Черный хрусталь - Бессонов Алексей Игоревич - Страница 72

• Предыдущая
• 72/76
• Следующая

– Мы еще встретимся, – тихо произнес Даласси, садясь на лежащее возле дверей седло. – Есть у меня такое ощущение…

– Я всегда буду рад вас видеть, – отозвался я, все еще не понимая, для чего он приволок меня в конюшню.

– Тебе предстоит проделать очень большой путь, – кхуман, кажется, пропустил мои слова мимо ушей. – Никто не знает, почему судьба выбирает человека на ту или иную роль, но сыграть, в принципе, можно любую – если знать, как. Ты должен запомнить, что любая истина требует постижения, ты должен выстрадать свой путь к ней, и только тогда ты сможешь воспринять ее во всей широте. Помни – путь к истине идет через духовное постижение. Информация, которая на тебя скоро обрушится, новые знания, новые горизонты – ты не сможешь впитать их сразу, для этого понадобится время. Но учти – потом, когда тебе придется принимать решение, руководствоваться ты должен будешь теми словами, которые я сейчас произнес.

– Я постараюсь запомнить, – серьезно ответил я.

Даласси кивнул и поднялся на ноги. Слуги закончили возиться с жеребцом. Проверив подпругу, кхуман перебросил через спину коня ремни двух больших сумок, закрепил две седельные кобуры и вывел коня на двор. Через минуту из башни выбрались и Визель с Эйно. Барон сразу же отправился на конюшню, а Лоттвиц подошел к нам и положил руку на плечо Даласси.

– Я очень благодарен тебе, – просто сказал он.

Даласси широко улыбнулся и ответил ему коротким поклоном. Эйно запустил руку в большую сумку из грубой порыжелой кожи, висевшую у него через плечо, и достал из нее увесистый кошель с бахромой. Кхуман сунул его себе за пазуху и усмехнулся:

– Это слишком много.

– Слишком много не бывает, – ответил Эйно. – Мне жаль, что ты остаешься здесь.

– Дела и долги, куда денешься. Я рад, что смог вернуться домой. Надо найти ответ на некоторые вопросы, надо отдать старые долги, надо просто посмотреть в глаза кое-каким людям. Берегите Визеля, он славный парень.

– Что его беречь, с такими деньгами даже дурак устроится. Ты берегись.

Слуги выгнали лошадей из конюшни – недоумевая, животные блестели глазами и не могли понять, что от них хотят. Потом один из жеребцов неуверенно вышел за ворота, и за ним медленно последовали остальные.

Визель, таща за собой большой кожаный баул, подошел к Даласси и невесело усмехнулся:

– Что ж, пора прощаться?

– Пора, – согласился Даласси и обнял его, как тогда, на мосту.

Несколько секунд они стояли, стиснув друг друга сильными руками, потом Даласси отпустил своего друга и запрыгнул на коня.

– Я провожу вас, – сказал он.

– Бэрд, ты решил остаться здесь? – позвал Эйно.

Офицер медленно поднялся на ноги, мотнул головой и побрел к воротам.

…Совсем скоро темный контур замка растаял на горизонте – мы долго видели одинокую фигуру Даласси, черневшую на берегу, потом он исчез, а вместе с ним быстро растворилась и башня: последнее, что я видел на земле Рашеро.

Я подбросил на ладони крохотный кинжальчик с позолоченным лезвием и подумал о том, что в Бургасе, пожалуй, Визель и впрямь сможет устроиться в лучшем виде. Господин Атту немало обрадовался нашему появлению и клятвенно пообещал предоставить барону всемерную поддержку в делах. А дела у него, как я знал, шли неплохо. Кинжальчик Визель подарил мне на память в то утро, когда Эйно, отчаянно спешивший домой, распорядился готовиться к отходу. Мы пробыли в Бургасе меньше суток. Впереди ждал океан – Визель долго стоял с Эйно на юте, потом, тепло пожав ему руку, спустился на палубу и подошел ко мне.

– Будешь здесь – не забывай, – сказал он мне с виноватой улыбкой, и в мою ладонь перекочевала острая раззолоченная безделушка.

Волны подхватили наш корабль, и он послушно отдался своей стихии – стремительный и непобедимый, как ожившая скала. По мере приближения к Пеллии становилось все теплее и теплее, но я с ужасом замечал, что болезнь не отпускает Эйно. Он все так же кутался в теплую куртку и избегал появляться наверху, разве что в яркие солнечные дни. После отхода из Бургаса мы попали в шторм, который трепал нас почти сутки, и долго еще после этого над океаном висела сплошная пелена низких туч, время от времени разражавшаяся холодными дождями.

Сегодня было солнечно, ветер трепал мои сильно отросшие за последние месяцы волосы, и я то и дело отбрасывал непослушные локоны назад. Не зная, чем занять себя, я обшарил море в дальномер, но горизонт был совершенно чист. Встречаться с галоттскими пиратами нам не хотелось – еще на стоянке в Рашеро было обнаружено, что задний барбет не желает разворачиваться на правый борт, из-за чего Иллари и пришлось маневрировать перед крепостью в то утро, когда его пушки вымели из леса осаждавших нас кхуманов.

Я уже собрался было отправиться к себе в каюту вздремнуть до ужина, но из люка неожиданно появился Бэрд. В руках у него была неизменная бутыль вина.

– Тепло сегодня, – сказал он вместо приветствия.

– Скоро экватор, – отозвался я, – откуда ж холоду взяться.

– Да, – Бэрд устроился в кресле, выдернул из бутыли пробку и лукаво подмигнул мне: – Скоро дома будем.

Я кивнул. Благодаря тому, что, потеряв больше половины состава, отряд, по сути, перестал существовать, выжившие наемники получили от Эйно совершенно фантастическую сумму. На эти деньги каждый из них мог купить себе небольшое торговое дело и никогда уже больше не рисковать своей шеей за других. Многие, как я знал, именно так и собирались поступить. Что же касается Бэрда, то я сомневался, что из него выйдет солидный негоциант. После гибели Рокаса, вместе с которым они провоевали немало лет, он долго пил – фактически, до самого Бургаса, а потом как-то резко пришел в себя и стал почти таким же как и раньше, веселым и непоседливым. По его глазам мне казалось, что он вынашивает какие-то далеко идущие планы: однажды, тихим вечером после шторма Бэрд признался мне, что еще никогда у него не было таких денег и использовать их надо с толком.

– Дома много дел, – продолжал Бэрд. – После этой проклятой экспедиции я стал задумываться о своей многогрешной заднице…

– Это что-то новое, – заметил я.

– Наверное, хватит дурачиться как маленький мальчик, пора заняться серьезным делом. Денег у меня хватит – теперь кое-кому придется воспринимать меня всерьез и подвинуться, чтобы я мог занять свое место.

– Смотря как это понимать. Ты что же, решил стать фермером?

Бэрд хрипло расхохотался и приложился к бутылке.

– Обязательно, как только женю младшего внука.

– У тебя уже внуки?

– Пока нет даже сына. Разве я похож на тех идиотов, что мечтают сидеть у очага с миской свиной похлебки? Нет, я загнусь со скуки, захлебнусь собственной блевотиной, как это сделал один мой старый приятель через год после женитьбы. Очаги, свиньи да жирные жены, – это, Мат, не для нас с тобой. Не-ет, мы рождены для высокого полета. Сам увидишь… скоро Бэрд станет совсем другим человеком.

– И будет ходить весь в перьях и золоте? – я не удержался от скептической улыбки.

– Да нет, перья мне ни к чему, а что касается золота, то этого добра у нас с тобой будет как дерьма…

– У нас с тобой? Ты что же, набиваешься мне в компаньоны?

– Ах, ваша светлость, простите недостойного! Увидишь, сам увидишь…

В люке появилась светловолосая башка нашего стюарда, Керри:

– Господина доктора к командиру.

Странные слова Бэрда мгновенно вылетели у меня из головы – я вдруг решил, что с Эйно случился новый приступ лихорадки. Но это, хвала предержателям, было не так. Князь сидел в кают-компании, заваленный старинными картами и какими-то толстыми фолиантами с трубочкой в зубах, на свободном уголке штурманского стола красовался кувшин очень редкого золотого вина и пара бокалов. Судя по хитрому, привычно уверенному прищуру, здоровье Эйно пришло в норму.

– Садись, – предложил он и потянулся к кувшину, чтобы налить мне вина. – Морские путешествия, Мат, имеют одно замечательное свойство – оставляют много свободного времени. Но позвал я тебя совсем не для того, чтобы убить его в светской беседе…

• Предыдущая
• 72/76
• Следующая