Магический переход. Путь женщины-воина - Абеляр Тайша - Страница 46

• Предыдущая
• 46/71
• Следующая

Он громко засмеялся, от чего я почувствовала себя очень неловко.

— Если серьезно, то сохранение сексуальной энергии является первым шагом в путешествии к эфирному телу, к глубинному восприятию и полной свободе.

Как раз в это время в гостиную вошла Клара, одетая в просторный белый кафтан, в котором она выглядела, как большая белая лягушка. Я про себя улыбнулась оттого, что так непочтительно подумала о ней, и тут же взглянула на м-ра Абеляра, который, я могла поклясться, подумал то же самое. Клара села на стул и улыбнулась, глядя на то, как неуклюже мы сидим на диване.

— Ну как, дошли уже до обсуждения ворот? — спросила она с любопытством у м-ра Абеляра. — Поэтому Тайша так плотно сжимает ноги?

М-р Абеляр утвердительно кивнул, оставаясь полностью серьезным.

— Я только что рассказал о громадных воротах, которыми являются половые органы. Однако не думаю, что она поняла, о чем шла речь. В этом отношении у нее еще осталось немало заблуждений.

— Разумеется, осталось, — сказала Клара, подмигнув в мою сторону.

Они одновременно разразились такими раскатами хохота, что я почувствовала себя совершенно не в своей тарелке. Я терпеть не могла, когда надо мной смеялись или при мне разговаривали так, будто меня нет в комнате. Я уже собиралась сказать им, что они совсем не понимают меня, но вдруг Клара снова заговорила, обращаясь на этот раз ко мне.

— Ты понимаешь, почему мы советуем тебе не вступать в половые сношения? — спросила она.

— Чтобы я могла совершить путешествие к свободе, сказала я, повторяя слова м-ра Абеляра.

Затем я прямо спросила Клару о том, воздерживаются ли она и м-р Абеляр от половой жизни или просто пропагандируют линию поведения, которой не собираются следовать в жизни сами.

— Я же говорила тебе, что мы — не муж и жена, ответила Клара, ничуть не смутившись. — Мы — маги и поэтому нас интересует сила, которая приходит вместе с накоплением энергии, а не при растрачивании ее.

Я повернулась к м-ру Абеляру и спросила у него, правда ли, что он является магом, и попросила объяснить, что это значит. Он посмотрел на Клару, будто спрашивал у нее разрешения на то, чтобы разгласить тайну. Клара едва заметно одобрительно кивнула.

— Мне не нравится слово «маг», — сказал он, — потому что оно сразу же наводит на мысль о человеке, который занимается тем, что не имеет никакого отношения к нашим делам.

— О каких делах идет речь? — спросила я. — Клара сказала, что только вы можете ответить на этот вопрос.

М-р Абеляр сел ровно и устрашающе посмотрел на меня. Мгновенно я забыла обо всем и приготовилась внимательно его слушать.

— Мы — группа, состоящая из шестнадцати человек, к числу которых отношусь и я, и еще одного существа Манфреда, — начал он официальным тоном.

— Десятеро среди нас — женщины. Все мы занимаемся одним и тем же: мы посвятили свои жизни совершенствованию своих двойников. С помощью эфирных тел нам удается совершать действия, которые не могут быть описаны в рамках законов физического мира. Если мы теперь условимся называть это магией, то можно сказать, что все мы — маги. Если нет, мы — не маги. Это проясняет положение вещей?

— Из того, что вы рассказываете мне о двойнике, я делаю вывод, что вы хотите, чтобы я тоже стала магом. Это так? — спросила я.

— Не совсем, — ответил он, внимательно глядя на меня. — Все здесь зависит от тебя. Ведь в каждом конкретном случае от самого человека зависит, как сложится его судьба.

— Но Клара говорила, что все в этом доме появляются не случайно. Почему я была избрана? — спросила я. — Почему именно я?

— Ответить на этот вопрос очень трудно, — сказал м-р Абеляр, улыбаясь. — Давай ограничимся тем, что скажем, что мы должны были взять тебя в этот дом. Ты помнишь ту ночь лет пять назад, когда тебя застали в компрометирующей ситуации с молодым человеком?

Я тут же начала чихать, как со мной бывало всегда, когда я чувствовала себя в опасности. По ходу занятий вспоминанием я снова и снова вспоминала все подобные ситуации. С четырнадцатилетнего возраста я с ума сходила из-за молодых людей и постоянно преследовала их так же, как в детстве бегала за своими братьями. Мне больше всего на свете хотелось, чтобы меня любили, потому что я знала, что мои домашние меня не любят. Но это всегда заканчивалось тем, что я отпугивала кандидатов в поклонники раньше, чем мы успевали сблизиться. Моя навязчивость послужила поводом для того, чтобы все начали считать меня ветреной женщиной, способной на все. В итоге у меня была самая худшая репутация из всех, какие только можно себе вообразить, хотя я не совершила и половины того, что мне приписывали родители и друзья.

— Тебя застали в служебном помещении кафе того кинотеатра на открытом воздухе, куда люди приезжают на просмотр фильма в автомобилях. Это было в Калифорнии, помнишь? — услышала я слова м-ра Абеляра.

Как я могла не помнить? Несомненно, это была одна из самых худших переделок в моей жизни. И поскольку воспоминания о ней были для меня такими болезненными, я все откладывала ее глубокую проработку в ходе вспоминания, каждый раз только издалека касаясь ее. Тогда во время летних каникул я нанялась в кинотеатр на работу, которая состояла в том, чтобы продавать горячие бутерброды с сосисками и прохладительные напитки. В конце лета молодой человек по имени Кенни, который работал в справочном бюро того же кинотеатра на открытом воздухе, сказал, что любит меня. До этого я была полностью безразлична к нему, потому что на примете у меня был директор кинотеатра, который был красив и богат. Но к несчастью для меня, он был увлечен Ритой, девятнадцатилетней ярко-размалеваной красоткой, которая стала моей Немезидой (Древнегреческая богиня возмездия.). Каждый вечер вскоре после того, как начинался сеанс, она украдкой проскальзывала в кабинет босса и запирала за собой дверь. Когда она появлялась оттуда перед самым началом перерыва, ее красно-белый клетчатый костюм официантки был весь измят, а волосы взлохмачены и запутаны. Я сильно завидовала Рите за то внимание, которое ей уделяют. Но еще хуже было то, что вскоре она получила более престижную работу кассира, тогда как я по-прежнему бегала с поп-корном и бутылками лимонада.

Когда Кенни сказал мне, что я красива и желанна, я начала смотреть на него в ином свете. Я перестала замечать, что его лицо сплошь покрыто угрями, что он постоянно хлещет пиво, слушает веселенькую музыку, ходит в ботинках и разговаривает на отвратительном техасском слэнге. Совершенно неожиданно для себя я увидела в нем мужество и красоту, хотя все, что я знала о нем, сводилось к тому, что его родители — католики. Я даже не знала, что он покуривает марихуану. Я начала влюбляться в него и не хотела, чтобы все эти, как мне тогда казалось, мелочи воспрепятствовали этому.

Когда я сообщила ему, что заканчиваю работать в конце недели, потому что моя семья уезжает на остаток моих каникул в Германию, и я должна последовать за ними, Кенни был очень раздосадован. Он обвинил моих родителей в том, что они пытаются разлучить нас. Он взял меня за руку и поклялся, что не может жить без меня. Он предложил мне выйти за него замуж, но мне тогда еще не было и шестнадцати, поэтому я сказала, что ему придется подождать. Он страстно обнял меня и сказал, что в таком случае мы могли бы по крайней мере заняться любовью. Я не поняла, имел ли он в виду тот вечер или вообще время до моего отъезда, но тут же согласилась с ним и предложила не откладывать. До конца сеанса у нас оставалось минут двадцать, поэтому я быстро отодвинула в сторону булочки и начала раздеваться.

Он испугался. Он дрожал, как мальчишка, хотя ему было уже двадцать два. Мы обняли друг друга и поцеловались, но прежде чем случилось все остальное, к нам в комнату ворвался какой-то старик. Увидев, что мы находимся в такой неловкой ситуации, он схватил метлу, ударил ею меня по спине и выгнал меня полураздетую в фойе, где я оказалась на виду у публики, стоящей в очереди в буфет. Они принялись хохотать и язвительно обзывать меня. Но хуже всего было то, что среди них я узнала двух учителей из своей школы. Они были так же шокированы, когда меня увидели, как и я, когда узнала их. Один из них рассказал о случившемся директору школы, который в свою очередь доложил обо всем родителям. Через некоторое время обо мне стали ходить сплетни, я стала посмешищем для всей школы. В последующие годы больше всех на свете л ненавидела того глупого старичка, который взял на себя роль моего морального воспитателя. Мне казалось, что в действительности это он испортил мне жизнь, потому что после этого мне не пришлось больше увидеться с Кенни.

• Предыдущая
• 46/71
• Следующая