«Ворон» - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 82
- Предыдущая
- 82/92
- Следующая
Переиграл его Караман, с горечью признал Серов. Хоть сдох, а переиграл! Если бы не дон Родриго – упокой его Господь! – было бы все как задумал Одноухий, и его, Серова, голова пускала бы нынче пузыри в горшке с винным уксусом. А так получилось ни то ни се: Стура и Шейлу не нашли, Карамана в заложники не взяли, план провалился, но хоть сами живы и целы. Правда, не все, но это уж кому чего судьба наворожила…
Он отвлекся от этих дум и попробовал сообразить, где же теперь Шейла и Стур. Добрались до Алжира и скрываются там? Сомнительно! Два десятка мужчин разбойного вида и женщина на сносях – компания заметная; появись они в городе, аль Рахман об этом бы знал. Возможно, Уот захватил фелюку или тартану и вышел в море. Но где он тогда скитается два или три месяца? За этот срок можно десять раз на Мальту сплавать и столько же – в Геную или Марсель… А там бы он услышал про капитана Серра, про союз его с Орденом и славный набег на Джербу! Непременно услышал бы и объявился! А коли не случилось так, значит, корабля у Стура нет и в море он не плавает.
Путь через горы на юг Серов забраковал, ибо то была дорога в преисподнюю, в Сахару, к туарегам. Нечего там Стуру делать – тем более с женщиной на седьмом месяце. Стур был человеком опытным, расчетливым, прошедшим воду, огонь и медные трубы и обладавшим редким для людей этой эпохи даром – умением предвидеть результат своих поступков. В плену он, наверно, в первую неделю разобрался, где пахнет жареным, а где – паленым… Словом, сообразил, в какую сторону бежать! И сторона та – восточная! Не в Оран же ему двигаться, не в Касабланку, где заклятые враги испанцы с португальцами да и слишком далеко те города… Ла-Каль – другое дело! Французская колония, а французов Стур не грабил и не резал… надо надеяться, что так… И расстояние не столь уж большое, всего две сотни миль…
Всего!.. Серов представил, как Шейла, в нелегком ее положении, бредет по горам две сотни миль, и едва не застонал. Затем приободрился, подумав: что бы ни случилось с ней, все позади, все это – худшее! Караман, неволя, побег… А сейчас она наверняка в Ла-Кале и родит через несколько дней. Может быть, уже родила! Он принялся высчитывать сроки на пальцах – получалось, что до девяти месяцев не хватает тринадцати дней. Чертова дюжина, вполне в характере Шейлы! Впрочем, девять месяцев – срок среднестатистический, рожают и раньше, и позже. Вдруг он уже отец!
Эта мысль наполнила душу Серова тревогой и счастьем. Ла-Каль, Ла-Каль, Ла-Каль, повторял он в такт шагам. Ла-Каль, где ждут его Стур и Шейла, Тегг и де Пернель, его корабли, его люди! Он доберется до Ла-Каля, дойдет, доползет! Хватило бы только пуль и пороха…
Но пороха не хватило.
Через сутки люди Карамана снова догнали их, и пришлось вступить в сражение. Позиция, как и прежде, была превосходной: Абдалла выбрал место у входа в горную теснину с неприступными склонами. Вход в нее был узок, не больше семидесяти ярдов, и часть этого пространства занимал уэд. Должно быть, где-то в горах прошли дожди, напитав поток, и теперь он выглядел на диво бурным и полноводным. Вода ярилась и ревела, подтачивая восточный край горы, и даже стадо слонов не смогло бы подняться к ущелью против течения. Между берегом уэда и западным склоном лежала каменистая пустошь в двадцать шагов шириной, а дальше громоздились обломки скал, рухнувшие с вершины. Из этой природной крепости пустошь простреливалась великолепно, а к тому же, если подняться на склон и выбрать подходящую расщелину, можно было метать в атакующих гранаты. Оценив удобство позиции, Серов велел Рику и Форесту лезть наверх, а остальным спрятаться за камнями. Затем они устроили кровавую баню магриб-цам, завалив трупами нападавших полосу от речного берега до скал. Бились до двух или трех часов пополудни и одержали полную победу, отстояли ущелье и собственные головы, но пороха осталось на единый чих, то есть фунтов шесть. Свинцовых шариков, служивших пулями, тоже было немного, по дюжине на брата.
Серов дал команду отступать, и отряд двинулся в глубь теснины, петляя среди огромных, покрытых влагой валунов. Дорога была тяжелая: слева, закручивая струи бешеными водоворотами, грохотала река, справа на тысячу футов поднимался вертикальный склон, кое-где рассеченный трещинами. В воздухе, затрудняя дыхание, висел водяной пар, ноги скользили по мокрым камням, мулы (их осталось двое) ревели, протискиваясь в узкие проходы между гранитных глыб, и иногда сверху срывался увесистый камень, с громким плеском падая в воду. Абдалла, однако, шел уверенно, пояснив на своем пиджин-инглише, что большому отряду тут придется еще тяжелей, и значит, у беглецов появится выигрыш во времени.
Какой-то выигрыш был всегда, ибо после схватки турки и магрибцы пару часов отдыхали, ели, молились и хоронили убитых. Но рано или поздно Серов различал за спиной лай собак, топот, крики, лязг оружия, и не сомневался, что услышит это снова. После каждой стычки его отряд уходил изнуренный сражением, тогда как противник, располагавший сотнями бойцов, мог послать вдогонку свежие силы. При всей выносливости корсаров этот многодневный марафон уже наложил отпечаток на их лица: глаза запали, губы обветрились, щеки ввалились, а у Морти и Фореста, и без того тощих, под кожей проступили ребра.
«Догонят опять, – думал Серов, посматривая на мулов с пустыми корзинами и мешками. – Догонят, а пороха – полфунта на нос! До Ла-Каля же еще идти и идти – миль семьдесят, если верить Абдалле. Семьдесят миль, а больше двенадцати в день по этим горам не сделаешь… Шесть суток идти, и в каждый час могут нагнать и навязать сражение… Псами что ли заняться, устроить засаду и перестрелять проклятых.. Без собак след потеряют, особенно если бросить мулов и затаиться где-нибудь в щели…»
Он вдруг ощутил безмерную усталость. Странное, непривычное Серову чувство; не было ни страха, ни отчаяния, ни даже физического утомления – тяготила ответственность. Не только за дюжину корсаров, что шли с ним сейчас, но и за всех людей на «Вороне», «Дятле», «Стриже» и «Дрозде», за тех, кто приплыл с ним из Вест-Индии, и тех, кто поднялся на палубы его кораблей, сбив рабские оковы. Что будет с ними? Он мечтал увести их на север, и там, в воспрянувшей от сна России, их разбойное прошлое было бы предано забвению, и каждый, кто пожелает, стал бы новым человеком, честным моряком. А без него останутся они ворами и бандитами, головорезами и душегубами… И Шейла, Шейла Джин Амалия и их дитя! Что будет с ними, если он погибнет?
- Предыдущая
- 82/92
- Следующая
