Город греха - Эллрой Джеймс - Страница 48

• Предыдущая
• 48/145
• Следующая

— Парнем занимайтесь сами. Больше меня ни о чем не просите.

Мал поехал домой и нашел Стефана спящим. От него шел запах успокоительного средства, популярного на родине Селесты, — шнапса с горячим молоком. Поцеловал мальчика в щечку, перевез в мотель на углу Олимпик и Норманди-стрит чемодан с вещами и папками Лезника, договорился со знакомой женщиной-полицейским раз в день навещать Стефана. Приняв болеутоляющее, кое-как отоспался на неудобной постели и проснулся с мыслями о Франце Кемпфлере.

Нацист не шел у него из головы и мешал убедительно объяснить лживость сказанных Селестой слов. Мал сделал несколько телефонных звонков и нашел толкового адвоката. Джейк Келлерман был прагматиком: он сказал, что правильно будет отсрочить дело об опекунстве до поры, когда Консидайн станет капитаном и заметной фигурой на заседаниях большого жюри. Адвокат посоветовал ему поселиться отдельно от Селесты и Стефана и обещал в скором времени встретиться с ним для обсуждения дальнейших действий. И Мал остался наедине с последствием димедрола в голове, болями в руке и решением взять выходной и держаться от шефа подальше.

А мысли о Кемпфлере его не оставляли.

Только работа с папками Лезника как-то отвлекала. Он занялся делом Клэр де Хейвен, в котором его занимала каждая запись о ней лично. Он понимал, что для допроса сейчас она недосягаема и что главная задача в этом деле — найти тайного агента. И все-таки ее прошлая жизнь его сильно заинтриговывала. Он наткнулся на ранее не замеченный факт: на приеме у психоаналитика Мондо Лопес хвастался, что в мае 43-го украл из магазина платье, которое подарил Клэр на ее 33-летие. Значит, они с ней одногодки. Мал отправился в Центральную библиотеку, чтобы всерьез заняться этой женщиной — и Кемпфлером.

Там он часами просматривал микрофильмы, но немец интересовал его все меньше, а женщина все больше.

Освобождение Бухенвальда. Нюрнбергский процесс. Фашистские главари, утверждающие, что они только исполняли приказы. Немыслимая машина жестокости.

Сонная Лагуна — справедливое дело, в защиту которого выступили дурные люди. Светская хроника сообщает о первом появлении Клэр де Хейвен в свете. Ее конфирмация в 1929-м; девятнадцатилетняя Клэр на балу в Лас-Мадринас — смазанный черно-белый силуэт, только намек на нее. Если Кемпфлер был в тени Геринга, Риббентропа, Деница и Кейтеля, то личность этой женщины проступала куда явственнее.

Позвонил в автотранспортное управление и проверил ее водительский стаж. Отправился в Беверли-Хиллз и наблюдал за ее особняком в испанском стиле. Она вышла через два часа ожидания: слухи о ее красоте оправдались. Стройная, золотисто-каштановые волосы с несколькими седыми прядями, лицо прирожденной красавицы, какую только поискать, — но волевое. Он проследовал за ее «кадиллаком» до Виллы Фраскати; там за ленчем она встречалась с Рейнольдсом Лофтисом, воплощавшим благородный тип героя, которого Мал видел в десятке фильмов. Мал заказал в баре выпивку и стал наблюдать за ними: актер-бисексуал и Красная королева держались за руки и поминутно наклонялись друг к другу через стол и целовались. Они явно были любовниками. Мал вспомнил, что Лофтис говорил Лезнику: «Клэр — единственная женщина, которую когда-либо любил», и почувствовал укол ревности.

На столе появились стаканы и пепельницы. Мал оторвался от своих каракулей — свастики и петли виселицы. Его коллеги по охоте на красных смотрели на него. Дадли подвинул к нему чистый стакан и бутылку. Мал отодвинул их и сказал:

— С мексиканцами, лейтенант, вы дали маху. Это я заявляю совершенно официально. Мы сразу раскрыли карты. Поэтому, пока Микс не добудет явных инкриминирующих материалов, дающих нам веские улики, впредь — никаких допросов, никаких обвинений.

Поэтому с радикалами работаем исключительно индивидуально и вне связи с УАЕС. Делаем их нашими свидетелями, накапливаем информацию и внедряем в их среду агента, как только найдем подходящего человека. Поэтому наш разговор с мексиканцами следует затушевать заметкой в печати. Это могут сделать ребята Эдда Саттерли, которые ненавидят комми, Виктор Рейзел или Уолтер Уинчер; уаесовцы, наверное, их читают. Нужно что-нибудь такое: «Большое жюри Лос-Анджелеса, намеревавшееся расследовать коммунистическое влияние в Голливуде, буксует из-за нехватки средств и политической склоки». Все радикалы в УАЕС уже знают, что произошло в «Вэрайэти Интернэшнл». Поэтому их нужно успокоить, а самим — помалкивать.

Все смотрят на ирландца. Мал думает, что он сможет возразить на его бесспорные доводы — да еще при двух свидетелях. Дадли говорит:

— Я могу только извиниться за свои действия, Мал-кольм. Вы действовали продуманно, а я попер напролом. Это была ошибка. Но думаю, прежде чем мы пойдем на попятный и будем действовать под сурдинку, нам нужно нажать на Клэр де Хейвен. Она тот ключ, который позволит раскрыть весь их мозговой трест. Для большого жюри она — священная корова; сломать ее — значит развенчать все эти стыдливые оправдания влюбленных в нее мужиков. Полиция ее еще ни разу не брала, и думаю, что она, скорее всего, прогнется.

Мал рассмеялся:

— Вы ее недооцениваете. Полагаю, вы сами хотели бы ей заняться?

— Нет, сынок. Это дело для вас. Из нас всех, кто здесь есть, вы единственный человек, в котором есть романтическая струнка. Вы коп в лайковых перчатках. Лайковые перчатки на твердых кулаках. Вы ее пригвоздите вашим коронным правым хуком, каким, я слышал, вы обладаете.

Эллис Лоу с другого конца стола одними губами сказал: «Не от меня» — и сурово посмотрел на Мала. Базз Микс потягивал виски. Мал поморщился — как этот ирландец все успевает пронюхать:

— Дурацкая идея, лейтенант. Вы уже один раз облажались, теперь хотите, чтобы я и это утрясал. Эллис, при лобовом подходе мы окажемся в дерьме. Скажите ему это.

— Мал, выбирайте выражения, — сказал Лоу. — Я согласен с Дадли. Клэр де Хейвен — женщина неразборчивая в своих связах, такие женщины, как правило, неуравновешены, и, по моему мнению, нам следует рискнуть и пойти с ней на прямой контакт. Пока же Эд Саттерли пытается привлечь для работы у нас человека, знакомого ему по семинарии, которому удалось проникнуть в коммунистическую ячейку в Кливленде. Он профессионал, берет за работу недешево. Даже если нам не удастся выйти на де Хейвен и в УАЕС станут нас остерегаться, он сумеет подойти к ним незаметно, так, что они ничего не заподозрят. И я уверен, что мы получим деньги на нашего агента у мистера Хыоза. Верно, Базз?

• Предыдущая
• 48/145
• Следующая