Стратегическая необходимость - Бессонов Алексей Игоревич - Страница 49

• Предыдущая
• 49/74
• Следующая

Продолжая морщиться, он вышел на крыльцо и долго стоял, прислушиваясь к пению птиц. Постепенно боль и ломота уходили, да и нос уже почти не напоминал о себе. Ди Марцио вернулся в дом, снял свою лучевую сеточку и уселся за стол в кухне. Автомат испек его любимые булочки с сыром и ветчиной. Ронни смешал себе коньяк с красным виски, одним глотком выпил полбокала, выдохнул и принялся за завтрак. Алкоголь погнал по жилам приятное тепло, заставляя на время позабыть о проклятой болезни. Приказав автомату сварить большую чашку кофе, генерал вытащил свой инфорблок, положил перед собой коробку сигар и раскрыл очередную папку на том месте, где он прервался вчера.

Он скользил взглядом по строчкам и таблицам, – во многих случаях все эти материалы уже были ему знакомы, – и думал о том, что уже полгода не обследовался у медиков, а здоровье становится хуже буквально с каждым днем. С другой стороны, ложиться сейчас в клинику не получалось. Нужно постоянно контролировать верфи, и еще – финансовые потоки Фонда, в которых высокомерный лодырь Керс ни хрена не понимает и понимать не хочет, а значит, приходится постоянно носиться туда-сюда, подписывать кучу дурацких бумаг, заключая сделки с такими прохвостами, с какими при иных обстоятельствах он не стал бы и здороваться. Но без этих людей – никуда, о легальных способах прокрутки денег нечего и думать, их мгновенно засекут и пойдут сперва слухи, а потом, упаси боже, проверки. Тогда уж точно все. В лучшем случае каторга. А скорее всего, просто подстрелят темным вечерком, да и вся недолга. Скандалы такого уровня если и случались – да, в общем-то, было кое-что похожее, – то ни разу еще не становились достоянием широкой общественности. Сукины дети в Сенате и в правительстве никогда не допустят потери лица, для них это хуже смерти, а раз так, то до суда участники аферы вряд ли доживут. А бежать?.. Вроде бы у генерал-коммодора разведки масса возможностей, но если задуматься, то – куда? Сейчас даже пиратов, по сути, нет: так, театр варьете, не более. То ли дело весело было при Империи! Народ тогда кишку имел покрепче, «волки пространства» самого дьявола не боялись.

Ронни потер переносицу, вздохнул и потянул из коробки сигару – первую за сегодня. Он догадывался, что к вечеру под такое настроение коробка, скорее всего, опустеет.

К десяти часам он дочитал очередную папку отчета, набросал тезисы «частного определения» и вышел на воздух. В саду соседней усадьбы весело возились дети. Кутаясь в теплый халат, Ди Марцио медленно побрел по дорожке.

– Я опять не замечу, как наступит осень, – неожиданно отчетливо произнес он и остановился.

В ветвях старого ясеня негромко посвистывала какая-то птичка. Ди Марцио прислушался к ее голоску, тоненькому и такому печальному, будто птица хотела рассказать ему о каких-то горестях и потерях, хотела и – не могла, он не понимал ее слов. Генерал постоял под деревом; птичка умолкла, и теперь он слышал лишь детский смех и скрип качели у соседей. Ронни зачем-то посмотрел на свои ноги, обутые в смешные домашние шлепанцы с загнутыми вверх носками, потом перевел взгляд на зеленый ковер травы. На его губах появилась странная, грустная и презрительная одновременно, усмешка. Он ощутил себя похожим на эту неведомую ему птаху – таким же нелепым, неуместным среди яркой зелени лета и звонких детских голосов. Жизнь, прожитая без счастья, без любви, жизнь в бесконечных, сводящих с ума перелетах, стычках, жизнь в постоянном напряжении, выматывающем жилы и заставляющем забывать обо всем, кроме сегодняшней, непосредственной задачи. Все только сегодня, потому что завтра может и не наступить, а то, что случилось вчера, не всегда имеет хоть какое-то значение. Тысячи лиц, навсегда зафиксированных профессиональной памятью офицера спецслужбы, и тут же забытых за ненадобностью, звездное небо далеких планет, не вызывающее уже никаких эмоций, запах женщин, деливших с ним краткие мгновения любви, не слишком нужной ни ему, ни им, – затем война, кошмары отступления, бешеная контратака прямо здесь, на Кассандане, кровь, крики раненых, мертвенно-синие вспышки в ночном небе, тяжелый танк, несущийся по коричневой весенней равнине, гладкий холодный штурвал в руках и понимание того, сейчас он один успеет смять, сжечь, намотать на гусеницы тех, кто все-таки умудрился высадиться… а если не успеет, – они развернут батареи, и о том, что будет тогда, лучше не думать.

Потом – ордена, ранение, сперва одно, за ним другое, генеральские эполеты, наградной меч. Окончание войны долго не хотело находить свое место в сознании. После войны наступило похмелье, не отпускавшее Ронни Ди Марцио года два. Но он научился…

Он знал, что опять не заметит, как наступит осень.

Странным казалось лишь то, что это знание огорчило его только теперь. Менять что-либо было поздно. Да и… давно поздно.

Генерал вернулся за стол, достал новую сигару и развернул следующую по списку папку. Эту часть общего доклада готовила команда незнакомого ему полковника Антрупа. Ронни лениво прочитал название темы, потом, вдруг насторожившись, пролистал оглавление параграфов.

– Откуда, черт возьми, у него эти материалы?!

Ди Марцио вытащил из кармана халата свой служебный коннектер, с которым не расставался даже в постели, и вызвал дежурного по управлению.

– Найдите мне этого… полковника Антрупа из группы Коржа. Что значит – когда? Сейчас! Чем раньше, тем лучше.

Дожидаясь, пока офицер разберется с кодами и доступом, Ронни нервно прошелся по кухне. Спустя пару минут коннектер взвизгнул резкой трелью.

– Полковник Антруп, – услышал он. – Господин генерал?..

– Да, – отрывисто произнес Ди Марцио. – Здравствуйте, господин полковник. Я тут добрался до папки с отчетом вашей группы… мне не совсем понятно, откуда у вас взялись такие странные материалы? Почему все это прошло мимо меня? Я понимаю, что это, конечно не, кх-гм, фантазии, однако все же – мне никто не докладывал…

– Ясно, господин генерал. Дело тут в том, что материалы, которые легли в основу анализа, попали в наши руки совсем недавно. Вам, возможно, действительно не докладывали: Корж знает, что вы, э-ээ, загружены сверх всякой меры, а мы твердо обещали закончить эту разработку к крайнему сроку сдачи всего доклада.

– Подробнее, – потребовал Ди Марцио. – Что значит – недавно? Как мне это понимать – это что, материалы послевоенного периода?

– Не совсем так, ваша милость. В марте обычный патруль наткнулся на звено линейной разведки легиона «Эссен», считавшееся пропавшим без вести еще в первый год войны. С этим звеном случилась не совсем типичная история. Во время обычного боевого вылета они обнаружили и атаковали корабль неизвестной конструкции. Тот не сопротивлялся, весь его экипаж погиб почти сразу: когда абордажная партия взошла на борт, они поняли, что корабль вообще не имел вооружения. На борту этого таинственного чужака инженеры с крейсеров нашли вполне адекватные нашему техногенному мышлению памятные машины и кое-какой архив на кристаллоносителях. Все это барахло они перетащили к себе на борт, сделали какое-то количество записей и двинулись по прежнему маршруту, но практически тут же налетели на крупное оперативное соединение эсис. Что там было дальше, понятно без слов. Парни даже не успели связаться с базой. Ну, вот… в марте патрульный фрегат нашел эти три несчастных крейсера, точнее, то, что от них осталось. Командир приказал обшарить все три корабля, и на флагмане нашли и кристаллы, и мемориблоки. К сожалению, не все кристаллы уцелели в том бою…

– То есть тот чужак был кораблем джеров? В первый же год войны у нас под носом ползали джеры?!

– Так точно. И не просто корабль – это был летающий командный пункт, осуществлявший постоянную связь с правительственным гнездом на столичной планете. Почему он не нес хоть какое-нибудь оборонительное вооружение, мы уже никогда не узнаем. Судя по захваченным материалам, на борту этого корабля находился один из членов правительственного гнезда, принимающий участие в выработке основных Решений.

• Предыдущая
• 49/74
• Следующая