Ослепительные дрозды - Рыбин Алексей Викторович Рыба - Страница 31

• Предыдущая
• 31/106
• Следующая

Было чем делиться. В отличие от глупых и незрелых фанатов, члены импровизированного клуба были людьми серьезными и говорили мало, но по существу.

Кто-то тихо, но с гордостью сообщал товарищам о том, что у него разыгрался простатит, кто-то, краснея от удовольствия, шептал о неожиданном искривление позвоночника и проблемами с симфизом.

Много собиралось в котлетной на углу Майорова и Римского-Корсакова беззубых, лысых, горбатых, слабовидящих, страдающих пляской Святого Витта, золотушных, трясущихся в приступе собачьей чумки, ритмично рыдающих от гипертрихоза, изгрызенных подагрой и полумертвых, уставших жить, изнемогающих от невыносимой легкости бытия шизофреников, мучающихся помимо этой королевской болезни острым плоскостопием.

Впрочем, все члены клуба были людьми молодыми и хорошо одетыми, в будущее смотрели с оптимизмом и недуги свои воспринимали как заслуженные и выстраданные награды.

Митя об этом знал и, может быть, в силу врожденной трусости, старался к «Закату» не приближаться.

Втянут, закружат и заразят какой-нибудь вычурной пакостью.

Лечись потом.

Поэтому и повел он Сулю путем дальним — через оркестровую яму, по винтовой лесенке вниз, в подвальный коридор, вдоль стен которого тянулись всегда по-домашнему теплые трубы непонятного предназначения. Они выходили из одной стены и уходили в другую. Какую субстанцию они перегоняли, что символизировали, в чем было их предназначение — не знал никто. Ни сантехники, ни газовщики, ни представители ЖЭКа.

Трубы эти, как говорил Мите сторож Дома Народного Творчества, в здании которого и базировался Рок-клуб, пребывали здесь еще до постройки, собственно, Дома Народного творчества. Лежали на земле. Теплые на ощупь, обернутые серыми листами асбеста, магнетически-притягательные. А вокруг — НЭП, военный там коммунизм, флаги кумачевые. И вообще, с каждым днем жить становилось все лучше, все веселее.

И вот от этой-то удали безысходной, от обреченной радости и общей неустроенности, в пылу трудового энтузиазма и выстроили вокруг теплых труб здание невнятного цвета.

Ну, конечно — мир хижинам — война дворцам.

Дворцы-то частью поломали. А хижины строить — западло. Да и некогда. Мировой революцией заниматься нужно. Лично лев перманентной революции, Лев Давидович поход возглавить грозится.

А трубы, теплые, уютные, идущие из пошлого прошлого в безумное будущее, из никуда в никуда — под ногами. Среди битого кирпича. В трубах время журчит. И все о них спотыкаются. И красноармейцы спотыкаются, и недобитые буржуи спотыкаются, и товарищи спотыкаются. Р-раз — и споткнулись.

Уравнивали загадочные трубы классовую принадлежность граждан.

И дошел слух о трубах лично до товарища Вавилова.

Вот, в один прекрасный день, через седмицу после дня рождения Карла Маркса и приехал товарищ Вавилов.

Походил — походил, споткнулся, за маузер схватился нервно. А потом как рявкнет. Что-то про р-рок. И про клуб.

Что за р-рок-клуб? А спросить боязно.

Вот на всякий случай и решили выстроить Дворец Народного Творчества. От греха подальше.

Лично товарищ Вавилов принимал сдачу объекта. Принял.

— Трубы-то на месте? — спросил у прораба.

— А как же, товарищ Вавилов, — вытянулся по струнке прораб Леков. — Целехоньки.

— Дом-то говно, — сказал товарищ Вавилов, — за дом я вас буду расстреливать и сажать. А вот за трубу — спасибо. За трубы я вас буду награждать, премировать и посылать. Загранкомандировки — Кипр, Анталия, Коста-Брава, Венес-Бич — что хотите просите у Советской Власти. Все дам.

А прораб Леков стоит, ни жив, ни мертв. Потому что слов таких не знает.

Что за Коста-Браво, что за Анталия — черт его разберет. Ну, жена есть — Наталья. Я свою Наталью узнаю по талии. Коль широка талия — то моя Наталия.

— Сто лет еще журчать будут, товарищ Вавилов, — только и нашелся, что сказать прораб Леков.

«Р-р-рок», -сказал товарищ Вавилов. То есть — по инопланетному, как только он умел. За это его в ЦК и держали, несмотря на все пьянство его забубенное, на дебоширство и половую, а также, политическую распущенность. Закрывали глаза товарищи на то, что Вавилов имеет тройню от афроамериканки Марии Мвала и дети его — Мартин, Лютер и Кинг постоянно по двору Кремля болтаются, лопочут что-то на своем, никому не понятном языке, пристают к туристам и клянчат у них папиросы и жвачку.

— R-rock, — повторил товарищ Вавилов на своем непонятном наречии. А потом опомнился, посмотрел по сторонам и, на всякий случай перевел на русский: — «Да»! Советской власти. «Да» — дворцам просвещения. «Да»! — перманентной революции.

С другой стороны, не сам же он в этом виноват. Никто ни в чем ни виноват. За месяц до русско-японской войны в песках под Хорезмом был похищен товарищ (тогда господин) Вавилов инопланетянами. Битых полгода таскался с ними по звездным далям, кругозор расширял. Инопланетяне научили Вавилова пьянству, дебоширству, половой и политической распущенности, а также — своему языку. Ну и объяснили, ху из ху с точки зрения классовой борьбы. Вавилов ничему инопланетян учить не стал. Достали со своими экспериментами.

ЦК все это прекрасно понимала. И терпела. А куда денешься — страна во враждебном окружении. А с инопланетянами только товарищ Вавилов может договариваться. Понимала ЦК, что без помощи инопланетян не сдюжить стране интервенцию, разруху, нарождающийся социализм и враждебное окружение. От чего-то оказаться пришлось бы. Но ведь жалко — и интервенцию, и разруху, и нарождающийся социализм и враждебное окружение. Оттого и терпела выверты товарища Вавилова, детей его черномазых, Марию Мвалу прости господи, терпела, которая повадилась сидеть у Царь-Пушки и траву целыми днями курить прилюдно, сонно и скучно глядя на охваченный трудовым энтузиазмом Третий Рим.

А чему удивляться. Вавилов-то — он ЦК за горло держал. Приходил ночью к спальне ЦК, скребся в дверь, когтями пол паркетный царапал, выл страшно, все собаки московские обмирали, шерсть на себе рвал — клочья по утру уборщица часами выметала из кремлевских коридоров и стонал натужно: мол, умираю, открой, ЦК. ЦК терпела-терпела, но потом дверь открывала. И хорошо, ежели один был Вавилов, а не с гопотой своей инопланетной — французы (слово-то какое смешное), немцы, готтентоты, ирокезы и вовсе уже запредельные штатники какие-то. С ними-то Вавилов и пил. И излишествам предавался.

• Предыдущая
• 31/106
• Следующая