Помоги другим умереть - Арсеньева Елена - Страница 61
- Предыдущая
- 61/78
- Следующая
Олег пощелкал тумблером на панели приборов, поднес к губам микрофон:
– Водитель «Волги» 42-12, остановите машину!
Повернулся к Жене, сверкнул яростной улыбкой:
– Тебе это ничего не напоминает? С точностью до наоборот, а? – И опять: – Водитель «Волги» 42-12, остановитесь!
Взвыла сирена, ей отозвалось эхо, и вдруг… и вдруг, обгоняя их, на магистраль вылетел серый патрульный фургончик, рассыпающий по сторонам брызги синего света и орущий:
– Водитель автомашины 42-12, примите к обочине!
– Мама дорогая, – растерянно сказал Олег, роняя микрофон на колени, – разве я звал на помощь?
«Рафик» был, видимо, бодр и свеж, как этот утренний воздух, и, являясь достойным соперником корнюшинской «Волге», шел почти вровень с ней, надсаживаясь:
– Водитель автомашины 42-12, примите к обочине! Вынужден буду применить оружие!
– Молодой ишшо, – проворчал Олег, вслушиваясь в высокий, захлебывающийся от азарта голос. – Ну куда разогнался, сила нечистая?!
Он прибавлял и прибавлял скорость, однако Сидоров с напарником вряд ли холили и лелеяли в свое время казенное имущество, да и бой быков на владивостокском шоссе плюс последующая скачка с препятствиями сыграли свою роковую роль. «Волга» громыхала, стонала, кряхтела – и безнадежно отставала.
– Хоть бы спросил, кого гонит, куда, зачем! – сокрушался Олег, тащась в кильватере погони, которая жила теперь совершенно самостоятельной, независимой от него жизнью.
Редкие автомобили, попадающиеся навстречу, жались к обочине.
– По-моему, это дорога в аэропорт, – пробормотала Женя.
– Да. Но неужели он настолько глуп? Ночью ведь нет рейсов. Разве что на первый московский рвется? Этому шалому щенку никто не мешает вызвать по рации подмогу, нашего подопечного зажмут в аэропорту в такую «коробочку», что… Ага! Этого я и боялся!
Темно-серая «Волга» резко вильнула на просторную развязку, слетела под мост, вынырнула с другой стороны и, пропылив по пустырю, скрылась во дворе многоэтажки, позади которой толпился еще с десяток таких же, схожих с ней, как близнецы.
«Рафик» рванулся следом, за ними – Олег, резко сбавивший скорость.
– Быстрей, да быстрей же! – застонала Женя.
– Ты что, хочешь объясняться с нашим добровольным союзником? – огрызнулся Олег. – Все, погоня закончена, упустили мы его. Выходим, только тихо.
Он бесшумно побежал через двор, держась в тени. Женя плелась следом, начиная понимать, что произошло. Да, ведь этот неизвестный, убийца, не полный идиот. «Волга» 42-12 уже наверняка пуста. А ее водитель, который ну никак не хотел «принять к обочине», канул в безнадежное никуда.
Дойдя до угла дома, Олег приостановился, выглянул. Женя пристроилась рядом, вытянув шею.
Ну да, так оно и есть. Вот пресловутая «Волга» – дверца нараспашку, вот «рафик» в аналогичном состоянии, рядом топчется юношески-худощавая фигура.
– Наберут детей во флот! – вздохнул Олег. – Ну что ж, когда Корнюшин очухается и заявит об угоне, все, может быть, и встанет на свои места, а пока у этого мальчишки долго будет крыша ехать. Ладно, пошли. На сегодня все. И на вчера тоже. А также на позавчера.
– У меня такое ощущение, что я в Хабаровске не три дня, а уже три года, – бессильно вздохнула Женя. – И за все это время мне ни разу не удалось ни поесть, ни поспать!
«Cмерть – это лучшее из утешений, которое только может быть. Все проходит! Все беды минуют, обиды иссякнут!»
Стоит осознать это – и легче становится на душе. Древние осознавали это еще лучше, чем мы:
Разве долго продлится пора гостеванья земного?
Время, как сон, промелькнет —
И «добро пожаловать!» – скажут
В полях Заката пришельцу!
И в эту ночь заснули не сразу, но все-таки еще задолго до того, как за окном начал брезжить поздний августовский рассвет. Впрочем, в Хабаровске по сравнению с Нижним вообще светает поздно. И только, чудилось, смежила Женя ресницы, как некая злая сила начала прошивать реденькое полотнище дремоты стежками телефонных звонков: тр-рр! тр-рр!
Один раз Женя дернулась было встать, но Олег слегка похлопал по бедру: лежи, мол! – и она уснула накрепко, с блаженной улыбкой: я не одна, он рядом, он все сделает сам, какое счастье! Ибо нет на свете сильной женщины, которая не мечтала бы стать слабой.
Ее разбудили голоса: бубнили да бубнили за стенкой, словно два больших сердитых шмеля.
Женя открыла глаза, с трудом подняла затекшую руку, взглянула на часы: ого, двенадцать! Какой прогресс! Позавчера она проснулась в четыре, вчера – в два, сегодня – в полдень. Кажется, разница во времени постепенно перестает оказывать свое разлагающее влияние!
Села, чувствуя себя совершенно отдохнувшей и только традиционно зверски голодной. Вспомнила, что вчера ночью подъели подчистую все сосиски и помидоры (а поскольку в них было что-то подмешано и впрыснуто, долго не могли потом угомониться). Огляделась в поисках Олега и нахмурилась, увидев на полу посреди комнаты свою сумку, собранную, будто для дороги. Хотя ведь ее до сих пор не удосужились разобрать. Но вроде бы она стояла еще вчера в углу? Что бы это значило?
Дверь на кухню была плотно прикрыта, там-то и бубнили мужские голоса. Женя в полном недоумении прокралась под душ, потом обратно. Интересно, какая сегодня боевая обстановка, как одеваться? Хорошо бы универсальные джинсы, однако они за последние сутки пришли в совершенно безобразное состояние. Кроссовки тоже, но их можно быстро отмыть, что и было сделано. Джинсы сунула на дно сумки, надела маечку и легкие вельветовые брюки: и красиво, и опять можно галопировать по тайге. Господи, помилуй!
Тут из кухни выглянул Олег:
– Привет! О, уже готова к труду и обороне? У тебя батюшка часом не военный был?
– А что? – осторожно спросила Женя, подозрительно косясь на Сашу Лю, который сидел за кухонным столом, прихлебывая кофеек и сильно откусывая от чего-то большого и пышного, вроде сдобной булки.
О, так они, выходит, не все приели нынче ночью? Оставалась какая-то заначка?
– Больно быстро собираешься, – сказал Олег. – Такая выучка обычно в офицерских семьях: готовность номер один. Или, может, у тебя не отец, а…
– Не была, не состояла, не участвовала, – сухо ответила Женя. – У нас гости, я вижу?
Тотчас вспыхнула, прикусила язык. Черт знает, как сорвалось это «у нас»! И черт знает, почему вдруг подползли, опутали все былые комплексы, вроде бы напрочь изгнанные, как бесы.
– Пошли кофе пить, – как ни в чем не бывало сказал Олег. – Сашка там кучу всякой еды приволок.
Сыр, масло, свежайшие булочки, кофе… У Жени разбежались глаза, комплексы тоже.
– Вы машину-то забрали? – спросила наконец, когда смогла говорить.
Все это время мужчины поглядывали на нее с великолепной снисходительностью, словно сами не выпили чашки по три кофе, не съели по шесть или семь бутербродов. А Олег вообще пил кофе с молоком! Ну что ж, не она одна проголодалась.
– А то! – кивнул Саша. – Рано-рано поутру ваш знакомый сторож едва глаза продрал. Ох, и материл же он меня! Ну а про вас и говорить нечего. Потом мы с ним почти сдружились на почве общей беды, причиненной одной и той же бандой угонщиков машин. Просил сообщить немедля, если что-нибудь узнаю про его «уазик».
«Значит, Андрюхин еще не подозревает, что произошло на шоссе», – поняла Женя.
Олег кивнул, словно прочитав ее мысли:
– К тому времени до него еще не долетела молва. А вот к этому – очень может быть. И единственное средство для Андрюхина отмазаться от этой грязи – как можно скорее замазать нас: подать заявление об угоне.
– Может, он и заявил уже, – кивнул Саша. – Мужик швыдкий!
– Тут вот какие новости, – глянул с улыбкой Олег. – Катя сообщает, что никто в ГИБДД знать не знает никакого Сидорова. Вообще нет у них человека с такой фамилией, ни прапора, ни генерала. А пост на том повороте вообще снят три месяца назад, одна будочка осталась. То-то тьма там такая стояла! И все это значит, что мы с тобой натолкнулись на вольных стрелков, одиноких волков, а вернее – шакалов. И все прибамбасы на «волжанке» были отнюдь не казенные, так что не обязательно было ее кидать посреди улицы. Эх, знал бы, сразу загнал в свой гараж, еще бы не раз пригодилась для гонок по ночному городу! Сплоховал я тут. Во всем и всегда нужно идти до конца, и неуважение к закону – не исключение.
- Предыдущая
- 61/78
- Следующая
