О молитве Иисусовой и Божественной Благодати - Голынский-Михайловский Антоний "архиепископ" - Страница 44

{167}

ной благодати — высокомудрие, гордость… Одно только нужно — смирение сердца. Чтобы оттуда взошло Царствие благодати Божией»^{158}.

Грозно и отрезвляюще звучит слово святых отцов о смирении. Имея уши, да услышим.

Нил Сорский: «Внимай же со страхом сему: аще не смириши мудрование свое, оставляет тя благодать, и совершение падаеши в вещех, в них же помыслы точию искушаешися. Еже бо точно стояти в добродетелех, не твое есть: но благодать то есть, носящая тя на дланех руку своею, соблюдающи от всех сопротивных»^{159}.

Варсонофий Великий: «Смирение состоит в том, чтобы считать себя землею и пеплом — на деле, а не на словах только — и чтобы говорить: кто я такой? И кто считает меня за что-либо?.. Смирение состоит в том, чтобы ни в каком случае не почитать себя за нечто, во всем отсекать свою волю, повиноваться всем и без смущения переносить то, что постигает нас отвне. Таково истинное смирение, в котором не находит себе места тщеславие… Если возможет человек отсечь свою волю во всем и иметь смиренное сердце и смерть всегда перед глазами, то может спастись благодатию Божию… Страсти сгорают от смирения, как от огня… Оставь волю свою позади себя и смиряйся в течение всей своей жизни, и спасешься… Истинный труд не может быть без смирения; ибо сам по себе труд суетен и не вменяется ни во что… Кто соединяет смирение с трудом, тот скоро достигает цели»^{160}.

Исаак Сирин пишет, что Дух Святой Сам таинственно обучает смирению того человека, который приуготовился к этому. А узнаёт человек о том, что достиг смирения, «из того, что находит для себя гнусным угождать миру своим общением с ним или словом; и в глазах его ненавистна слава мира сего». Преподобный наставляет: «Где бы ни находился ты, почитай себя меньшим всех и служителем братий своих… Никого не обличай в каком бы то ни было проступке, но себя почитай во всем ответственным и виновным в прегрешении… Истинно смиренномудрый не осмелится… счесть себя достойным молитвы или просить чего-либо… но только молчит всеми своими помышлениями, ожидая одной милости и того изволения, какое изыдет о нем… И осмеливается он только так говорить и молиться: по воле Твоей, Господи, да будет со мною!»^{161}.

Максим Исповедник: «Смирение есть постоянная молитва со слезами и трудами. Ибо оно, всегда призывая на помощь Бога, не позволяет дерзко полагаться на собственную силу и мудрость и превозноситься над другими — что является двумя тяжкими болезнями страсти гордыни»^{162}.

Исайя Отшельник: «Смирение состоит в том, чтобы человек сознавал себя грешным перед Богом, не сделавшим ни одного доброго дела,

{168}

благоугодного Богу… Всякий недостаток и всякую погрешность брата, известные тебе, старайся предавать забвению; да не отверзутся уста твои сказать о них что-либо прочей братии, потому что этим нанесешь тяжкую язву душе твоей»^{163}.

Свт. Игнатий: «Каким образом можно достичь смирения? Исполнением евангельских заповедей, преимущественно же молитвою. Благодатное действие смирения весьма сходствует с благодатным действием молитвы, правильнее — это одно и то же действие… Основание молитвы — глубочайшее смирение. Молитва есть вопль и плач смирения. При недостатке смирения молитвенный подвиг делается удобопреклонным к самообольщению и к бесовской прелести… В отвержении оправдания, в обвинении себя и в прошении прощения при всех тех случаях, при которых в обыкновенной мирской жизни прибегают к оправданиям… заключается великая таинственная купля святого смирения… Потщимся усовершиться в смирении, которое состоит в особенном блаженном настроении сердца и является в сердце от исполнения евангельских заповедей. Смирение есть тот единственный жертвенник, на котором дозволяется нам законом духовным приносить жертву молитвы, на котором принесенная жертва молитвы восходит к Богу, является Лицу Его. Смирение есть тот единственный сосуд, в который влагаются перстом Божиим благодатные дарования»^{164}.

В одном из своих поучений свт. Игнатий говорит следующее: «Бог приемлет в общение с Собою одних смиренных… Бог внемлет молитвам одних вдовиц, то есть одних нищих духом… Самомнение есть самообольщение… Тщеславные, гордые понятия, из которых составляется самомнение, разрушают в человеке тот духовный престол, на котором обыкновенно восседает Святый Дух, разрушают то единственное условие, которое привлекает к человеку милость Божию… Самомнение само собой уничтожает возможность преуспеяния в молитве, почему Писание и говорит: Расточи гордыя мыслию сердца их. Низложи сильныя со престол и вознесе смиренныя[61]… Молитва гордых уничтожается рассеянностью. Они лишены власти над собою — не повинуются им ни мысли их, ни чувствования. Их ум не может сосредоточиться в самовоззрении»^{165}.

Варсонофий Оптинский: «Есть в одном псалме такие слова: Наставит кроткия на суд, научит кроткия путем Своим (Пс. 24:9), Что же означают эти слова? А эти слова означают то, что путям Господним учит Сам Господь, а не человек, что путям Господним может научить только Сам Господь. Но не всех людей учит Господь, а только кротких, потому

{169}

что кто смиряется сердцем, тот делает душу свою способной к принятию Божественного научения, — только таких учит Господь»^{166}.

О святом псалмопевце вспоминает также архимандрит Фотий (Спасский)[62]. Отвечая своей духовной дочери на вопрос, как достичь умной молитвы, он пишет: «Царь и пророк Давид среди овец в лесу, без книг, без наук, без учителя так научился молитве, что Псалтирь его, яко источник моления, чувства, слез, всякого доброго смышления и желания по Бозе, непрестанно пред очами нашими лежит в церкви и чтется во уши наши. Кто был Давид? Мал и презрен, а Богу полюбился, и Дух Святый обитал в нем; подражай кротости Давида, правде его, незлобию и покаянию; стяжав же сие, стяжешь ты молитву делом внутренним во уме и сердце твоем»^{167}.

Паисий Молдавский (Величковский): «Смирение, которое есть основание всех заповедей евангельских, настолько же необходимо для спасения, как дыхание для жизни человеческой. Все святые различными способами спасались, но без смирения никто не спасся и спастись не может. Поэтому всякий желающий спастись должен от всего сердца считать себя перед Богом последнейшим из всех и во всяком своем согрешении считать виноватым только себя одного»^{168}.

В духовном дневнике Царицы-мученицы Александры Федоровны[63] встречаются такие строки: «Чтобы взойти по великой небесной лествице любви, надо самому стать камнем, ступенькой этой лествицы, на которую, поднимаясь вверх, будут ступать другие… У каждого есть свое место, и каждый важен на своем месте. Самые малые и незначительные тоже имеют свои места, и необходимо, чтобы эти маленькие места так же были заполнены, как места, которые занимают самые важные и значительные личности… Смирение не в том, чтобы рассказывать о своих недостатках, а в том, чтобы вынести, когда о них говорят другие; в том, чтобы слушать их терпеливо и даже с благодарностью; в исправлении недостатков, о которых нам говорят; в том, чтобы не испытывать неприязни к тем, кто нам о них говорит… Смирение — это такое важное состояние души; без которого трудно сделать свою жизнь разумной и благочестной. Невозможно видеть без глаз и жить без дыхания, но еще менее возможна христианская жизнь без смирения»^{169}.