Ордо Еретикус - Абнетт Дэн - Страница 53

• Предыдущая
• 53/72
• Следующая

Для встречи с Фишигом я предложил спуститься на поверхность отчасти по той причине, что Креция, Элина и Медея смогли бы немного развеяться на фестивале, да и Максилла был всегда охоч до вечеринок. Но Фишиг ответил, что скоро сам прибудет на «Иссин». И через несколько часов появился на личном шаттле.

Я почувствовал его напряжение сразу, как он ступил на борт. Годвин был вежлив и, казалось, обрадовался, увидев Медею, Эмоса и Максиллу. Но со мной едва перемолвился парой слов. Я же сказал ему, что счастлив видеть его живым и здоровым и рад, что ему удалось избежать атаки со стороны Гло.

— Гло, да? — протянул он.

Фишиг уже слышал об уничтожении резиденции Дамочек и других наших баз.

— А я-то думал, кто это устроил…

— Нам надо поговорить, — сказал я.

— Да, — кивнул Годвин. — Но не здесь.

Максилла предоставил нам свою каюту, и я включил защитное поле.

— Годвин, нет ничего такого, что стоило бы скрывать от остальных, — произнес я.

— Нет? Гло убил всех, кроме нас. И все потому…

— Почему?

— Ты обязан был уничтожить это чудовище еще много лет тому назад, Эйзенхорн. Или хотя бы передать его Ордосам. О чем, черт возьми, ты думал?

— О том же, о чем и теперь. Я считал это наилучшим выходом.

— Нейл? Иншабель? Бур? Сускова? Все треклятые Дамочки? Наилучший выход?! — прошипел Годвин ядовитым тоном.

— Да, Фишиг. И что-то я никогда не слышал, чтобы ты возражал.

— Возражать тебе? Да ты бы меня и не слушал!

— Конечно. Нечего было слушать. Ты хоть раз предлагал передать Гло Ордосам?

— Нет, — потупился Фишиг, — и все потому, что твои рассуждения всегда казались мне весьма логичными. Ты был так уверен в своей правоте!

— Это мелко, Годвин, — пожал я плечами. — Твои слова — словно кислый виноград. Я сам знаю, что все пошло не так, как того хотелось бы. И что я вижу? Мой старый друг тут же решил, что во всем виноват я один! Да, я принимал трудные решения, которые казались мне правильными. Если бы ты когда-нибудь, хоть раз, возразил мне, я прислушался бы к твоему мнению.

— Ты слишком все упрощаешь, черт побери, слишком. Я всегда был только твоим преданным псом. Исполнителем был, исполнителем и остался. Если бы я даже и настаивал на уничтожении Гло, ты бы согласился, но сделал все по-своему.

— Неужели ты считаешь меня настолько двуличным? Из всех, кто может давать мне советы, тебя я ценю больше прочих!

— Да ну? — Он бросил перчатки на кушетку и налил себе клаублада. — А кто приказал Буру тайком смастерить тело для Гло? Кто неожиданно для всех оказался экспертом по призыванию демонов? Ты всегда прикрываешься потрясающе благочестивыми речами! Слушая тебя, все мы благодарим звезды и самого Императора за то, что нам посчастливилось работать под твоим началом. Но ты лжец! Лицемер! А может быть, и хуже!

— А ты слишком сильно погряз в пуританском идеализме, что явно не идет тебе на пользу… И мне тоже, — прошипел я. — Мне очень нужна твоя помощь, Годвин. Ты один из тех немногих, кому я действительно доверяю, и один из редких людей, которые обладают достаточно сильным духом, чтобы удержать меня от ошибок. И ты нужен мне сейчас, чтобы помочь уничтожить Гло. Не могу поверить, что ты вот так запросто отвернешься от меня.

Он уставился на содержимое своего бокала.

— Я не раз предупреждал тебя, что так и произойдет, если ты перешагнешь черту.

— Я не пересекал никакой черты. Но если тебе действительно так кажется — уходи. Покинь это судно и дай мне работать. Ты всегда сможешь рассчитывать на мою благодарность за свою службу. Только не думай, что я стану особенно горевать.

— Значит, вот как ты это видишь?

— Да.

Он поколебался.

— Грегор, я отдал тебе свою жизнь. Восхищался тобой. Мне всегда казалось, что ты был… прав.

— Ничего не изменилось. Я служу Императору. Точно так же, как и ты. Откинь свою злость, и мы сможем снова работать вместе.

— Дай мне подумать.

— Два дня, а потом мы покинем орбиту.

— Значит, два дня.

Очевидно, Годвину не потребовалось так много времени.

Я как раз получил через астропатический банк «Иссина» довольно очаровательное сообщение и отправился разыскивать Фишига. В просторном зале на средней палубе Максилла играл с Крецией в регицид. Было заметно, что старый ловелас проявляет серьезную симпатию к доктору Бершильд.

Увидев меня, Креция тотчас же вскочила и восторженно продемонстрировала ошеломляющее платье из фунзи-шелка.

— Тобиус заставил своих сервиторов сшить его для меня! Разве не великолепно?

— Великолепно, — согласился я.

— Грегор, бедняжке совершенно нечего было надеть. Из вещей — только несколько походных мешков. Это наименьшее из того, что я могу сделать. Подожди, еще увидишь эпиншировое платье, которое они сейчас вышивают для нее.

— Вы видели Фишига? — спросил я.

Креция резко обернулась на Максиллу, и наш хозяин внезапно погрузился в изучение игровой доски.

— Что такое? — спросил я.

Креция взяла меня за руку и отвела к обзорному экрану.

— Он ушел, Грегор.

— Ушел?

— Рано утром. Улетел на своем шаттле. Ужасный человек.

— Он мой друг, Креция.

— Думаю, уже нет.

— Он что-нибудь сказал перед отъездом?

— Нет. По крайней мере, не мне. С Тобиусом он тоже быстро попрощался. Фишиг не ложился допоздна, разговаривал с Медеей и Эмосом.

— О чем?

— Не знаю. Меня не пригласили. Тобиус провел для нас с Элиной экскурсию по своему художественному собранию. У него есть несколько экстраординарных ра…

— Они поговорили, а утром он просто улетел?

— Мне очень нравится Медея, но она, похоже, несколько беспечна. На ее месте я бы не стала рассказывать людям вроде Фишига о том, что ты делал в Новой Гевее.

— А она рассказала?

— Это всего лишь мои предположения. Но, думаю, она вполне могла это сделать.

Я отправил сервиторов за Эмосом и Медеей. Те явились в мою каюту практически одновременно. Оба, казалось, чувствовали себя неловко.

— Ну?

— Что «ну»? — резко бросила Медея.

— Что, черт возьми, вы ему сказали?

Она отвела взгляд. Эмос начал теребить полу своей накидки.

— Грегор, я просто старалась помочь ему понять. То, что ты делаешь… и что уже сделал. Если бы он во всем разобрался, то смог бы посмотреть на произошедшее другими глазами.

— В самом деле? А тебе не приходило в голову, что он — пуританский сукин сын, готовый взорваться в любой момент? Каким и был все это время?

— Я подумал, что единственным выходом было рассказать ему все откровенно, — смущенно пробормотал Эмос. — Искренность — наилучшая политика, Грегор.

Бетанкор что-то пробурчала себе под нос.

— Ох, могла бы уж сказать так, чтобы все слышали! — прорычал я.

— Искренность — наилучшая политика, — произнесла Медея. — Мне это показалось весьма забавным.

— О чем ты?

— Обо всем, о чем ты никогда не говорил нам. Искренность, в которой ты нам отказывал.

— Примечательно, что именно ты говоришь об этом, Медея Бетанкор. Если честно, то мне казалось, что я все тебе рассказал. Всем делился. Клялся своими тайнами.

— Да ладно… — Она отвела взгляд.

— О Трон, ты же все рассказала ему, да? О Черубаэле, Кодициуме, Гло и обо всем остальном!

В ее измученных глазах стояли слезы.

— Я думала, что он сможет понять, если все рассказать напрямую…

— Неудивительно, что он уехал, — сказал я, присаживаясь.

— Медея и я, — выступил вперед Эмос, — мы защищали тебя, пытались заставить его понять и увидеть все под другим углом. Нам казалось…

— Что?

— Нам казалось, он смог бы снова доверять тебе, узнав все.

— А мне казалось, что вы двое более благоразумны, — сказал я, покидая каюту.

В ангаре «Иссина» были припаркованы две грузовые гондолы, пузатый пинас, три стандартных шаттла и несколько небольших спидеров.

Я был занят раздачей приказов сервиторам, которые уже готовили к вылету двухместный спидер, когда появилась заплаканная Медея.

• Предыдущая
• 53/72
• Следующая