Тотальное преследование - Басов Николай Владленович - Страница 35

• Предыдущая
• 35/77
• Следующая

– А есть такие, которые не выходят?

– Дело-то опасное – разное случается. Раньше было просто: приезжали разные, жили как в сказке, как у нас и военно-морские не всегда жили. А сейчас – и проверки, и учет, и, если что не так пошло, даже арестовывают. В прошлом месяце, сказывают, один парень твоего возраста удумал сбежать, а его из станнера так располосовали, что помер он. Прямо вот на автобусной остановке, у всего народа честного на глазах помер.

Иван уверенно допил кружку и вопросительно посмотрел на Тома. Получив утвердительный кивок, отправился за новой. Но вернулся скоренько, видимо, и сам торопился, да и разговор, по всему, показался ему занимательным.

– Вот что, Васек, – Иван снова расположился рядом с Томом, – ты хорошенько подумай, а нужно тебе? У меня свояченица в санатории работает. Говорит, под машинкой этой, что у людей мозги набекрень ставит, приступы сердечные бывают, и окочуриваются даже. Тетки, – он чуть воровато оглянулся на здоровенную бабу за прилавком, продававшую пиво, – они покрепче, им ничего не бывает. Они, если тяжко делается, прекращают все и убывают. А вот мужики попадаются такие, что им все мало, еще подавай этой… Ну, что они там с вашим братом делают? Если много нажрался их… мутоты, то приезжают ребята в машинах и – вплоть до расстрела, как я сказал.

К ним, разговаривавшим довольно громко для этого заведения, подошли еще двое, поздоровались с Иваном, потом и с «Васьком», хотя видели его впервые. Расположились с рыбкой. Том им тоже купил пива. Даже не особенно удивившись, мужики сразу прониклись. Тощий, в очках, похожий на учителя, и с более культурной речью, чем у местных, включился в разговор:

– Не очень-то надейтесь, что все, о чем Ваня говорит, правда. Тут многие рассказывают небылицы.

– Кто, я?! – возмутился Иван, но подумал и решил все же не оскорбляться. По всему было видно, он привык, что его мнение не считается важным. – Да у меня свояченица, ты же ее знаешь…

– У меня был опыт. – Очкастый помолчал, хлебнул, поморщился, словно вместо пива ему налили уксус, и продолжил: – Все просто, чужестранец.

– Он же сказал, его Васей зовут, – пояснил второй из подошедших – в тельняшке, крепкий, невысокий, с короткими сильными пальцами, которыми он очень ловко разделывал сухую рыбу.

– Так вот, Василий, – очкастый решил быть вежливым, – лодирование, как они называют свои операции на подопытных, конечно, по-разному на людей влияет. Сначала служба санатория им действительно помогает. Лишь после того как человек начинает вести себя под их приборами неправильно, нестандартно… они вмешиваются в процесс силовыми средствами. И я вам скажу, это правильно. Потому что, как говорят, многие становятся странными. Говорят, уже человек десять, если не больше, – разумеется, из тех, что тут перебывали за последние полтора года, – сошли с ума. Еще говорят, что некоторые начинают видеть что-то, чего на самом деле не бывает.

– Чего же не бывает? – спросил «тельняшка» и благосклонно кивнул Тому, похрумкивая хвостом сушеной щучки. – Угощайся, парень.

Том попробовал. Рыба действительно оказалась отличной, вот только соли было многовато на его вкус, но для того и существовало пиво, пусть и жиденькое.

– А видят лодированные разное: и привидения, и тени от людей замечают особенные… Говорят, один вдруг стал руками лечить. Вернее, попробовал, но его быстренько красномундирные в кутузку отвезли.

– Он что, ауру человека стал видеть? – Том спросил острожно. Привыкнув за последний месяц говорить с Чивилихиным и Кенарем, он знал, что больше всего на свете таких людей настораживают незнакомые слова.

– Не просто ауру. – Очкастый на пиво не налегал. Видно было, что привык он к водке, только еще не раскочегарился, чтобы попросить у Тома трешницу. Как раз на две бутылки местной хватило бы, для всей их компании. – Он стал видеть сквозь стены. Говорят, что бывали и такие, кто видел прошлое людей. А кому это понравится?

– И совпадало? – Крепыш с тельняшке закончил со щучьим хвостом и стал глодать ребрышки. Такое бывает у рыболовов: они любят есть не саму рыбу, а с костей мясо сдирать – мелкие кусочки считают более вкусными.

– Говорят, что совпадало, – нехотя признал очкастый. – А еще один, мол, видел прошлое у разных незнакомых людей.

– А будущее такие вот… не знают? – спросил Иван, втайне жалея, что эти двое подошли, и почувствовав, что скоро у нового знакомого кончится терпение и он может запросто уйти.

– Они знают слишком много, – вздохнул очкастый. – Поэтому и представляют опасность для новой власти – для захватчиков то есть. Потому их и тащат сразу к секуритам.

– Секуриты – это которые в темных мундирах? – с наигранной бестолковостью переспросил Том.

– Ты, парень, потише о них говори, – предложил «тельняшка». – Их не замечать – самое полезное дело, проживешь дольше.

– Неужто они такие опасные? – снова подал голос Иван.

– Не то слово, – вздохнул очкастый. – Страшные люди!

– Хотя и не страшнее прежней-то милиции, – со смехом проговорил «тельняшка», но подавился пивом.

Том обернулся. В заведение торжественно, словно корабли в бухту, входили трое. Один, чем-то неуловимо похожий на мужичка в тельняшке, быстро и уверенно, по-хозяйски осмотрел всех присутствующих и сдержанно кивнул тетке за стойкой, а та делано улыбнулась ему, показав тусклые стальные зубы. За тем, кто шел впереди, в темном мундирчике, туго натянутом на брюхе, шагали двое здоровенных ребят, тоже в каких-то мешковатых штанах, темно-красных кителях и довольно странных армейских кепках на затылках. «Это что же, у них теперь такая новая форма?» – подумал Том, но ответ был очевиден.

Главный из троицы неторопливо, приглядываясь к людям, обошел все столики. Люди замолкали перед ним, некоторые даже деревенели и сидели, как истуканчики, чуть ли не мигнуть боялись. Наконец троица подошла к столику, где сидели Том, Иван и двое с рыбой.

– Так-так, – процедил сквозь зубы главный из них, – опять пьете, господа бездельники… Особенно ты, Иван. Все пьешь и пьешь… Как тебя еще Аглая не выгнала?

– Да пью-то на свои, – неуверенно пробормотал Иван.

– Ну, этих я знаю, – веско сказал главный и в упор посмотрел на Тома немигающим взглядом. – А вот ты что за фрукт?

Извеков спокойно, чтобы двое обломов по бокам чего не подумали, достал свой новенький фальшивый паспорт и даже направление в санаторий. Толстяку понравился такой подход, он неторопливо вытащил очки из внутреннего кармана и, придерживая стекла за дужку, стал водить перед документами.

– В санаторий наш прибыл? А чего же не пошел туда?

– У бабушки одной остановился, – понурился Том. – Решил пару дней в городе пожить. Захотелось вот на реку посмотреть, пивка выпить.

– На прощанье перед долгой несвободной жизнью, – вставил Иван.

– Тебя не спрашивают, – буркнул главный. – А бабку Силантьевну я скоро прижму. За то, что койку сдает… Это ведь доход, предпринимательская деятельность, а она налогов не платит.

«Ох, бомбанет он бабку! – подумал Том. – Придет, застращает, и она ему часть от своей выручки отдаст, как миленькая. Обычный, даже привычный еще с ельцинских времен милицейский рэкет». В общем, получалось, что заложил он бабушку-домовладелицу.

– Как звать? – вдруг почти зашипел главный, быстро наклонившись к Тому. Вблизи лицо его оказалось злым, опухшим, с какими-то неприятными прыщами.

– В документах все написано.

– Я не документы, я тебя спрашиваю… – Теперь толстяк почти визжал, хотя как ему удавалось шипеть и визжать одновременно, было не вполне понятно.

– Все, что следует знать официальным лицам, как вы, в документах есть, – строго, словно бы даже оскорбленно, заявил Извеков.

И все, вдруг напряжение спало. Он показал, что умеет, в отличие от местных, давать этому типу отпор. И тот решил больше не испытывать судьбу. Если бы он был умнее, сразу бы понял, что Тома это не впечатлит, но он привык считаться тут «страшилищем» всех и вся, вот и перегибал иногда палку.

• Предыдущая
• 35/77
• Следующая