Уарда - Эберс Георг Мориц - Страница 2

• Предыдущая
• 2/124
• Следующая

Источники дают нам лишь скудные сведения о тех событиях, которые предшествовали воцарению на египетском троне XIX династии (1350-1205 гг. до н. э.). Ее основатель, фараон Харемхеб, в прошлом несомненно одаренный и энергичный полководец фараона Аменхотепа IV, силой захватил власть, вероятно, опираясь на армию, и с правлением этого узурпатора начинается новая эра в истории Египта. Ему удалось восстановить порядок в государстве, еще не оправившемся после владычества гиксосов, а его преемники делали энергичные попытки вновь отвоевать утраченное господство в Азии. Однако к этому времени хетты уже настолько укрепились в городах Сирии, что ни походы Сети I, ни пятнадцатилетняя война с ними его сына Рамсеса II не смогли продвинуть северные границы Египта далее Палестины. Результатом этого многолетнего соприкосновения с хеттами было неудержимое проникновение их культуры, вобравшей в себя элементы великой цивилизации Передней Азии, во все области жизни Египта (Эберс считает хеттов семитами, однако новейшие данные науки опровергают эту точку зрения). В то же самое время на древнем Востоке впервые появляются народы Южной Европы (в «Уарде» – данайцы, сардинцы и др.), которые начинают серьезно угрожать Нижнему Египту с запада. К концу правления XIX династии Египет вновь охвачен смутами; возможно, что на египетский престол садится какой-то сириец и начинается эра XX династии.

Такова в общих чертах эпоха, описываемая Г. Эберсом в его романе «Уарда».

Какие же источники использовал автор в своем произведении?

Как обычно у Эберса, созданию романа предшествовали длительные исследования, которые отражены в научных трудах ученого. Эберс тщательно изучил надписи этой эпохи, высеченные на архитектурных памятниках. Особое внимание ученого привлек так называемый эпос Пентаура, фрагменты которого сохранились на одной из стен храма в Луксоре, на втором пилоне огромного храма в Карнаке, на храме в Абу-Симбеле. Поэтические строки героического эпоса древнего Египта настолько захватили Эберса, что он решил как можно подробнее изучить этот памятник и занялся папирусами с фрагментами этого эпоса («папирус Салье», папирус из коллекции Райфэ). В числе других источников, положенных в основу романа, следует назвать Туринский список «Книги Мертвых», изданный Лепсиусом, медицинский трактат, открытый самим Эберсом, а также многочисленные папирусы в коллекциях Британского музея и музея в Булаке. Кроме того, Эберс использовал и труды античных авторов: Геродота, Диодора, Страбона, Гораполлона, Флавия Вописка и других.

Лишь после того, как Эберс-ученый, занимаясь научными исследованиями, досконально изучил древний Египет и узнал его, пожалуй, даже лучше, чем писатель, работающий над романом из современной жизни, знает окружающую его действительность (ибо сегодняшний день непрерывно выдвигает все новые проблемы), он решился написать свой первый роман. Благодаря научным изысканиям он знакомился то с одной, то с другой эпохой многовековой культуры Нила, и вскоре история этой во многом еще загадочной страны предстала перед ним как единое целое. Надо сказать, что многое здесь определялось и личными усилиями Эберса как ученого, ибо сто лет назад египтология еще не располагала таким количеством общих работ по истории древнего Египта, как в наши дни. Немалую помощь оказала ему в этом и его богатая фантазия художника, заполнившая пробелы в научных сведениях о той или иной эпохе, и общая эрудиция, зачастую позволявшая сделать правильные догадки, позднее подтвержденные наукой. Вот на эту способность ученого создать в своем представлении единую, взаимосвязанную картину истории и следует, как нам кажется, обратить главное внимание при анализе романов Георга Эберса.

Однако, во избежание односторонней оценки Эберса-писателя, нужно обратить внимание читателя на тот несомненный факт, что в данном случае автор «Уарды» пошел по уже проторенному в истории литературы пути.

В середине XIX века проблема исторического романа была в значительной степени решена – во всяком случае, споры о том, возможен ли вообще жанр исторического романа, уже прекратились. Решающее слово было сказано еще Вальтером Скоттом, который первый убедительно доказал возможность сочетать в одном произведении историческую правду с художественным вымыслом.

Поскольку романы Вальтера Скотта сейчас пользуются большим успехом, так же как и в свое время, то, пожалуй, лучше всего сослаться на достоинства романов «Айвенго», «Уэверли», «Замок Вудсток» и многих других. Не будет преувеличением, если мы скажем, что после В. Скотта авторы исторических романов – по крайней мере те, которых много и охотно читали, – в той или иной степени шли по его стопам. Г. Эберс, конечно, не был немецким Вальтером Скоттом, но его романы в свое время ожидались с таким же нетерпением, как и романы его учителя в историческом жанре. Они написаны если не «в манере Скотта», то, во всяком случае, под сильным его влиянием. Так, например, в романе «Уарда» автор рисует колдунью Хект, приводит ее мудрые пророчества, показывает суеверность махора Паакера, говорит о вере в сны и духов. Подобные же темы и образы мы находим и у английского писателя, причем у него они также вводятся не только с целью придать увлекательность сюжету и разжечь интерес читателя, но и для того, чтобы воссоздать общий колорит описываемой эпохи. Это необходимо так же, как и описание оружия, одежды и бытовых предметов. Заслуга Эберса в том, что, вводя все это в роман, он умело использовал огромный материал, накопленный египтологией.

Роман «Уарда» начинается с поэтического описания природы тех мест, где живут его герои. Следует отметить, что пейзажи в романах Эберса органически связаны с повествованием, образуя живописный фон. Все эти ландшафты, описания улиц и площадей древних городов проверены личными впечатлениями автора во время его путешествий по Востоку.

В романах Эберса перед нами предстают образы фараонов, верховных жрецов, египетской знати, но наряду с ними большое место уделено и героям из народа – простым воинам, ремесленникам, рабам, причем люди из народа изображены автором с глубокой симпатией. В этом сказывается демократизм писателя, утверждавшего, что душевные качества простых людей отличаются чистотой и непосредственностью. Особенно яркое отражение нашел этот демократизм в первых главах романа. Пусть многое в мыслях автора, вложенных им в уста поэта Пентаура, звучит несколько приподнято и сентиментально, но в этом, повторяем, сказываются симпатии Эберса к народным массам. Нам думается, что именно сочувствие автора бесправному, угнетаемому знатью и жреческой верхушкой народу и делало романы Эберса такими популярными в России в конце прошлого и начале нашего века.

Буржуазные историки пытались и пытаются по сей день представить социальный строй древнего Египта как какую-то идиллию, где царили мир и всеобщее благоденствие. Еще совсем недавно (в 1949 г.) один американский египтолог прямо писал, что египтяне «не рассматривали свои условия жизни как состояние невыносимого рабства». Пускай Эберс, ученый-египтолог, в своих научных трудах не говорил о бесправном положении народа в древнем Египте, все же можно с уверенностью сказать, что в многочисленных письменных памятниках он усмотрел глубочайшее социальное неравенство, которое и нашло отражение в романах Эберса-писателя. Эберс прекрасно понял роль жреческой верхушки в общественной жизни древнего Египта – в этом отношении весьма примечательны речи и мысли верховного жреца Амени на страницах романа «Уарда». В уста этого идеолога жречества вложены слова, выражающие основную идею господства жрецов: поддерживать авторитет той светской власти, которая не мешает им обогащаться за счет эксплуатации крестьян, ремесленников и рабов. А беспринципность в отношении Амени к Рамсесу II является лишним доказательством его алчных стремлений.

Таким образом, есть основания считать, что Эберс в противоположность своим коллегам одним из первых понял, что в древнем Египте, как и в древней Греции и Риме, безраздельно господствовал рабовладельческий строй, – много позднее это было доказано в трудах наших советских египтологов.

• Предыдущая
• 2/124
• Следующая