Алые крылья огня (Охота на страх) - Бессонов Алексей Игоревич - Страница 8

• Предыдущая
• 8/86
• Следующая

– За победу, – предложил он.

– За победу… – задумчиво повторил Больт, проглотив напиток. – Какая она будет, эта победа? Какая – и для кого, скажите мне на милость?

Винкельхок незаметно поморщился. Тема могла оказаться опасной. Желая отвлечь Больта от неожиданно возникшей тоски, он извлек из кармана пару привезенных из Франции сигар и протянул одну ему.

– Угощайся, Гюнтер. Это – настоящая «гавана».

– Я смотрю, вы совсем неплохо жили у себя в Нормандии! – восхитился гауптман.

Дирк не стал ударяться в подробности и объяснять наивному парню, что неплохо жили отнюдь не все, а скорее лично он, обер-лейтенант Дирк Винкельхок, наделенный талантом находить общий язык с любым ресторатором в любой точке галактики. Эту науку ему случилось постичь еще в те светлые времена, когда сам он носил совершенно другое имя, а меланхоличный философ Больт ходил пешком под стол и нещадно мочил пеленки. Жизнь профессионального воителя приучила его обходиться минимумом комфорта, но от возможного максимума он не отказывался никогда. По сути своей он был человеком, весьма далеким от сознательного аскетизма.

Больт скрипнул колесиком солдатской самодельной зажигалки, поднес огонь приятелю и с видимым наслаждением затянулся, выпустив дым через ноздри к потолку.

– Умники говорят, что сигары следует курить не затягиваясь, – заметил он. – Я так не считаю. Если курить не затягиваясь, то какого дьявола вообще ее зажигать? Это вроде как лечь с женщиной, не сняв подштанники. Как ты считаешь, Дирк?

– Любопытное сравнение, – хохотнул Винкельхок. – Вот что такое университетское образование!

– Иронизируй, негодяй, иронизируй…

– Отнюдь, – Дирк усмехнулся и взял в руку бутылку, намереваясь вновь налить, – юмор у меня такой, что ж теперь делать? При случае я охотно могу посмеяться и над самим собой.

– Ценное качество. Особенно в наше мрачное время. Послушай, Дирк… я все время хотел спросить у тебя одну вещь… ответь мне, пока мы еще трезвые…

– Да? – Рука Винкельхока замерла на полпути к бокалам.

– Ты – человек?

От неожиданности Дирк крякнул и чуть не пролил пару капель на стол. Такой постановки вопроса он никак не ожидал. Куда чаще у него спрашивали про факиров или, что веселее, ведьм и колдунов в роду – причем почти всегда в шутку. Больт же был серьезен. Винкельхок налил ему и себе, извлек из заменявшей пепельницу консервной банки свою сигару и подумал, что, впрочем, с магистром философии он общается впервые. И может быть, не стоило бы вот так, с ходу, демонстрировать сообразительному парню свои способности.

– Интересно, Гюнтер, а кем ты меня представляешь?

– Не знаю, поэтому и спрашиваю.

– Гюнтер, дружище, разве ты учился на богословском факультете?

Больт криво ухмыльнулся и протянул руку к бокалу.

– Я не считаю тебя демоном – если ты это хотел сказать. Я вообще не религиозен, хотя как историк знаю, что чудес – истинных, никак не объяснимых, но, тем не менее подтвержденных свидетельствами достаточно хладнокровных авторитетов – на свете было немало. – Он залпом выпил коньяк, сделал глоток кофе и стиснул сигару зубами. – Но, посуди сам: ты очень странный тип. Ты видишь в темноте, ты видишь гораздо дальше любого нормального человека, более того – твое поле зрения гораздо шире, чем у самого глазастого горца… но самое любопытное то, что ты действительно просчитываешь все возможные траектории оборонительного огня противника – я понял это во время нашей атаки «Веллингтона». Интересно, как? Признаться, я был шокирован. Пойми меня правильно, Дирк, – мне приходилось встречать людей с возможностями, выходящими далеко за рамки обычных человеческих. Но ты – это что-то совсем другое. Что же, Дирк?

– Гюнтер, меня уже таскали в гестапо, – с улыбкой ответил Винкельхок. – Да, зрение у меня не совсем обычное – ну так что же? На свете встречаются самые разные уроды: с хвостами, с острыми ушами… и всякое такое.

Больт упрямо сжал губы.

– О, господи!.. Давай не будем валять дурака! Я мог бы поверить в зрение, Дирк… если бы дело было только в нем. Я думаю, то, что я успел увидеть, – одна десятая, если не одна сотая твоих истинных возможностей. Впрочем, я не требую ответа… и обещаю тебе молчать. Я прекрасно понимаю, что все остальные, даже Медведь с его громадным опытом, – слишком тупы и ограниченны, чтобы разглядеть в тебе все это. Я не стану болтать.

На минуту в палатке повисла тишина. Дирку показалось, что ее можно потрогать руками: он знал, что за ней последует, и судорожно искал наиболее простой выход. Он только не знал, где искать. Секунды шевелились в его мозгу, как иголки, стремящиеся погрузиться все глубже.

– Тебе все равно никто не поверит, – выдохнул он, свирепо массируя вдруг заколовшие виски. – Все вокруг знают, что твои нервы находятся не в лучшем состоянии, да и к тому же – твое, без шуток, блестящее образование работает на определенную подозрительность со стороны обычных, ничем не примечательных солдафонов. Плюнь на меня, Гюнтер, – я хочу сказать, плюнь на меня как на проблему – я не стою твоих потраченных нервов. И вообще… – Он помедлил и неожиданно для самого себя нахлюпал почти по полбокала. – Ответ этот тебе и не нужен. Тебе достаточно знать одно: я – на твоей стороне, ты можешь рассчитывать на меня. И при этом не морочить себе голову.

Ему показалось, что Больт слегка побледнел; впрочем, в тусклом свете подвешенного под потолок фонарика судить об этом было трудно.

– Хорошо, – твердо произнес гауптман. – Забыли, Дирк.

– В таком случае, продолжаем. – Винкельхок поднял свой бокал и тихонько дзинькнул им по бокалу гауптмана. – Мне кажется, у нас немало тем для разговора.

– Верно, – кивнул Больт с какой-то совершенно мальчишеской бесшабашностью в голосе.

– С северо-востока – бомбардировщики противника, два эшелона по шестьдесят-семьдесят машин в каждом. Число истребителей прикрытия определить трудно.

– Вас понял. Канарейка, вас понял…

Дирк перещелкнул тумблер.

– Гюнтер, уходи. У нас слишко мало горючего.

– А ты?

– Я хочу слегка порезвиться.

– Мне хватит бензина на пару атак.

– Не сходи с ума!.. Итальянцы поднимутся минут через пять и успеют перехватить эту ораву над заливом.

Больт обиженно засопел и лег на правое крыло, намереваясь набрать высоту. Он явно не желал оставлять друга в одиночестве.

Дирк усмехнулся и прибавил обороты. Еще холодный двигатель, работавший до того в режиме малой нагрузки, неожиданно резво подхватил легкую машину, вынося ее вверх, под самую кромку редких перистых облаков. Винкельхок не стремился, как почти все его коллеги, атаковать «от солнца» – ему было вообще безразлично, видит его противник или нет. Когда понадобится, все равно увидит.

На бортах его «мессера» змеился странный узор из трех сплетенных ярко-синих колец: один из механиков оказался толковым художником и точно воспроизвел его эскиз. Синие кольца уже видели в небе над Британией, а когда-то они сверкали переливчатым перламутром на лаково-алой броне совсем другой машины, и в красном зеркале бортов отражались звезды!.. Задрав голову, Винкельхок разглядел висящий под самым солнечным диском самолет Больта и подумал о том, что гауптман ведет себя так, как, в общем-то, и должен был – заняв неуязвимо-выгодную позицию, «пасет» своего друга, в любую секунду готовый сорваться в стремительное пике, чтобы отсечь от него излишне ретивого противника.

В кольцах дальномера появились узкие длиннокрылые фигурки старомодных британских «Уитли». Двухмоторные гиганты, едва ли не самые крупные самолеты РАФ, шли ровным, хорошо слетанным строем чуть ниже роя «Харрикейнов» сопровождения. Несомненно, его успели заметить: две пары истребителей, оторвавшись от своих подопечных, резво легли на крыло и помчались ему навстречу.

Винкельхок криво улыбнулся и толкнул ручку…

В первую секунду Больт не поверил своим глазам: машина Дирка неслась навстречу набиравшим высоту англичанам в пологом пике, но не это было страшно: узкое тело «Мессершмитта»… вращалось вокруг своей оси!!! Вот он осадил разъяренный движок, и за куцым килем самолета выросли сплюнутые патрубками два черных дымных облачка. Вращение неожиданно прекратилось, истребитель перевернулся вниз кабиной, блеснув на солнце нежной голубизной брюха, – и ударил по ошарашенным британцам длинными белесыми нитями трассеров.

• Предыдущая
• 8/86
• Следующая