Рыжий Орм - Бенгтссон Франц Гуннар - Страница 36

• Предыдущая
• 36/114
• Следующая

— Почему же ты так стараешься вылечить нас, — сказал Орм, — если твой гнев столь велик?

— Потому что я христианин и знаю, что за зло должно платить добром, — отвечал он, — а это большее, чем вы когда-либо сможете понять. Разве нет на моей голове следа, с тех пор как король Харальд ударил меня святым распятием, и все же я всякий день забочусь о его старой немощной плоти со всем усердием. Но польза может оказаться и от того, что сильные воины, наподобие вас, остались в живых в этой стране, ибо вы еще сумеете отправить в ад многих вам подобных, прежде чем сами туда попадете, как я уже видел в Рождество. Когда волки растерзают друг друга, они не трогают агнцев Божиих.

После того как он оставил их одних, Токе сказал, что ему сдается, этот маленький человечек стал безумен от удара по голове, когда конунг засветил ему крестом, поскольку большую часть его выкриков понять невозможно, и Орм с этим согласился. Но оба признали, что лечит он их прилежно.

Токе уже поправлялся и вскоре мог ковылять по комнате и даже выходить из нее, и тогда Орм лежал в одиночестве и тосковал, если не приходила Ильва. Когда она садилась у его постели, он меньше думал про то, что умрет, поскольку она всегда бывала разговорчива, жива и весела, и ему нравилось ее слушать, но он был недоволен, когда она заметила, будто вид у него получше и скоро он, верно, совсем поправится. Об этом, сказал он, ему самому лучше знать. Но вскоре он мог уже садиться на постели, не чувствуя сильной боли; когда же Ильва, причесывая его в очередной раз, поймала вошь, большую, здоровую и полную крови, то он призадумался и сказал, что не знает уж, чему и верить.

— Ты не должен теперь огорчаться из-за ожерелья, — сказала Ильва. — Ты отдал его мне, когда считал, что умираешь, и это тяготит тебя теперь, когда ты понимаешь, что выжил. Но я с радостью верну его тебе, хоть оно и прекраснее всего, что кто-либо видывал в этой стране. Ибо не хочу, чтобы считалось, будто я выманила у тебя твое золото, когда ты лежал, ослабев от раны. А такое мне уже приходилось слышать, и не однажды.

— Конечно, было бы хорошо, чтобы такое украшение по-прежнему принадлежало моему роду, — ответил Орм. — Но лучшей сделкой для меня было бы заполучить и тебя, и ожерелье, а иначе мне его не надо. Но прежде чем мне говорить с твоим отцом об этом деле, я весьма хотел бы знать, что думаешь ты сама. Ведь когда мы говорили с тобой впервые, ты сказала, что зарезала бы Сигтрюгга на брачном ложе, если бы тебя отдали за него, и неплохо бы узнать, может, ко мне ты отнеслась бы лучше?

Ильва расхохоталась и сказала, чтобы он не слишком надеялся.

— Потому что я куда злее, чем тебе кажется, и со мной трудно столковаться. А жены из дочерей конунгов выходят хуже иных, потому что они убивают даже королей, если не уживутся с ними. Слышал ты, как случилось с Агне, конунгом свеев, на старости лет, когда он взял дочь одного из королей, что правят на востоке от моря, замуж против ее воли? Она спала с ним в первую ночь в шатре под деревом, а когда он крепко уснул, она привязала веревку к его гривне, хорошей, крепкой гривне, и повесила его на дереве, хотя он был здоровый конунг, а у нее была лишь служанка в помощь. Подумай об этом прежде чем решиться ко мне посвататься.

Она наклонилась и погладила его по лбу, дернула за уши и глянула в глаза с улыбкой, и Орму стало от этого так хорошо, как давно не было.

Но потом она сделалась серьезной и казалась задумчивой и сказала, что все это пустые слова, покуда ее отец не вынесет своего решения, и ей кажется, трудным делом будет получить его согласие, если только Орм не превосходит прочих количеством своих владений, скота и золота.

— Он часто жалуется, что у него много незамужних дочерей, сказала она. — Но что-то не очень у него выходит найти нам мужей достаточно, на его взгляд, богатых и знатных. Не так уж и весело, как иные думают, быть королевской дочерью, ибо немало смелых молодых людей тайком подмигивают нам и хватают за юбки, когда никто не видит, но немногие осмеливаются поговорить с нашим отцом, а те, кто осмелился, возвращаются, словно побитые. Это большая беда, что он взял себе в голову выдать нас только за богатых, хотя, быть может, и верно, что бедный человек мне не пара. Но ты, Орм, что о смог отдать такое ожерелье, ты, потомок самого Ивара, — может быть, ты и вправду из самых богатых в Сконе?

Орм отвечал, что надеется поговорить с конунгом Харальдом как следует, поскольку тот теперь хорошо к нему расположен, и из-за; колокола Иакова, и из-за поединка.

— Но сколь велики мои богатства в Сконе, — сказал он, — этого я и сам не знаю, поскольку тому уже семь лет, как я уехал оттуда; с тех пор я ничего не слыхал о моих родичах. Может статься, что теперь их в живых меньше, чем было, а мое наследство сделалось больше. Золота из южных земель у меня в доме есть и кроме этой цепи, но имей я только то, что имел, и то я не бедный человек. Остальное можно добыть в бою, как это ожерелье.

Ильва грустно кивнула, сказав, что звучит это не слишком обнадеживающе для того, кто знает норов ее отца; Токе, подошедший к ним во время разговора, с ней согласился и сказал, что в таком деле нужен разумный совет.

— И так кстати выходит, — сказал он, — что я могу рассказать вам, как мужчине всего вернее заполучить богатую и высокородную невесту, когда противится ее отец, но не она сама. Мой дед по матери звался Тенне с Мыса и вел торговлю со смоландцами, у него был небольшой двор и дюжина коров и много ума, а когда он однажды, будучи по торговым делам в Веренде, увидел девушку по имени Гюда, дочку знатного человека, он решил добиться ее, как для того, чтобы прибавить себе достоинства, так и потому, что ему по нраву пришлось ее ладное сложение и густые рыжие волосы. Но ее отец — Глумом его звали — был человек заносчивый и сказал, что Тенне не слишком годится ему в зятья, хотя сама девушка считала иначе. Тенне и Гюда не стали сетовать на сварливого старика, а быстро сговорились и встретились в лесу, куда она пошла по орехи со служанками; вскоре она понесла, а Тенне дважды дрался с ее братом, и у обоих остались памятки на всю жизнь. Когда она разрешилась двойней, старик решил, что больше упираться нет смысла, и они поженились и хорошо зажили вместе и родили еще семерых детей, и все у нас в округе хвалили ум и удачу моего деда, ведь он стал куда более уважаемым человеком, в особенности получив наследство после старика Глума. А ежели бы дед не додумался до такого хитрого способа жениться, я бы не сидел тут с вами и не давал полезных советов, ведь моя мать была одной из двойняшек из того орешника.

— Если для успеха дела обязательно нужна двойня, — сказала Ильва, — то такой совет легче дать, чем выполнить. И к тому же есть разница между бондом из Веренда и конунгом данов, так что нет уверенности, что такое тут пройдет.

Орму казалось, что многое можно было бы сказать и за, и против совета Токе, хотя и немного в нем проку для больного и слабого человека; но прежде, сказал он, надобно встать на ноги и поговорить с королем Харальдом.

Прошло еще какое-то время; и наконец он выздоровел, рана, затянулась, и силы стали к нему возвращаться; дело было уже зимы. Король Харальд теперь уже поправился и приободрился, у него было теперь полно забот по снаряжению кораблей; он собирался в Сканер собрать соляной налог и отправить Стюрбьёрну обещанные корабли. Орм пошел к нему и рассказал свое дело. Король Харальд не выказал своей неблагосклонности на такое его желание, но лишь спросил, каковы его дела, что он надумал свататься к такой невесте. Орм рассказал, как обстоят у него дела с родней и происхождением, с имуществом отца, и что он сам везет домой из чужих земель.

— А кроме того, в Геинге есть земли, которые должны отойти в наследство моей матери, но про них мне немногое известно. Неизвестно мне и то, чем теперь владеет моя родня и кто из них еще жив. Ибо за семь лет дома могло случиться многое.

— Ожерелье, подаренное тобой, — это дар человека владетельного, — сказал король Харальд. — И мне ты оказал не одну добру услугу, которых я не забуду. Но жениться на дочери конунга данов это высшее, к чему может стремиться человек; никто еще не приходил ко мне по такому делу, не имея за душой куда большего, чем сейчас перечислил. А к тому же между тобой и двором твоего стоит еще твой брат. Если он еще жив и имеет сыновей, как же рассчитываешь прокормить мою дочь? Я уже начинаю понемногу стареть, хотя может быть, по мне и не скажешь, и весьма желал бы, чтобы мои дочери вышли замуж хорошо, покуда я сам еще могу это устроить. Ибо Свейн много для них делать не станет, когда мое время окончится.

• Предыдущая
• 36/114
• Следующая