Черный хрусталь - Бессонов Алексей Игоревич - Страница 37

• Предыдущая
• 37/76
• Следующая

– Да, активность, слава предержателям, идет вверх, – говорил Эйно. – Однако же, и кое-кто из старых магнатов терпит некоторые, как я понимаю, неудобства…

– Что вы имеете в виду? – оживился старик.

– Недавно мне в руки попала одна безделушка, – Эйно глотнул вина и засунул руку в карман вечернего кафтана, – так, чепуха, но она, кажется, стоит немалых денег. Извольте глянуть – вам ничего не напоминает это изделие?

В его пальцах появился довольно большой золотой сокол с серебряным щитом на груди. Посреди щита посверкивал огромный брильянт. Старик осторожно взял драгоценность, поправил на носу пенсне и повернулся к свету ближайшей лампы.

– Темно, – сказал он. – Эй, паренек, дай-ка мне света!

Поняв, что он обращается ко мне, я вскочил и поднес ему лампу.

– Да, вот так гораздо лучше… хм, до чего же странно. Вы хотите сказать, что эта безделушка – из рода Лэраас?

– Ну, насколько я разбираюсь в фамильных стилях… да, это сокол старшей ветви Лэраасов.

– И при каких же обстоятельствах она попала в руки вашей милости?

Эйно пожал плечами и ухмыльнулся.

– Скажем так, я выиграл ее в ло.

Старик покачал головой. Повертев сокола еще с минуту, он положил его на стол и повернулся к князю.

– Эта штуковина – очень интересная, кстати, штуковина, – не имеет ничего общего с сокровищницей Лэраасов. Ни старшей, ни младшей ветви. Да, стиль воспроизведен весьма точно, но, дорогой князь, я должен вас разочаровать: это новодел.

Улыбка мигом слетела с лица Эйно.

– Как?! Вы уверены?

– Если я что-то говорю, дорогой князь, значит, я уверен в своих словах. Безусловно, это новодел. Но странно не это, – старик снова взял сокола в руки и еще раз всмотрелся в его крылья, так, словно думал разглядеть там сакральные истины, – странно то, что это не пайка и не резьба по отливке. Это литье. Я не представляю себе, кто мог изготовить такую тонкую форму, и каким образом можно было добиться такой точности литья. Но это именно литье, уверяю вас – литье без последующей обработки. А, вот еще – щит… у меня такое ощущение, что он был впаян в грудь сокола прямо там, в форме. Как? Не спрашивайте меня. И обработка камня довольно оригинальная, хотя, конечно, выполнена со вкусом. Единственное, что приходит мне на ум – это какая-то столичная работа. Там, особенно при дворе Их Величеств, сейчас происходит немало всяких чудес. Возможно, кто-то из придворных мастеров решил развлечься и опробовать новые способы, подражая известному стилю дома Лэраас…

Эйно глотнул вина, спрятал сокола обратно в карман и спросил – со смехом:

– Ну, а золото хоть настоящее?

– Настоящее, – кивнул его гость. – Высочайшей, как я понимаю, пробы. Хотя и здесь, конечно, можно ошибаться. Если хотите, я проведу анализ. Такая вещь, вне зависимости от ее принадлежности к тому или иному дому, стоит очень дорого. Я надеюсь, ваши ставки в игре были не слишком велики?

– Что? – Эйно, казалось, не понял собеседника. – Ставки? Да нет, можно считать, что она обошлась мне почти даром.

…Уснуть я не мог. То ли слишком устал, то ли переел сладкого за ужином – в конце концов, окончательно измучившись, я накинул на плечи халат и прошел в кабинет, где все еще тлели угли камина. Свет моей лампы отразился в толстых стеклах книжных полок. Я протянул руку почти наугад – и вытащил какой-то богословский трактат в потертом кожаном переплете. Я не слишком разбирался в пеллийском богословии, даже не понимая разницы между «предержателями» и «вседержителями», – просто повторял услышанные от Эйно выражения, поминая их по всякому удобному поводу. В кармане халата была трубка и кисет. Усевшись в глубокое кресло, я не торопясь набил ее зельем, раскурил и протянул руку к тяжеловесному тому, что лежал передо мной. Пальцы сами раскрыли его где-то посередине.

Швырнув фолиант на стол, я закрыл ладонями лицо, и сидел так долго… а потом резко встал и дернул за шнур колокольчика, вызывая кого-нибудь из слуг. Минуту спустя ко мне прибежал молодой парень в наспех застегнутом кафтане.

– Разбуди мне Лилу, – сказал я ему.

«Бринлееф», подползший на машине к докам, стоял возле угольной пристани. На берег были перекинуты сходни, и по ним, согнутые под тяжестью мешков, ползли черные от пыли фигурки матросов. Эйно собирался принять на борт столько топлива, сколько позволял объем угольных ям. Никто не знал, какие шторма, мели и проливы ждут нас в далеких западных морях, поэтому барк до отказа грузили не только углем, но и продовольствием, водой и боеприпасами. С одного из оружейных заводов уже пришли полторы сотни ящиков с разнокалиберными снарядами, а также картузы и особые бочонки с порохом для бортовой дульнозарядной артиллерии.

Тило корпел над картами, скопированными в столице лучшими чертежниками: перед ним стояла задача проложить курс в неведомых водах, которые не посещал ни один пеллийский корабль за исключением эскадры адмирала Дерица. Перт вместе с механиками ковырялись в машинном отделении, еще раз протягивая все узлы и механизмы. Мы должны были отплыть буквально со дня на день.

Я сидел на холме, что нависал над районом доков, и наблюдал за погрузкой. Никакой работы для меня пока не было, поэтому мне не оставалось ничего другого, кроме как шататься по городу или же сидеть здесь, разглядывая сверху наш великолепный корабль. О, он был действительно великолепен – громадный, просто подавляющий сознание своей закованной в металл мощью. Его корпус, выступавший из воды аж на сорок локтей, был весь, от кормовой надстройки до носового тарана-шпирона, заново покрыт матово-серой краской, позволявшей кораблю сливаться с горизонтом и достаточно долго оставаться невидимым для противника, особенно в туман или ненастье.

Переведя взгляд с корабля на док, я краем глаза отметил, что по склону холма шустро карабкается какой-то мальчишка.

– Господин Маттер! – услышал я его голос. – Вас зовет господин Иллари, он там, внизу, ждет вас!

Махнув пареньку рукой в знак того, что все понял, я отвязал от росшего поодаль деревца свою кобылку, взгромоздился в седло и поехал в объезд, по более пологому склону. Мне не очень нравилась перспектива свернуть себе шею, спускаясь напрямик.

Подъехав к пристани, я узрел и самого Иллари, который, сидя верхом на огромном черном жеребце, разговаривал о чем-то со старшиной докеров, помогавших нашим матросам в погрузке.

– Здравствовать и радоваться, – приветствовал он меня, сверкнув белозубой улыбкой. – Дышишь морским воздухом?

– Именно, – отозвался я. – А ты – по делу?

– Я за тобой. Едем в замок, нам прислали новейшие столичные игрушки, и я думаю, что ты будешь рад с ними познакомиться.

Я сразу же понял, что речь идет об оружии. Столичные инженеры непрестанно удивляли мир все новыми и новыми чудесами – правда, королевская армия далеко не всегда соглашалась официально принять их на вооружение, жалуясь на сложность и непомерную цену. Фактически, пеллийская армия, за исключением элитных, почти целиком офицерских отрядов морской пехоты, была вооружена однозарядными винтовками, появившимися здесь еще лет двадцать назад. Логика, как объяснил мне Эйно, была достаточно проста – в случае войны все заводы немедленно переходили на исполнение королевского заказа, и армия перевооружалась в течение нескольких недель. Главной ударной силой Пеллии был флот – а здесь как раз сил не жалели. Крупные королевские корабли имели и бронирование, и казнозарядные скорострельные пушки, и, все чаще – машины, позволявшие им свободно маневрировать при полном штиле или уходить от парусных судов противника.

Когда мы возвращались из столицы, мне довелось увидеть несколько королевских кораблей, непринужденно скользивших неподалеку от берега. Выкрашенные в какие-то серо-зеленые полосы, они выглядели довольно странно, но в бинокль я разглядел и десятки оружейных портов вдоль бортов, и трубы машин – это были грозные боевые суда, способные попросту разогнать любой парусный флот, какой бы численностью он ни обладал. В своем полушарии Пеллия безоговорочно правила морями; но нас, увы, ждал путь в края, где никто о ней и не слыхал, поэтому интерес Иллари к последним новинкам в оружейном мире был совершенно оправдан, в какие бы суммы он ни вылился.

• Предыдущая
• 37/76
• Следующая