Кинжал и яд - Бенцони Жюльетта - Страница 50
- Предыдущая
- 50/89
- Следующая
Перепуганная камеристка решила во что бы то ни стало предупредить короля о том, что его жизни угрожает опасность, но к Генриху ее, разумеется, не допустили. Зато Генриетта, встревоженная дошедшими до нее слухами, поспешила избавиться от своей камеристки и уступила ее осторожной и бдительной Шарлотте дю Тийе.
Между тем герцог д'Эпернон убеждал Генриетту помириться с королевой.
— Очень скоро она будет торжественно коронована, и, если король умрет, вы окажетесь целиком в ее власти. Вам лучше заранее подружиться с ней. Кроме всего прочего, она, как и вы, поддерживает испанскую партию и больше всего боится, как бы король не затеял столь любезную его сердцу войну с целью помочь протестантам в Германии. Наш друг Шарлотта дю Тийе может устроить вам встречу с королевой Марией. Не сомневаюсь, что вы без труда найдете ключик к ее сердцу!
Однако надменная маркиза де Верней все-таки продолжала колебаться: пока она была уверена в собственной власти над королем, ей не хотелось смиряться и предлагать свою дружбу «толстой банкирше». Но в одно прекрасное утро этой власти внезапно пришел конец.
В большой галерее Аувра фрейлины королевы и несколько девушек из знатных семейств репетировали балет «Нимфы Дианы»: они должны были танцевать его во дворце Рони, который стал к тому времени герцогом де Сюлли и пэром Франции. Юные танцовщицы в коротких прозрачных платьицах, с жемчужными лентами и золотыми бантами в волосах грациозно передвигались под музыку; в руке у каждой был настоящий лук или столь же очаровательное серебряное копье. В этот момент король в сопровождении своего друга Бельгарда вышел из кабинета и направился к галерее. Он был в дурном расположении духа, ибо накануне у него произошла жестокая ссора с королевой и крупная размолвка с Генриеттой. Втянув голову в плечи и опустив глаза, он широкими шагами пересек галерею, не обращая никакого внимания на красивое зрелище и чудесную музыку.
Вдруг Бельгард, который в отличие от своего повелителя любезно поклонился девушкам, изумленно вскрикнул:
— О! Взгляните же, сир! Мадемуазель де Монморанси просто восхитительна!
Король поднял голову — и взглянул. Прямо перед ним, подняв серебряное копье и словно бы целясь в монарха, улыбалась прелестная девушка. Пятнадцать лет, золотистые, как солнце, волосы, безупречные формы, сверкающие глаза, чарующая улыбка… Несомненно, мир не видел столь дивного создания, как Шарлотта де Монморанси! Ослепленный король застыл, не в силах произнести ни единого слова.
В тот же вечер он понял, что безумно влюблен в прекрасную нимфу Дианы и сердце его до конца жизни будет принадлежать только очаровательной Шарлотте. Правление Генриетты д'Антраг закончилось — теперь для нее настало время увидеться с королевой…
Встречу взялась подготовить Шарлотта дю Тийе, которая призвала на помощь другую фрейлину королевы — Леонору Галигаи, супругу Кончини. Эта итальянка являлась молочной сестрой Марии Медичи, и таких молочных сестриц надо было еще поискать! Карлица, подверженная приступам истерии, Леонора жила в окружении колдунов, магов и волшебников, обладающих способностью изгонять демонов. Ей постоянно чудилось, будто она попала под власть дьявола, и в подобные минуты на нее было страшно смотреть — так она визжала и корчилась. В надежде прогнать злых духов Леонора питалась толченой яичной скорлупой и отваром из бараньих рогов, и готовить все это нужно было в освященной воде. Ее покои в Лувре пропахли ладаном и сушеной травой, которая курилась днем и ночью, ибо борьба с инфернальными силами требовала постоянного бдения. Вместе с тем Леонора безумно любила своего мужа, обладала тонким и гибким умом, отличалась необыкновенной ловкостью в интригах. Эта странная женщина держала в своих иссохших руках душу и волю королевы Франции.
Когда Генриетта в сопровождении Шарлотты дю Тийе и Леоноры Галигаи появилась в королевских апартаментах, Мария Медичи встретила ее довольно холодным кивком. Но маркиза ответила таким глубоким реверансом, что уязвленная гордость флорентийки была удовлетворена. Потом завязалась беседа… настолько интересная, что вскоре обе женщины пришли к полному согласию: обе они были унижены одним и тем же мужчиной — отчего бы им не объединиться против него? Ничто так не сближает соперниц, как общая месть. Король же настолько обезумел от страсти к прекрасной Шарлотте де Монморанси, которую выдал замуж за принца Конде в надежде на его снисходительность, что королева и бывшая фаворитка скрежетали зубами от бессильной ярости.
На этой встрече было решено, что следует прежде всего добиться торжественной коронации Марии Медичи. Затем последовали другие встречи, в ходе которых произносились другие слова — и среди них прозвучало слово «смерть», неотрывно связанное с именем короля.
Между тем в это время бывшая камеристка маркизы де Верней Жаклин д'Эскоман однажды увидела, как в дом Шарлотты дю Тийе вошел необычный человек — очень высокий, чрезвычайно сильный на вид, с волосами морковного цвета. У него был южный выговор, но особенно поражал его взгляд — чрезмерно пристальный и одновременно блуждающий.
— Этого беднягу мне рекомендовал господин д'Эпернон, — небрежно бросила мадам дю Тийе. — Он из Ангулема, и ему надо помочь…
Однако этот человек говорил весьма странные вещи, живо напомнившие камеристке встречу в церкви Сен-Жан-ан-Грев. Она вновь решила, что следует известить короля, но, помня свою первую неудачу, обратилась к королеве Маргарите — прославленной королеве Марго, отвергнутой супруге Беарнца, которая не так давно вернулась в Париж. Марго выслушала ее и потребовала объяснений от Эпернона, который, разумеется, все отрицал. Между тем несчастная Жаклин не была создана для борьбы, а вскоре ей самой пришлось столкнуться с ужасающими бедствиями. Кормилица отказалась от ее ребенка, и Жаклин испугалась, что останется без места. Не придумав ничего лучшего, она бросила ребенка на Новом мосту в надежде, что кто-нибудь подберет его. Однако это преступление было раскрыто, и Жаклин д'Эскоман оказалась в тюрьме Консьержери, где по-прежнему добивалась возможности предупредить короля. К несчастью, на ее призывы никто не обращал внимания. Остановить дьявольский замысел уже было нельзя.
13 мая 1610 года Мария Медичи была торжественно коронована в Сен-Дени — ей удалось наконец сломить сопротивление короля, который смутно угадывал опасность подобного шага. А 14 мая Генрих IV был убит. Он пал под кинжалом высокого и сильного человека с рыжими волосами, в камзоле из зеленого сукна. Человек этот приехал из Ангулема, и его звали Равальяк.
После смерти короля о воплях заключенной в Консьержери Жаклин д'Эскоман донесли высокопоставленному и честному человеку — президенту парламента Ахиллу де Арле, который вел следствие по делу об убийстве Генриха IV. Вскоре ему стало известно все.
— Доказательств у нас даже слишком много, — с грустью заявил он.
Но Мария Медичи, ставшая теперь всемогущей, бдительно следила за ходом дела. Президент де Арле был отправлен в отставку, а Эпернон и Генриетта д'Антраг чувствовали себя в полной безопасности под защитой королевы. Если добавить к этому, что в 1618 году сгорел Дворец Правосудия, где находились все документы, имевшие отношение к суду над Равальяком, то следует признать, что следы были заметены с большой ловкостью.
Однако и Эпернон, и его сообщница обманулись в своих надеждах. Генриетте так и не удалось выйти замуж за герцога де Гиза, а Эпернон не сумел получить такую же власть, как при короле Генрихе III, и отправился доживать свои дни в провинцию. В сущности, оба оказались марионетками в руках ловкого итальянца, который управлял ими, прячась за юбками жены и королевы: со смертью Генриха IV началось правление Кончини.
Генриетта д'Антраг покинула Париж и поселилась в уединении, неожиданно превратившись в чрезвычайно набожную женщину. При дворе она появилась вновь лишь в 1622 году, когда ее дочь вышла замуж за сына герцога д'Эпернона. Маркизу трудно было узнать, настолько она раздалась и раздобрела. Смерть ее 9 февраля 1633 года прошла совершенно незамеченной — все о ней забыли…
- Предыдущая
- 50/89
- Следующая
