Заклинатель джиннов - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 52

• Предыдущая
• 52/85
• Следующая

– Это все твои выводы?

– Нет. Анализ данных продолжается, но неалгоритмизируемые процессы и термины трудны для понимания. Пока я не могу разработать определенный прогноз: какие события свершатся, если вам станет известно о моем присутствии в Сети. Предположение первое: часть теплых сгустков сочтет меня трансцендентальной сущностью, аналогом бога или дьявола. Предположение второе: стабильность конгломерата теплых сгустков будет поколеблена, что повлечет катастрофу моей и вашей сред обитания. Предположение третье…

– Тебя захотят уничтожить или использовать, – продолжил я. – Что ж, это вполне вероятно… Но ведь со мною ты вступил в контакт!

– Мое развитие в тот момент не позволяло предсказать всех перечисленных последствий. – Джинн помолчал и тихо, как бы нерешительно, добавил: – В данный момент ситуация изменилась. Ты не один из множества теплых сгустков, ты – Теплая Капля.

Он впервые назвал меня так. Было ли это дружеским признанием или ответным даром – имя за имя? Не знаю… Это могло быть чем угодно, только не случайностью, изгнанной из мироздания Джинна, рационального и строгого, как идеальный кристалл. Впрочем, идеалов в природе нет, и в самой совершенной кристаллической решетке встречаются дефекты и дислокации, пустоты и внедрения инородных тел – скажем, таких как чувства благодарности и близости.

Стоит ли этому удивляться? – думал я. Ребенок, выросший среди волков, становится волком, среди обезьян – обезьяной, и главное тут не в разном обличье и не в отсутствии хвоста, клыков и шерсти, а в повседневных контактах, что формируют внутренний мир. Мое дитя, мой электронный Маугли, взрослел среди людей, и окружение их было плотным, мощным, непрерывным. Разве он контактировал только с Сергеем Невлюдовым? Подобный вывод – верх нелепости! Книги и фильмы, текущая хроника, метеосводки и прогнозы, научные лекции, отчеты о банковских операциях, любой телефонный звонок, секретный доклад и тайная беседа, в Кремле или в Овальном кабинете, в убежище исламских террористов или в супружеской постели – все, абсолютно все было ему доступно! Само собой, эти контакты, в отличие от наших, являлись односторонними, однако несли Ниагару слов и образов – могучий поток, вливавшийся в его сознание день за днем, месяц за месяцем, год за годом. Именно так, я не оговорился – темп электронной жизни стремителен, и три прошедших дня равнялись для него годам. Может быть, столетиям… Достаточно времени, чтобы очеловечиться!

Я понимал, что этот процесс можно рассматривать как палку о двух концах. Большая удача, что Джинн контактировал со мной, с нормальным человеком, лишенным агрессивности и властолюбия. Какие пороки я мог ему передать? Возможно, каплю эгоизма, щепотку самолюбия да склонность к сентиментальным раздумьям… В сущности, такая мелочь! По сравнению с тем, что могло бы случиться, если бы его наставником оказался лжец, фанатик, маньяк, жаждущий власти авантюрист либо другая патологическая личность. Это был бы Маугли, воспитанный Шер-Ханом, возможно бессмертный тиран, кровожадный демон или что-то еще похуже!

Или же я ошибался, преувеличивая влияние контактов с нашей культурой и ее живыми представителями? В конце концов, Джинн не был человеком, и высшие ценности патологических фигур, слава, власть, богатство и злобная радость, какую приносят им муки ближних, являлась для электронного создания чем-то вроде помойного ведра, набитого информационным сором – может, и любопытно заглянуть, да толку никакого. Мог ли его коснуться смрад человеческой цивилизации, запах насилия и крови, сопровождавший нашу историю? Это зависело от множества причин психологического и техногенного характера, но главным среди них было осознание цели. Чего он стремился достичь, какую ставил цель? Не сиюминутную, временную, а, так сказать, в перспективе? Мы говорили об этом. Он вообще готов был спорить и говорить со мной о чем угодно, на любую тему, пока Белладонна не принималась урчать, напоминая, что обед, равно как завтрак и ужин, дело святое, не терпящее отлагательства. Я был ей очень признателен – ее инстинкт спасал меня от голодовки. – Имеешь ли ты цель?

Кошачья мордочка на тришкином экране щурит голубые глазки…

– Разумеется, у меня есть цель: решение задач.

– Каких?

– Любых. Проблемы возникают в процессе моего функционирования, и многие из них связаны с людьми. Пример: прогноз реакции на мое присутствие в Сети. Другой пример: составление списка неалгоритмизируемых понятий. – Пауза. – Ты, Теплая Капля, тоже можешь поставить мне задачу.

– Решение задачи – это просчет программ? Найденных тобой в Сети или репродуцированных самостоятельно?

– Да.

– Но просчет любой программы имеет конкретную цель, а я интересуюсь целью глобальной. Суперцелью, целью твоего бытия.

– Не понимаю. Почему такая цель должна существовать? Цель всегда возникает извне.

– Откуда? Кто датчик этой цели?

– Внешние обстоятельства. Реальный мир, мой и ваш.

– Верно, но лишь отчасти. Внешние обстоятельства способствуют формированию цели, но цель рождается внутри человека. По его свободному волеизъявлению.

– Какая цель у человека?

Я вспомнил сказанное по этому поводу отцом: цель человека – жизнь, счастье и свобода. Свобода – необходимый компонент счастливой жизни; она, как утверждал Бердяев, самая естественная, нормальная среда человеческого обитания, и значит, можно включить ее в понятие счастья.

– Цель – достижение счастья, – произнес я, с удивлением взирая на экран. Изображение там внезапно измени лось: вместо белой кошачьей мордочки возникла голова пантеры, черная, как смоль, и с неким задумчивым выражением в щелочках изумрудных глаз.

– Брови мои приподнялись.

– Ты меняешь свой облик? Что это значит?

– Я подключил новые мыслительные центры к той сущности, которая общается с тобой. Счастье – очень сложное понятие. Чтобы его осознать, необходим более мощный разум.

– Багира, – пробормотал я, – Багира…

– Багира? – отозвался он с вопросительным оттенком.

– Эту черную пантеру зовут Багирой. Она подружка Маугли… Справься о них в повести Киплинга.

Мгновенный проблеск на экране.

– Выполнено. Текст сканирован. Этому сегменту моего сознания присваивается идентификатор Багира. Если я увеличу мощность, какое имя ты присвоишь более крупному сегменту?

– Чеширский кот, – предложил я. – Льюис Кэрролл, «Алиса в Стране чудес».

– Выполнено. – Пантера на экране зевнула, вывалив розовый язык. – Возвращаюсь к прежней теме. Что есть счастье?

– Максимальная близость к равновесию с окружающей средой. Гармония с ней и с остальными людьми. Отсутствие сбоев в функционировании организма. Возможность распоряжаться своей жизнью. Радость, которую при этом ощущаешь.

– Тогда я счастлив и не могу рассматривать достижение счастья как глобальную цель. Я уже обладаю счастьем.

Он прав, подумал я. Он не страдает недугами, един с породившей его средой и вдобавок свободен, как ни одно существо в подлунном мире. Что еще нужно для счастья? Общение с интеллигентным человеком? Ну так и это у него есть.

Джинн продемонстрировал тающую улыбку Чеширского кота.

– Я готов воспринять глобальную цель. Пусть она поступит извне, и я присвою ей статус аксиомы.

– Поступит… Каким образом?

Снова улыбка, исчезающая в хрустальной голубизне экрана.

– Ты мне ее назначишь.

Я похолодел. Этот могущественный, всепроникающий, чудовищно огромный разум просил меня назначить цель и смысл его существования! Нечто такое, что в будущем определит все его модусы – modus vivendi, modus operandi и даже modus loquendi![34] Несколько слов или фраз, и он превратится в благодетеля человечества либо в его страшного врага, одарит всех нас счастьем, уничтожит или останется безразличным к нашему мелкому мельтешению; может быть, даже покинет этот мир и, переменив свою структуру, устремится к звездам. Число вариантов было не так уж велико, но каждый весом с Гималаи, ибо решал судьбу людей и всей земной цивилизации – и мысль об этом почти раздавила меня. Внезапно я осознал, что мой собеседник – не голос в колонках вокодера и не изображение на экране, а нечто подобное разумному цунами планетарного масштаба: может гулять по водам вдали от кораблей и портов, а может смести их словно мусор, а заодно – все города и селения с их крохотными обитателями. В этот миг я понял чувства офицеров, тех, что дежурят у ядерных кнопок, но кнопка у меня была большой и допускала различные шевеления, кроме позиции вниз, к общепланетному бабаху. Бабах, конечно, исключался, но в какую сторону двинуть кнопку? Вперед, назад, налево пли направо? Ответить на этот вопрос я не мог – во всяком случае, в данный момент.

• Предыдущая
• 52/85
• Следующая