О молитве Иисусовой и Божественной Благодати - Голынский-Михайловский Антоний "архиепископ" - Страница 79

Что касается первого направления, то свт. Григорий учит: «Тело скорбит в чувстве осязания всего больше, когда мы упражняемся в посте, не доставляя ему пищи извне… А что осязательная скорбь как нель

{274}

зя лучше служит умной молитве, знают все хоть немного причастные к усилиям поста, бодрствования и трезвения… Если в истинно умном молении надо не впадать в страстные состояния и прекратить привязанность даже к безразличным вещам, потому что только так можно достичь неотягченной и чистой молитвы… и если, пока нами владеет страсть, мы, как говорится, даже краешком губ не сможем испробовать умной молитвы, то, стремясь к молитве, мы непременно нуждаемся в осязательной скорби, которая идет от поста, бодрствования и тому подобного. Только так умерщвляется греховная наклонность тела и становятся более умеренными и бессильными помыслы… Не зря некоторые отцы назвали пост как бы материей молитвы: голод, говорят они, это пища молитвы („Лествица“). Другие назвали это качеством молитвы, зная, что молитва без скорбного уязвления не имеет никакого качества»^{367}.

«Небрежение, по сути своей, смертельно, — проповедует старец Филофей (Зервакос) об утеснении плоти. — Боритесь, когда чувствуете сонливость и вялость. Тело всегда хочет покоя, оно хочет спать и хочет хорошей пищи. А душа хочет поститься, бдеть и молиться. Горе тому, кто позволяет своей душе подчиниться плоти и творит дела плоти! Плоть хочет комфорта, и если есть возможность — поспать, но мы должны сопротивляться этому. Дух должен побеждать и подчинять тело, не становиться тем, чего хочет плоть, но тем, чего хочет Бог, ибо плоть желает творить волю диавола. В связи с этим апостол Иаков говорит: Противостаньте диаволу, и убежит он от вас (Иак. 4:7)»^{368}.

Второе направление — это физические нагрузки. Активные внешние действия едва ли совместимы с внимательной молитвой, но они вполне заменимы нагрузкой статической. Это очень важный момент, так как, несмотря на расслабленность лица, затаенное дыхание и внутренний покой, необходимо соблюдать телесную бодрость для преодоление сонливости, рассеянности и умственной вялости. Поддерживать бодренность возможно за счет напряжений в отдельных участках тела, усиливаясь напрягать спину, конечности или плечи, мышцы груди или брюшного пресса. Сидя ли, стоя ли на ногах или на коленях, желательно сохранять физическую подтянутость и собранность. Надо заметить, что одно только старательное сохранение неподвижности позы уже есть немалый телесный труд.

На этот счет свт. Феофан дает такие наказы: «Необходимо тело все держать в бодренном напряжении мышц… Очень много в сем отношении значит — не давать разваливаться, держать в струнку все члены чрез внутреннее напряжение мускулов. Это сильно поддерживает бодренность духа и помогает душе стоять в трезвенном настроении… Творить

{275}

молитву лучше стоя, как отправляется правило. Если ноги уморятся, можно стать на колени. Можно так и положить, чтоб исполнять положенное число молитв то стоя, то на коленях… Тело надо держать постоянно в струнку, как солдат на параде, никак не позволяя себе распускать членов, не только при хождении и сидении, но и при стоянии и лежании»^{369}.

То же повелевает нам великий наставник иноков прп. Иосиф Волоцкий, напоминая о единстве формы и содержания: «Как подобает поклоняться — душою мысленно и телом чувственно, — послушай внимательно. Когда встанешь, чтобы помолиться Господу Богу твоему, прежде всего установи для себя закон — предстоять не лениво, расслабленно и небрежно, а так, чтобы не помышлять о суетном и тленном; кроме того, пусть смолкнут бесчинные голоса и усмирятся движения и взмахи рук, — представим их Богу как бы связанными и стянутыми, ноги же поставим благочинно, и изгоним все земное из помыслов… и очи понудим к слезам, и всего себя устремим к небесам. И встанем так, как говорит иерей: „Станем добре“. А „добре стояти“ в это время означает стоять так, как подобает предстоять Богу, со страхом и трепетом и с трезвящейся бодрой душой… Если кто-нибудь беседует с земным царем, то всеми способами старается показать свое величайшее благоговение пред ним, чтобы сподобиться от него большей милости, — и показывает это и выражением лица, и голосом, и сложением рук, и расположением ног и всего тела… Или не понимаешь, что здесь невидимо предстоит Сам Царь Неба и земли, и испытует разум каждого, и совесть истязает, и ангелы со страхом предстоят Ему… Молитву же я имею в виду не такую, что лишь на устах держится, но исходящую из глубины помышления; подобно тому как деревья, которые, пустив корни в глубину, не ломаются от ветра, так и молитва, из глубины мысленной воссылаемая, простирается в высоту»^{370}.

О том, как бороться с телесной немощью, рассказывает старец Никодим Карульский: «Вот как надо сидеть, чтоб не засыпать: разведи руки и держи, пока не заболят. И уйдет тогда сон. А при людях грудь подними вот так, чтоб не видели, и сон тогда отойдет. А если грудь опустишь, то скоро заснешь… живот-то подбери и пояс подтяни… Бодрость нужна!.. И грудь должна болеть, и плечи»^{371}.

Замечание о преодолении утомления встречается в письмах владыки Феофана (Быстрова): «Когда усталость начнет действовать во время служения церковного, нужно читать про себя молитву Иисусову. Она будет содействовать сосредоточенности молитвенной. Если же усталость нападет на вас во время молитвы домашней, нужно немного понудить себя на молитву. Если от этого понуждения усталость исчезнет, то

{276}

это искушение от лукавого. А если не пройдет, молитву можно сократить и лучше немного помолиться, но разумно и с чувством»^{372}.

При утруждении телесном могут возникать болезненные ощущения, которых не следует особенно бояться. В частности, прп. Анатолий Оптинский[120] наставляет в письме свое духовное чадо: «Молитву умственно держать можно и по болезни, и по немощам, и по случаю народа, и в службе. Только от этого иногда голова болит, но что же делать? Зато слюбится. Тысячу раз слюбится. Ты старайся держать мысль с Иисусом не в голове собственно, а направляя несколько к персям. Тогда, конечно, грудь заболит, но без этого нельзя. Бог наш огнь поядаяй есть. И где нечисто — там и больно. Такая боль за недостоинство посылается, но со временем пройдет»^{373}.

О болезненности упоминает также старец Зосима (Верховский)[121], написавший житие своего сподвижника, известного молитвенника монаха Василиска: «Лет сорока примерно был отец Василиск, когда узнал о сердечной молитве, ибо прежде не имел о ней сведений… И начал в ней упражняться до того, что многократно приходил в сильное изнеможение от долгого пребывания в молитве и ощущал столь сильную боль в сердце, что уже не мог далее ни молиться, ни ходить, ни сидеть. Пролежав

{277}

довольное время, едва освобождался от сей боли — и, собрав силы, опять упражнялся в сердечной молитве с ревностным терпением»^{374}.

Свт. Игнатий по тому же поводу делится опытом в письме к собрату: «Головная боль — обыкновенный первоначальный спутник глубокого внимания слову Божию и молитве… Не только у тебя она болит, не только болела у меня, болела она у святых отцов, — и они это поместили в своих писаниях. Говорит прп. Григорий Синайский: „И рамены боля и главою многажды болезнуя, терпи та притрудне и рачительне, взыскуя в сердце Господа“. Бывает по временам от упражнения в молитве расслабление всего тела, пот, жар; все это у начинающих. У преуспевающих молитва укрепляет, питает душу и тело. Но пот бывает даже и у них… На мелочи, на все ощущения в теле, обращай как можно меньше внимания, наблюдай, чтоб ум твой пребывал в покаянии и удалялся от развлечения. Надеюсь, что головные боли твои не будут долго продолжаться. И у меня продолжались недолго… Ты не требуй от ума твоего, при молитве, превышающего силы его, например нерушимой полной нерассеянности. Показывай мысленно немощь и ветхость твою Богу, говоря: „Господи! Ты видишь всю ветхость мою!“ — и, терпя, терпи великодушно немощь ума твоего»^{375}.