Чертова дюжина ангелов - Бессонов Алексей Игоревич - Страница 50
- Предыдущая
- 50/82
- Следующая
– Наши поздравления, полковник, – поклонился Этерлен, подходя к имениннику. – Сколько ж это вам?..
– Двадцать девять, – вздохнул Кришталь. – Не много и не мало. Вы уже завтракали? Идемте в салон.
Корабельное время «Циклопа» не совпадало с временем Портленда, по которому жил Хикки, и ему пришлось лечь спать на несколько часов позже, чем обычно – подскакивать задолго до завтрака Хикки не хотелось – зато он не отказал себе в удовольствии выспаться как следует и, как ни странно, спалось ему гораздо лучше, чем дома. Кришталь поселил их в роскошных резервных «люксах» рядом с собственными апартаментами и в двух шагах от каюты Лоссберга. Здесь, в окружении металла и пластиков, среди едва ощутимой вибрации громадных механизмов корабля, Хикки наконец почуствовал себя в покое и безопасности. С детства болтавшийся в космосе на тренажах, он давно привык к мысли, что надежнее боевого звездолета может быть только могила.
За столом Лоссберг содрал с себя китель, швырнул его вместе с ремнями на диван, и тщательно обнюхал приготовленные на завтрак яства. Нос его шевелился, как у любопытной мыши.
– Так, – сказал он, закатывая рукава форменной сорочки, на которой слабо посверкивали смешные маленькие погончики с одним большим крестом. – Вот мы и дожились до пережаренной утки. Сколько можно повторять, что за автоматикой все-таки надо следить, а то она нам нажарит! Эти идиоты, – вздохнул Лоссберг, – напоминают мою почтеннейшую супругу, чтоб ее вынесло сквозь дюзы: она тоже считает, что думать головой вредно… что бы ни делать, лишь бы не думать. А то волосы выпадут – вот как у нашего именинника.
– Мог бы и заткнуться, – отвернулся Кришталь.
Завтрак постепенно перетек в философскую беседу, солировал в которой Лоссберг: небольшая порция рома привела его в хорошее настроение. Мало-помалу салон заполнялся сигарным дымом – слабо шипящие вентиляторы упрямо гнали его прочь, но не справлялись со своей работой. Кришталь вдруг поглядел на свой хронометр и встал из-за стола.
– Радарной смене – боевая тревога, – приказал он.
– Сколько нам осталось? – спросил у него Хикки.
– Немного… уже немного. Скоро мы его увидим.
– Не пей больше, – вдруг посоветовал Лоссберг.
Кришталь посмотрел на него с тревожным прищуром, но бокал все-таки отставил. Лоссберг прихлопнул ладонью толстенный том малопонятных для землянина поучений настоятеля Яара:
– Мудрость есть камень… затащи его на вершину скалы, и ты узришь свою слепоту. Раскрой врата для тьмы, встань спиной к ветру и гляди, как он уносит прочь твою стрелу. Тогда ты, слепец, сможешь понять, что тропа всегда важнее вершины. Там – только ветер и черная пыль…
Этерлен поморщился. Чтение древних росских мистиков и философов казалось ему одной из граней шизофрении. Университетские професора, украшенные почтенными седыми бородками, намертво вбили в него убежденность в том, что все эти выверты, древние более, чем легендарные пирамиды сгинувшего Египта, для человека вредны и непонятны. Этерлен никогда не верил во все эти ветры, энергетические колодцы и прочую чушь. Когда ему рассказывали о том, что некоторые росские асы, вышедшие из очень старых родов, способны распознавать намерения противника далеко за пределами радиуса систем обнаружения и целеуказания, он фыркал и пожимал плечами. Для него это все было бредом.
Кришталь смотрел на вещи совершенно иначе. Лоссберг увлекся историей философии и боевой мистики еще в Академии, а к тому моменту, когда судьба послала ему юного штурмана Сэмми, он уже умел разбираться в некоторых «вывертах», появившихся еще тогда, когда его далекий предок охотился на мамонтов. Он читал Гудериана вперемешку с корварским штурманом Иг-Дором, который сумел обобщить опыт предыдущих поколений звездоплавателей и впервые создал стройную тактику боевого применения флотов. Это было за несколько десятилетий до того, как Пилат отдал приказ водрузить плотника Иисуса на крест… Лоссберг часами сидел, вперившись в том поучений Сунь-цзы, а потом, вскочив, хватал с полки лидданского теоретика Урпара Хаид-двенадцатого: они жили примерно в одно и то же время, но вместо всадников у Хаида были танковые лавины и авианосцы внутренних морей.
Хикки осторожно глотнул рому – за все это время он не выпил и бокала, – и вытер ладонью губы:
– Знаете, давайте о чем-нибудь другом. Вот, к примеру, о бабах…
– Благодатная тема, – чуть не подавился Лоссберг. – Ну-ну, спроси-ка у меня, на кой хрен я пошел на Сент-Илере под венец?
– И?..
– Затмение, – ответил за него Кришталь. – Поглядев на Лосси, я сделался убежденным холостяком. Лучше сгнить среди нашего железа, чем ежедневно глотать успокаивающее.
– У вас, – подал голос Этерлен, – тут такой начальник связи! Вот это голосок, вот это, скажу я вам, да! Интересно, она замужем? Я когда ее услышал, так чуть в штаны не напустил от ужаса. Никогда не видел женщину, разговаривающую на инфразвуке.
– Это хирурги напортачили, – усмехнулся Лоссберг. – До того, как она немножко сгорела в одном деле, у нее был вполне нормальный голос. А что касается моей женитьбы, то я просто решил стать примерным… вот и учитесь жить, джентльмены. Не всем так везет, как мне.
Глава 5.
– Это невозможно!
Кришталь нервно стянул с рук тончайшие лайковые перчатки и куснул палец. На его лице отражалась полная растерянность и едва ли не отчаяние.
– Запроси форт Бриггс, – резко приказал Лоссберг. – Они должны были что-то видеть. Если нет – ты ошибся, двоечник.
– Да не мог же я ошибиться на ровном месте! – страдальчески выкрикнул Кришталь.
Где-то далеко в бездне, за несколько световых лет от пробивающегося сквозь пространство «Циклопа», вокруг огромного водородного облака медленно крутился «свободный» планетоид. Один оборот эта каменюка совершала за неполное тысячелетие, и люди решили использовать его в своих целях. Корявый булыжник немного выровняли, проели его, как мыши – головку сыра, установили автономный комплекс жизнеобеспечения и щедро украсили: кое-где пушками, а по большей части – антеннами и телескопами наблюдения. Теперь темный кусок базальта назывался фортом Бриггс. Мимо него, по прикидкам Лоссберга, неминуемо должен был пройти фрегат с Каспарчиком на борту.
Сэмми Кришталь перекрестился, помянул пречистую Мадонну и распорядился врубить башню дальней связи. Форт ответил ему не сразу, сперва произошел незримый обмен позывными. Только потом, узнав своих, вахтенные связисты Бриггса, отупевшие от многочасового преферанса, вывели на Кришталя службу наблюдения.
Лицо полковника посерело.
– «Трэйсер» прошел на восемь «иксов» дальше, – прошептал он, – зато по его курсу промчались лидданы. Семь единиц, дьявол им в душу.
Лоссберг считал быстрее, чем штурман.
– Не тормозить, – распорядился он. – По игреку – правый двенадцать градусов. Я сейчас переоденусь и буду в рубке. Объяви тревогу: через десять-пятнадцать минут мы их увидим.
Хикки понадобилось несколько минут, чтобы сообразить, что произошло. Сообразив, он разъяснил ситуацию Этерлену. Фрегат Кирпатрика почему-то шел не тем курсом, которым следовало бы, направляясь на Килборн. Возможно, он хотел кого-то запутать, или уже чуял, что по его следу хищно крадутся лидданские «коллеги», мечтающие устроить ему баню. Кришталь же, абсолютно верно высчитавший точку рандеву, на сей раз попал пальцем в небо; один лишь Лоссберг, склонный к принятию нетрадиционных решений, моментально раскусил хитрость их подопечного и понял, на сколько они удалилсь от действительного места встречи.
Ревущий моторами «Циклоп» часто затрясся от «выстрелов» разворачивающих его эволюционников. Автоматике нельзя было ошибаться, на сверхсвете с тягой не шутят: стоит хоть чуть-чуть переусердствовать, и поворачивающую махину мгновенно разнесут боковые гравитационные векторы – и пыли не останется!
Хикки попал в рубку раньше комдива. Корабль уже шел по прямой, лишь изменившиеся показания приборов свидетельствовали о рискованном вираже. Пилоты хмуро приветствовали гостей. Этерлен занял складное креслице под переборкой, а Хикки встал за спинками пилотских кресел. Впервые за прошедшие шесть лет он надел черный полковничий мундир и пилотку с золотым шнуром, который то и дело колотил его по носу: на «бортах», почему-то никогда не носили фуражек. Пилотки Хикки ненавидел с детства, но нарушать традицию он не желал.
- Предыдущая
- 50/82
- Следующая
