власти.

Доктор уверенно провел ее в дом, показал на одну из дверей. Марина вошла без колебаний. Обширная комната была обставлена с неприкрытой, вполне городской роскошью, правда, опять-таки носившей следы внезапного вторжения: стулья перевернуты, полированный стол валяется в углу ножками вверх, высокое зеркало в затейливой раме разбито вдребезги.