Черное колесо - Бок Ханнес - Страница 23

• Предыдущая
• 23/68
• Следующая

И в отчаянии:

– Я бы все отдала, только бы это путешествие не начиналось! Но теперь, оглядываясь назад, я вижу: всё это было предопределено.

– Каким образом?

Но она не ответила.

– И это ещё не все, – торопливо продолжала она. – Сказав, что оТец общается с колесом, как с вновь обретённым другом, я говорила серьёзно. Нет, – поправилась она, – в этом нет сомнения: колесо обладает личностью! Либо оно само живое, либо в нём обитает что-то живое. Я уверена в этом!

И добавила, невесело рассмеявшись:

– Бред сумасшедшего, верно? Тем не менее, я в это верю. Так должно быть!

Она замолчала, словно и так уже сказала слишком много. Мы посмотрели на остров. По нему скользила тень. Её отбрасывало одно из небольших облаков, что неторопливо проползали под солнцем, как участницы конкурса красоты перед жюри.

Молчание Пен действовало угнетающе. Я упрямо сказал:

– Прекрасно!

Она проследила за направлением моего взгляда.

– Да, чертовски прекрасно. Но тигры и питоны тоже прекрасны. Прекрасны и опасны. Мне кажется, что этот остров опаснее их. Больше того. Я думаю, что вы разделяете мои чувства.

– В таком случае, вы не сказали мне всего, мисс Бенсон.

– Вы так считаете?

– Да. Насколько я вас знаю, вы слишком уравновешенны, чтобы верить в то, что вы называете «бредом сумасшедшего», без основательной причины. И хоть вы умело скрываете свои чувства, ваш приход ко мне прошлым вечером свидетельствует, что вы глубоко встревожены. И не хотите показывать это. Но, мисс Бенсон, я хочу помочь вам.

– Вы правы. Но больше я ничего не скажу. Я должна сама решить свои проблемы, если хочу быть сильной. И я это сделаю, хотя бы ради отца!

Она посмотрела мне за спину, прошептала:

– Идёт Чед, не могу его видеть!

И торопливо ушла.

Итак, я прав. Возможность безумия отца тревожит её давно. Интересно, какая тут связь с её утверждением, что колесо – живое?

Чедвик подошёл, облокотился о поручень, глядя вслед торопливо ушедшей Пен.

– Когда мы поженимся, – протянул он, – мне будет забавно наблюдать за бедными глупцами, влюблёнными в неё. Ведь я знаю, что ничто на свете не отберёт её у меня.

Простое признание в любви – одно дело; но скрытое предупреждение – совсем другое.

– Вы обручены?

Он выглядел вежливо раздражённым.

– Вы не знали? Конечно!

Я подумал, что вряд ли это удачная помолвка, если они о ней не упоминают. Мне всегда казалось, что Пен расположена к Мактигу, как и он к ней. Чед мог разделять это мнение, поэтому и использовал каждую возможность, чтобы унизить Мактига.

Психологическая аксиома: человек ревнует только тех, кто не принадлежит ему. Я вспомнил, как бросилась Пен к Мактигу, когда колесо впервые подняли на борт. Сделано это было бессознательно, но ясно показывало её привязанность. Но почему, если Пен любит Мактига, она не разрывает помолвку с Чедвиком? Что её удерживает?

Я выстрелил наудачу:

– Вы как будто хотели мне что-то сказать недавно. Что-то важное. Но вам помешала леди Фитц.

Кто-то, должно быть, говорил Чедвику о гипнотическом воздействии его глаз, и он об этом никогда не забывал. Я поёжился под его понимающим взглядом.

– Я просто хотел спросить, не заболела ли Пен. Я видел, как она вчера вечером выходила из вашей каюты. Как её будущий муж, я должен быть в курсе всего, что беспокоит её.

Я не знал, к чему он ведёт, но не хотел ему помогать, поэтому сказал:

– Успокойтесь, ничего серьёзного.

Взгляд его вцепился в меня, как кот, готовый вырвать правду:

– Если вы думаете то же, что и я, вероятно, вы правы.

Это можно было понимать как угодно. И хотя, по моим сведениям, Чедвик никогда не носил имя Педро, я согласен с Мактигом: язык у него змеиный.

Он передвинулся так, чтобы хорошо видеть остров. Но сомневаюсь, чтобы он его видел. Затем сказал:

– У вас завидное положение здесь. Вы подобны Богу. Вам, как врачу, говорят то, что никогда не сказали бы другому. Вы точно знаете, что происходит вокруг вас, тогда как другие могут только строить догадки. Возможно, вас заставляет молчать клятва Гиппократа, а может, просто здравый смысл. В любом случае мне это нравится. И вы мне нравитесь. Вы хороший друг, а я всегда полезен своим друзьям – в финансовом отношении. Подумайте об этом.

Я уловил общий смысл его предложения, хотя всех подробностей знать не мог. И не ответил резко просто потому, что не хотел заставить его принять оборонительную позу. Прежде всего я хотел помочь Пен, а по намёкам Чедвика было ясно, что она более связана со всем этим делом, чем говорит.

Я сказал:

– Подумать никогда не помешает.

Он коротко рассмеялся и отошёл.

И вдруг я почему-то обрадовался, что не ответил резко и не вызвал его вражду. Меня осенило – Чедвик предложил мне отравленную приманку, но сам проглотил её: пытаясь понять, насколько я знаком с делами Пен, он выдал информацию, что существует нечто, что я могу узнать. Но что это такое?

То, чем он удерживает Пен. То, что приковывает её к нему, несмотря на её любовь к Мактигу!

Но он ищет моей помощи, значит, положение его не очень надёжно. Но… как это всё связано с верой Пен в жизнь колеса и с её опасениями за душевное здоровье отца?

Допустим, Чедвик заявил Пен, что у него есть доказательства безумия Бенсона; она любит своего отца и выйдет за Чедвика замуж, чтобы защитить его. Хотя Бурилов – также искатель счастья, его методы не столь презренны, как методы Чедвика. Русский мне скорее нравился, но я понимал в свете своих рассуждений, почему Пен его не любила: он был той же породы, что и Чедвик.

Возникает вопрос: если у Чедвика есть доказательство – а оно должно быть убедительным, чтобы подействовать на такую девушку, как Пен, – каково оно и как он его заполучил?

Его вечное пренебрежительное отношение к Мактигу – не только следствие ревности. Он старается отдалить его от Бенсонов. Возможно, чувствует, что рыжеволосый ирландец – серьёзный противник; а может, потому, что Мактиг может предоставить противоположную по смыслу информацию.

Обычно я предпочитаю не вмешиваться в чужую жизнь, но этот случай – исключение. Пен стала мне очень дорога, хотя у меня нет никакой надежды на более близкие отношения с ней. Очевидно, я должен поделиться своими догадками с Мактигом, но таким образом, чтобы он не набросился сразу на Чедвика.

Я не мог решить, как это сделать, но думал, что найду способ.

Имеются некоторые важные обстоятельства. Во-первых, на каком основании Пен считает, что это путешествие обречено? Во-вторых, её уверенность, что колесо живое. В-третьих, удивительно сходное впечатление, произведённое на самых разных людей на «Сьюзан Энн» колоколом, дудкой и колесом.

Тень от одного из бегущих облаков упала на «Сьюзан Энн» и тут же прошла мимо.

Хотел бы я, чтобы так же быстро ушла тень с моего сердца.

Днём, бесцельно слоняясь по своему кабинету, я слышал, как Бенсон гневно зовёт капитана Джонсона. Меня поразил не тон его голоса, а странные интонации. Голос звучал визгливо, раздражённо, словно у Бенсона был приступ астмы. Я подошёл к двери и выглянул.

Бенсон воинственно шагал в сторону каюты Джонсона, за ним бежал Мактиг и что-то ему говорил. Бенсон кулаком ударил по двери каюты и, не дождавшись ответа, ворвался внутрь. Через мгновение он снова появился.

– Джонсон! Джонсон! Где он спрятался?

Он затопал по коридору. Мактиг пожал плечами и отстал. Я окликнул ирландца. Тот повернулся, увидел меня и подошёл, Я прошептал:

– Что с ним?

Мактиг мимо меня прошёл в кабинет и устало опустился на стул. Порылся в кармане в поисках трубки. Лицо у него осунулось. Он сказал, бросая спичку в пепельницу:

– Я люблю старого ублюдка, но временами мне хочется украсить его зад отпечатком своей подошвы.

Он рассмеялся коротким, резким смехом, похожим на хруст чёрствого хлеба.

• Предыдущая
• 23/68
• Следующая