Я – инопланетянин - - Страница 68
- Предыдущая
- 68/85
- Следующая
Теперь нашел? Скорее она меня нашла, что соответствует традициям Уренира. Там выбирают женщины, и это справедливо: дар понимать и разделять эмоции у них сильнее, чем у мужчин. Я бы сказал, он действует на уровне инстинкта, и мне не приходилось слышать, чтобы кто-то из мужчин остался недоволен выбором.
Мы миновали каньон и очутились на плоскогорье, тянувшемся к югу, востоку и западу, насколько хватало взгляда. Небо над нами было не желтым, а голубовато-серым, солнечный диск обрел вполне отчетливые контуры, и в свете, более ярком, чем в предыдущие дни, плато казалось бесконечными городскими развалинами. Камни громоздились на камни, большие глыбы утопали в грудах щебня, там и тут высились остроконечные зубья скал, а между ними зияли трещины, широкие и черные, точно врата преисподней. Здесь дул довольно сильный ветер, рождавший странное чувство нереальности: клубилась пыль, холодило лицо, но слой затянувших небо туч был недвижим, как крышка над исполинской кастрюлей.
«Остатки Тиричмира», – подумал я, обозревая плоскогорье. Снежная шапка его исчезла, несокрушимая плоть развеялась прахом, и если бы у гор существовали кости, то я бы сказал, что не осталось даже их. И все же я мог определиться в этом хаосе, ибо токи эоита были чистыми, мощными, живыми. Центр его лежал на юго-западе, но не в пяти километрах, как думалось прежде, а в восьми-девяти; значит, Обитель Света немного восточнее. Впрочем, я не надеялся найти ее руины, я лишь хотел оказаться в том месте, где находился монастырь.
Когда-то, очень давно, я спросил Аме Пала, как он уйдет. Теперь его слова звучали у меня в ушах: «Узнаем, когда мой свиток развернется до конца… Я узнаю и ты… Там, в небе, скитаются души праведников, целые сонмы душ, а еще – боги, асуры, будды… Вдруг найдется такой, который передаст тебе привет от меня. Я попрошу…»
Может быть, и в самом деле попросил?..
Я оглянулся на своих спутников. Макбрайт обозревал пейзаж с мрачным видом, должно быть, прикидывая, что пробираться по этим камням не подарок; янтарные глаза Фэй поблескивали, а склоненная к плечу головка говорила о том, что она трудится, пытаясь нащупать границы бассейна; Сиад хмурился, и эта гримаса на обычно бесстрастном темном лице казалась столь же удивительной, как улыбка носорога. Я мог побиться об заклад на собственное тело, лежавшее сейчас в гипотермии, что думает он вовсе не о дороге через плато, незримых стенах вуали, скалах, трещинах и остальных опасностях, а совсем о другом. Наверное, о тех вещах, в каких не сомневался ни единый человек с эпохи плиоцена. В конце концов, все мы уверены, что мы – люди…
– Чертова плешь… – пробормотал Макбрайт. – Камни да трещины, трещины да камни… Сколько мы одолеем за день?
– Нас никто не подгоняет, – заметил я, а Фэй произнесла певучую фразу на китайском.
– Что она говорит?
– Это пословица, Джеф. Смысл такой: важно не бежать сломя голову, а двигаться в нужном направлении.
– И какое тут направление – нужное?
– Вот это. – Я показал на юг, где, по моим расчетам, прежде располагался монастырь.
Макбрайт сдвинул с налобника каски бинокль.
– Там расселина. Широкая, дьявол! Метров семьдесят.
– Переберемся, – бросил я и посмотрел на Фэй. – Как насчет вуали?
– Далеко, командир. Почти не чувствую.
– Тогда вперед!
Мы углубились в хаос скал, ребристых глыб и завалов щебня, огибая большие расселины, перепрыгивая через малые, стараясь избегать пыльные облака, которые кружил ветер. Дорога не баловала однообразием: острые утесы сменялись рваными базальтовыми обломками, нагроможденными друг на друга или сидевшими в мелком щебне, словно прибрежные валуны в песчаном дне; среди камней и скал змеились трещины, по временам неглубокие, но иногда казавшиеся пропастями, достигающими самых недр Земли; потом камни и скалы вдруг расступались, трещины исчезали, почва становилась ровной, будто арена цирка, окруженная амфитеатром из переломанных скамей, колонн и арок. Преодолев эту полосу препятствий, мы вышли к огромной расселине, тянувшейся с запада на восток; провал, как и показалось Макбрайту, был метров семьдесят-восемьдесят шириной, а о его глубине не удалось составить представление. Возможно, камни, брошенные Фэй, и долетели до дна, но грохота мы не услышали и потому решили, что спускаться вниз не стоит. Выход в данном случае был один: найти подходящее место, где трещина сужается, и перебросить крюк с канатом на другую сторону провала. Условившись о времени поисков, мы разошлись: я с Фэй – на восток, Мак-брайт с Сиадом – на запад. До сумерек было еще часов пять.
Когда, удалившись на сотню шагов, мы потеряли из вида зеленую и желтую фигурки, Фэй коснулась моего плеча.
– Арсен…
Голос ее был напряженным, да и само обращение – Арсен, не Цзао-ван – подсказывало, что она не намерена шутить или требовать историй об иных мирах и галактических тайнах.
Не сбавляя шага, я наклонился к ней.
– Что, милая?
– Вуаль далеко, но я чувствую что-то другое, странное… Это совсем непохоже на вуаль! Она – как занавес из нитей, а иногда – как проволочная сеть… ну, ты понимаешь… А это…
– Струйки, что пронизывают тело, да? Падают сверху, текут снизу, словно ты бесплотная тень в фонтане… Похожее ощущение, верно?
Брови ее изогнулись парой напряженных луков.
– Ты тоже чувствуешь? Ты понимаешь, что это такое?
– Конечно. Там, в вашей школе, в Хэйхэ, тебя учили брать энергию от деревьев? – Она кивнула, не спуская с меня широко раскрытых глаз. – Помнишь это ощущение? Особенно если стоишь в дубовой роще, прижавшись к стволу, чувствуя, как идут от дерева жизненные токи… Правда, похоже?
– Очень! Теперь я поняла… Похоже, только сильнее… гораздо сильнее… Что это, Арсен?
– Эоит. Особая область на земной поверхности. Зона, где ноосфера планеты сопрягается с Вселенной, где бушует живая энергия, уходит в космос и падает к Земле. Вон там, – я вытянул руку, – центр эоитного зеркала, но приближаться к нему нельзя – потеряешь память или начнутся галлюцинации. Восточнее, за этой трещиной, стоял монастырь. Буддийский монастырь, Обитель Света… Мне доводилось там бывать.
– И мы… мы идем туда? В этот монастырь? – выдохнула Фэй.
– Во всяком случае, попробуем добраться к месту, где он был. Если б не эта трещина…
С минуту мы шли в молчании, лавируя среди камней и посматривая в сторону провала. Он то сужался, то расширялся, но всюду был слишком широк, чтобы надеяться на фокус с крюком и канатом. Мы прошагали с километр, потом еще столько же, и наконец Фэй спросила:
– Здесь, в окрестностях этого зеркала… эоита, да?., случается что-то странное? Анклав с ним связан, и потому ты нас к нему привел?
– Связи, я думаю, нет, однако надеюсь получить какую-то информацию об Анклаве. Скажем, о том, как он возник… А странного, милая, тут предостаточно. Если повезет, даже услышишь шепот звезд и голос неба… Ну, а в случае неудачи хоть запасешься энергией и станешь чуть-чуть моложе.
– Моложе? – с задумчивой улыбкой повторила Фэй. – Ты умеешь регулировать свой возраст, Цзао-ван? Научишь меня, как это делать?
Я заглянул в ее повзрослевшее лицо и усмехнулся в ответ:
– Обязательно. Надеюсь, у тебя получится. Все-таки ты правнучка Анай-оола, нивхского колдуна.
– Шамана. Он был шаманом, а не колдуном, – строго поправила Фэй. Потом попросила: – Расскажи мне о монастыре.
На миг передо мной мелькнули стены из древнего камня, одетый снегами хребет, дым курильниц над алтарем, дворик с бассейном и валунами-сиденьями, потом – человеческое лицо: темные агатовые зрачки, бритый череп, бронзовая кожа без морщин…
– В том монастыре я встретил друга. Аме Пал, так его звали… Он был настоятелем и прожил на склонах Тирич-мира много лет – я даже не знаю сколько, шестьдесят или семьдесят… Он был мудрец, философ и провидец. Веришь ли, милая, но он предсказал, что я тебя встречу.
– Разве такое возможно, Цзао-ван?
– Почему же нет? Бывает, завеса времени приподнимается, и мы, увидев цепь причин и следствий, способны предсказать грядущее. Он видел эту цепь. Однажды я пришел к нему в несчастье, и он говорил со мной и утешал, и было им сказано, что я получу когда-нибудь награду. Это и свершилось.
- Предыдущая
- 68/85
- Следующая
