Кокон Кастанеды - Брикер Мария - Страница 53

• Предыдущая
• 53/54
• Следующая

– Вы уже вчера обернулись, без всяких поцелуев, – расхохоталась Лиза, – перевоплотились из монахини в доктора исторических наук! И вовсе вы не страшный, а очень симпатичный Лягух, – кокетливо пропела Лизавета Степановна, присела на кровать, наклонилась, легко коснулась губами Колиной щеки, хотела было отстраниться, но он удержал ее за руку.

– Вчера ты меня расколдовала. Не уходи, – прошептал он и заглянул ей в глаза, – ведь у любой сказки должен быть счастливый конец.

– Все будет хорошо, – Лиза приложила к его губам пальчик, высвободила руку, поднялась и подошла к окну. – Настя нам все рассказала. О том, что с вами случилось. Мне очень жаль, что вам пришлось столько пережить. Не волнуйтесь, ваши документы нашлись. Никто вас больше ни в чем не подозревает. Но в больнице вам придется провести еще какое-то время, врачи говорят, что у вас сотрясение мозга и о выписке даже речи быть не может. Так что восстанавливайте силы, а я буду вас навещать. – Лиза обернулась и с улыбкой на него посмотрела. – Вам что-нибудь принести? Чего-нибудь желаете особенного?

– Русско-итальянский словарь.

– Зачем вам словарь? – изумилась Лиза.

– Eletto! Devi farlo in ogni caso! Вот зачем, – объяснил Николай, взял с тумбочки четки, сжал их в ладони и сунул под подушку. – Эти слова перед смертью шепнула мне старуха-монахиня, и я должен исполнить ее последнюю волю. Пожалуйста, Лиза, принеси мне словарь.

– Мы разве перешли на «ты»? – приподняла бровки Лиза.

– Знаешь, моя дорогая, когда я шевелюсь и чувствую боль, сама знаешь где, то…

– Хорошо-хорошо, что-нибудь еще тебе нужно? – рассмеялась Лизавета Степановна.

– Да, нужно. Настена мне нужна, а я нужен ей. Не знаешь случайно хорошего юриста? Мне надо опеку срочно оформить. Не хочу, чтобы она в детский дом попала. Она ни дня там не должна провести.

– Я сама юрист и помогу тебе. Правда, тебе придется на ком-нибудь жениться. Ты гражданин другой страны, и ребенка тебе не отдадут. Подумай пока над кандидатурой невесты, – подмигнула ему Лиза и выскользнула за дверь.

– А что тут думать? – пожал плечами Николай Владимирович. – Когда я уже обручен!

– Избранник! Ты должен сделать это любой ценой! – Николай закрыл словарь и озадаченно посмотрел на Лизу, потом на Варламова и следователя Зотову. – Не понял: и что же это я должен сделать любой ценой?

– Что она еще говорила? Вспоминай! – настойчиво попросила Лиза.

– Не помню, – почесал макушку Чуйков. – Больше ничего не помню!

– Вспоминай! – заорала на него Барышева.

– Я еще на тебе не женился, а ты уже орешь, – возмутился Николай Владимирович.

– Лиза, успокойся, – попросил Иван Аркадьевич и заходил по палате.

– Как я могу успокоиться, если в книге Трегуба написано, что сегодня в полночь у нас по расписанию намечается Апокалипсис! Раз Николай у нас избранник, то, скорее всего, его миссия заключается в том, чтобы остановить конец света. А он не помнит ни фига!

– Да, не помню! – с вызовом заявил Николай Владимирович. – Я имя-то свое с трудом вспомнил, а ты хочешь, чтобы я воспроизвел в памяти чью-то речь на итальянском языке, которого я не знаю? Если бы она на немецком говорила или английском…

– Вот и вас, Лиза, книга Трегуба ввела в заблуждение, – вмешалась Зотова. – Сегодня мне удалось переговорить с Константином Аполлоновичем. Знаете, что самое ужасное во всей этой истории? По поводу кровопролитных войн и Апокалипсиса Трегуб все придумал! Он мечтал, чтобы его книга стала бестселлером, а тема эта нынче очень популярна. Он хотел заинтересовать читателей.

– А заинтересовал свою дочь, – покачал головой Варламов.

– Что же получается – рукописи не существует? – спросила Лиза.

– Я думаю, что доктор Лиманский не стал бы обманывать своих маленьких пациентов. Но какие тайны в ней сокрыты, не знает никто, кроме доктора. Однако монахиня ехала в Москву с какой-то целью. Не исключено, что как раз по делам доктора Лиманского… Возможно, перед смертью он попросил ее о какой-то услуге. Мне неловко вас мучить, Николай Владимирович, но вы все же постарайтесь вспомнить, что еще сказала вам монахиня, – попросила Елена Петровна.

– Не помню, – упрямо заявил Чуйков.

– Тетя Элета, а что это у вас под подушкой такое желтенькое? Можно поглядеть? – спросила Настена, сидя на его койке и болтая ногами.

– Настя! Хватит меня тетей называть! – заорал Николай Владимирович.

– Не ори на ребенка! – рявкнула Лиза.

– А ты на меня не ори! У меня из-за тебя голова болит, и не только голова, между прочим, – с сарказмом сказал Коля.

– Хватит мне уже о своей заднице разлюбезной напоминать.

– Извини, Лиза, – смутился Николай Владимирович, – просто… Болит она у меня! – заорал он.

– Ничего, до свадьбы заживет, – успокоила Николая Лиза.

– Милые бранятся, только тешатся, – хихикнула Настена, выдернула из-под подушки четки и положила их себе на ладошку. Все замерли и уставились на ниточку янтаря у нее в руке. Настя полюбовалась ими, спрыгнула с койки, подошла к окошку. – Ой, тут буковки какие-то, если на свет глядеть, – сообщила девочка.

– Где?! – в один голос заорали все присутствовавшие в комнате.

– Откуда у вас эти янтарные четки? – спросила Елена Петровна.

– Монахиня дала, – нервно сглотнул Чуйков. В палате стало тихо, и все посмотрели на Колю странными взглядами. Николай вжал голову в плечи. – Вы хотите сказать, что я болтался в беспамятстве с ключами от тайн мироздания?!

– Возможно, поэтому Оксана Трегуб и продолжала вас преследовать, чтобы убить, Николай Владимирович, – предположила Зотова. – По большому счету, ей было все равно, видели вы ее лицо или нет. Она была одержима идеей спасти мир и всерьез считала, что выполняет святую миссию. В противном случае Оксана избавилась бы и от проводницы, которая могла ее опознать. Когда вы открыли дверь, чтобы сойти с поезда, она направлялась к купе, чтобы убить монахиню, а вовсе не вас.

– Но она стреляла в меня через дверь из купе Холмогорова, – возразил Николай.

– Возможно, просто растерялась и машинально нажала на курок.

– А зачем она тележурналиста убила? У него же не было ключей, – спросил Николай.

– Холмогоров слишком близко к этим ключам подобрался, и к рукописи тоже. Артемий активно общался с Трегубом, дочь была свидетелем их телефонных разговоров и встреч.

– Насть, сходи водички купи, пожалуйста, – попросила Лиза и протянула ей деньги.

Настя хмыкнула, дав понять, что она поняла намек – удалиться, но возмущаться по этому поводу не стала и вышла за дверь.

– Нянечка тетя Вася, которая фигурирует в книге Трегуба, – это Василиса, мать Насти. После того как она выступила в защиту Лиманского на суде, ее выжили из больницы. Оксана Трегуб не вас в той деревне искала, Николай Владимирович, она просто устранила человека, который видел рукопись, а значит, по ее мнению, представлял опасность для человечества. Адрес Василисы она нашла у Константина Аполлоновича в еженедельнике. Это случайность, что именно Василиса обнаружила вас на путях и принесла к себе в дом. Перед тем как сесть в поезд в Смоленске и убить Холмогорова, Оксана Трегуб приезжала в деревню, но Василиса была на дежурстве. Она не застала бывшую нянечку и вернулась. Ну а отчим просто попался под руку. Так что не вините себя, Николай Владимирович, – мягко сказала Елена Петровна.

Коля кивнул и отвернулся.

– Лена, но как же ключи-шифры в Берлине оказались? – спросил Варламов.

– Я думаю, об этом нужно спросить у бывших пациентов доктора Лиманского, – сказала Зотова и посмотрела на часы. – Едем в Смоленск, к ночи как раз успеем. Заодно отдадим этим людям то, что принадлежит им по праву.

– Кажется, я вспомнил, что говорила старуха, – подавленно сказал Николай, взял с тумбочки словарик и зашелестел страничками. – Так я и думал, – пожал плечами Чуйков. – Она просила передать детям янтаря эти четки. – Николай Владимирович откашлялся и поднялся. – Нет, все это, конечно, прекрасно, но как я в машине в Смоленск поеду? На чем, извиняюсь, я буду сидеть?

• Предыдущая
• 53/54
• Следующая