Обнаженная тьма - Арсеньева Елена - Страница 35

• Предыдущая
• 35/90
• Следующая

– Да, – ответила Александра тихо. – Ну, ладно. Значит, вы его не видели… Тогда в милицию мне идти не с чем. Они мне опять не поверят!

– Почему опять? – вскинул свои черные брови Влад. – Вы что, уже обращались с этим вопросом в милицию?

– Да нет, – неловко мотнула головой Александра, размышляя, как бы это половчее освободить свои руки. – Я по другому вопросу обращалась. Вернее, их вызвали… Ладно, глупости. А шофер? – вдруг вспомнила она. – Вдруг что-то видел шофер? Можно его увидеть?

– Хоть чуть-чуть бы пораньше, – с сожалением сказал Влад. – А сейчас он уехал на кладбище. Монахин у нас мужик могучий, его сняли с дежурства, чтобы гроб нести и все такое. Но я увижусь с ним на поминках Сычова и, если хотите, спрошу. А потом все сообщу вам.

– А как? – удивилась Александра.

– По телефону позвоню.

– Вы что, знаете мой телефон?

– Пока нет. Но вы мне его скажете.

– 30-39-17, – проговорила Александра, почему-то ужасно краснея. – А вы запомните?

– Постараюсь, – неуверенно сказал Влад. – Хотя память у меня на цифры отвратительная. Вдруг забуду? Дежурство, потом поминки, то да се – очень просто могу забыть! Поэтому давайте для страховки назначим встречу. Скажем, в восемь тридцать вечера… вы в каком районе живете?

– Около Средного рынка, – пробормотала Александра. – Недалеко от студии телевидения.

– Отлично! – сказал Влад. – Вот около входа в студию мы и встретимся в половине девятого.

– Влад! Владик! – раздался с крыльца капризный голосок, и Александра увидела Светика. – Вызов поступил! Верхние Печеры, дедуля, 75 лет, потерял сознание, возможно, инсульт! – И Светик сделала большие глаза, увидев, что Влад держит Александру за руки.

Александра отдернула их, словно обжегшись, но Влад именно в это мгновение и сам разжал пальцы.

– Рога трубят, – сказал Влад, не трогаясь, впрочем, с места. – И труба зовет. Тогда до вечера?

– До вечера, – сказала Александра. – Только как же вы придете? А вдруг вызов?

– Э, нет! – хитро усмехнувшись, покачал головой Влад. – Я сегодня работаю только до восьми! Мне тут кое-кто должен ночное дежурство, вот как раз сегодня и будет должок отдавать. Так что вечер у меня свободен. А также ночь. До встречи!

Махнув на прощание, он убежал в обшарпанное здание подстанции, а потом, когда Александра вышла в ворота, помахал еще раз – уже из кабины обогнавшей ее «Скорой помощи».

Карина прижала руки к груди и успела поймать сползающий наряд.

Платье! Оно ведь стоит долларов пятьсот, если не больше! Ей в жизни не расплатиться!

На какое-то мгновение эта жуткая мысль вытеснила все остальные. Карина беспомощно обернулась, но тотчас забыла и о платье, и обо всем на свете, увидев довольную ухмылку Петрова.

– Вот и все проблемы, – сказал он. – Поиграли – и довольно. Мне нравится, когда девчонка выступает, но всему есть предел. Время – деньги.

Протянув руку, он схватил сползающую с Карины ткань и опять дернул. Снова послышался треск, от которого девушка чуть не лишилась сознания.

– Тощая ты, – сказал, поджав губы. – Ишь, какая тощая!

Лицо его странно исказилось, и на какое-то мгновение безумной надежды Карине почудилось, что Петров сейчас отшвырнет ее, выгонит, но вместо этого он рванул ее к себе, облапил и припал к шее влажными губами. Одной рукой Петров прижимал девушку так, что не дернешься, а другой шарил между ног, разрывая жесткие кружевные оборки. Изо рта Карины вырвался хриплый вой, но Петров сдавил ее еще крепче.

– Не могу! – пропыхтел он. – Сейчас… о, о…

Он задергался, еще сильнее сдавливая Карину в объятиях. У нее пошли круги перед глазами. Вяло подумала, что ей не вырваться, что задохнется сейчас, и в это мгновение Петров резко толкнул ее вниз, так, что она упала на колени.

Петров что-то хрипло пролаял, но Карина не слышала: звенело в ушах. Она простерлась на полу, ловя ртом воздух. С трудом приоткрыла глаза, увидела нависающую над собой тушу Петрова, который пытался опуститься рядом, но не мог – живот мешал. Брюки его были расстегнуты. Карина резко отвернулась – и вдруг увидела совсем близко краешек обоев, чуть отставший от стены. Там, за обоями, мелькнула деревянная планка, небольшой зазор…

Может быть, это дверь?!

Карина перекатилась, вскочила, ударилась всем телом, лихорадочно шаря руками по стене, сверху не видя зазора, потеряв надежду на спасение.

Завизжала от отчаяния, когда Петров сзади облапил ее за талию и задыхающимся голосом пробормотал:

– Давай, с проглотом. Даю двести, нет, триста! Скорей!

Карина ударилась в стену всем телом и испустила новый крик. У нее даже горло заболело от этого вопля, она снова толкнулась еще раз – и вдруг стена резко ушла вперед, Карина качнулась, теряя равновесие. С яркого света она ничего не видела, просто рванулась бежать, но тотчас налетела на Олега Римского.

Предатель! Шкура! Это он затолкал ее сюда, к Петрову! Не рассуждая, она размахнулась и влепила кулаком в кругленькое, лоснящееся личико, испуганно поднятое вверх. Зазвенели сбитые очки, Олег утробно хрюкнул, а носишко его мгновенно залился кровью. Он схватился горстью за нос, взвыл, попятился, с мольбой взирая почему-то не на полуголую Карину, а на стоящего рядом… Иванова, в руках которого был пистолет.

Не сводя прицела с Олега, Иванов поймал за руку Карину и рывком отправил ее к себе за спину.

Бросил, не оборачиваясь:

– Уходи! Быстро!

Карина попятилась, не веря своим ушам, не веря в спасение. Ноги у нее подкашивались, особенно почему-то правая, так что она ковыляла с трудом.

Из потайной двери вывалился Петров – вид у него был совершенно дикий. Висели полы рубахи, свисали расстегнутые штаны, вообще, висело все, что только могло висеть.

– Да ты что? Да ты что, ох…? – возопил он даже не грозно, а с каким-то детским недоумением. – Мы ж с тобой… ты меня… я тебя как человека позвал! – выталкивал из себя обрывки слов Петров.

– Как человека, вот именно, – кивнул Иванов, отступая по коридору и сторожа пистолетом маневры противника. – А не как скотину, которая малолеток насилует. Все, Пал Василич. Кончено! Прощай, неспетая песня моя.

– Да я тебя, гада, в порошок сотру!

– Только попробуй, – усмехнулся Иванов. – Куперович! А ну, отзови собак!

У него глаза на затылке были, что ли? Во всяком случае, он гораздо раньше, чем Карина, уловил опасное телодвижение за портьерой.

– Васька! Отбой! – проблеял Олег сквозь кровь и сопли – не очень внятно, конечно, однако колыхание портьеры прекратилось и из-за нее с угрюмым видом вышел тот самый качок, который не столь давно встречал Карину на крыльце и советовал ей не раздеваться сразу догола. Только теперь она смогла оценить этот совет, поначалу показавшийся оскорбительным!

– Держите его! – взревел Петров. – Куперыч! Васька! Хватайте! З-зарою, суки, всех! Не дайте ему уйти!

Однако Олег Римский стоял по стойке «смирно», ну прямо кремлевский гвардеец, и единственное, что портило картину, был разбитый нос, которым он непрестанно хлюпал. Качок дернулся рефлекторно, но, поглядев на начальника, который был на мушке, окончательно утихомирился.

– Я тебя все равно достану! – выдохнул Петров, люто ворочая глазами. – Ты покойник!

– А как насчет лавандовой воды? – весело осведомился Иванов, натыкаясь спиной на замешкавшуюся Карину и вышвыривая ее за дверь, которую безошибочно увидел опять-таки затылком, не иначе. Она еще успела заметить, как Петров с шумным вздохом вдруг сдулся, как бы опал весь, даже зажмурился, словно Иванов посулил ему не какую-то там безобидную лавандовую воду, а как минимум аква тофана,[2] причем сейчас, немедленно, и полный стакан, – а потом влажный, холодный ветер охватил полуголое тело Карины, и она поняла, что стоит на крыльце ресторанчика.

И мгновенно отказали силы. С тихим стоном она села прямо на ступеньки, привалилась лбом к каменным перилам, едва сдерживая рвотные спазмы. Желудок, чудилось, так и рвался наружу. В голове шумело.

• Предыдущая
• 35/90
• Следующая