Ничего, кроме правды - Либерман Авигдор - Страница 28

Одним из самых разительных примеров тому стали израильско-китайские отношения. История с несостоявшейся продажей Китаю самолетов «Фалькон» наглядно продемонстрировала всем, что те, кто определял внешнюю политику Израиля, действовали наобум, не оценив важнейших факторов глобальной политики, хуже того, они не задумались над тем, какими интересами руководствовались те, кто «проталкивал» сделки, направленные на укрепление военного сотрудничества с Китаем. Если бы подобный анализ был проведен хотя бы на поверхностном уровне, капитаны нашего государственного корабля должны были прийти к выводу, что налаживание сотрудничества с Китаем в сфере оборонной промышленности скоро приведет нас к обострению отношений с нашим главным союзником — США. Все просто и очевидно: после распада СССР наследником образа врага, «империей зла» по образному выражению Рейгана, для Америки автоматически стала КНР. Поэтому поставка Китаю новейших вооружений и военных технологий неизбежно должна вызвать самую резкую реакцию администрации и общественного мнения США.

В прежние времена наше руководство проявляло более глубокое понимание в подобных вопросах. Бен-гурион в свое время понял, что углубление отношений с СССР будет равнозначно полному разрыву с США и странами Запада, и принял однозначное решение об ориентации на Запад. Он сознательно пошел на отказ от установления дипломатических отношений с КНР в 1955 году, прекрасно понимая, каким прорывом на международной арене мог бы служить этот дипломатический акт. Но он понимал и то, что этот шаг значительно ухудшит израильско-американские отношения, поступаться которыми Израилю ни в коем случае нельзя.

В наше время геополитические расклады также очевидны, как и сорок лет назад, но израильские руководители перестали просчитывать свои действия дальше, чем на один ход вперед. К чести Ицхака Рабина стоит отметить, что он лучше других осознавал опасности, которые таит в себе слишком тесное сближение с Китаем, и зондировал почву в направлении Тайваня. Он понимал, что с экономической точки зрения сотрудничество с Тайванем и другими государствами Юго-восточной Азии прозападаной ориентации сулят нам выгоды не меньшие, нежели сотрудничество с КНР, а вот с точки зрения внешнеполитической торговля с Китаем не принесет нам ровным счетом ничего. Китайцы и до кризиса, вызванного расторжением сделки «Фалькон», неуклонно придерживались антиизраильского курса на всех межд ународных форумах.

Китаю от нас нужны были современные военные технологии, и всему миру известно, что китайцы расплачиваются за них хотя и щедро, но единовременно, ведь впоследствии они попросту копируют и начинают сами производить «цельностянутое» оборудование и снаряжение, так что рассчитывать даже на экономическую выгоду в долгосрочной перспективе тут не приходится.

Это было известно изначально, но в силу недомыслия нашего руководства было решено продать китайцам систему «Фалькон». Интересы конкретного бизнесмена, которого заботила выгода концерна «Таасия авирит» («Авиапромышленность»), и которому по статусу не положено заботиться о международном престиже Израиля, превалировали над стратегическими интересами государства. Это ошибочное решение было принято чисто по-израильски: очевидная проблема была «заметена под ковер», мол, раз проблемы пока не видно, то ее и не существует. Было решено, если «уж очень припрет», то премьер-министр съездит в Америку, немножко «подмажет» президента Клинтона, встретится с той или иной группой конгрессменов и дело будет в шляпе. Разумеется, вышло совсем не так, как «планировалось»: кризис в отношениях с США, кризис в отношениях с Китаем, огромный ущерб авиационному концерну. Благодаря этой истории мы создали широкий антиизраильский фронт на Капитолии. Даже самые ярые сторонники Израиля в Сенате и Конгрессе не экономили на ругательных эпитетах в наш адрес.

Выше упоминалось, что другой разительный пример израильского недомыслия во внешних делах — наша политика в Восточной Европе. В Кнессете я как-то отметил, что впервые Израиль достиг подлинного прорыва на международной арене, наладив в 60-е годы отношения с вновь созданными государствами Азии и Африки. Это стало возможным в силу того, что лучшие аналитические умы и дипломаты разрабатывали стратегию этих связей, а в молодые страны направлялись наши лучшие врачи, ученые и специалисты по сельскому хозяйству. Благодаря этому Израиль заметно повысил свой международный престиж, сохранявшийся долгие годы.

После распада коммунистического блока, арена Восточной Европы предоставила нам аналогичную возможность. Во многих восточноевропейских странах рассчитывали на серьезную, конструктивную и масштабную экономическую и техническую «интервенцию» Израиля. Ведь в Израиле живет очень много людей, которые знают языки и менталитет этих стран, хорошо освоились в западной реальности и научились добиваться преуспеяния. В Восточной Европе мог бы очень пригодиться опыт многих наших специалистов в сферах бизнеса, экономики, медицины, сельского хозяйства, безопасности. Такая мирная интервенция должна была стать операцией национального масштаба, всемерно поддерживаемой всеми уровнями государственного аппарата. Более того: в отличие от подобной интервенции в развивающиеся страны в 60-е годы, не сулившей непосредственной экономической отдачи, любая экономическая деятельность в странах бывшего коммунистического блока сулила существенную и, главное, немедленную прибыль. И это — вдобавок ко всем очевидным политическим дивидендам.

Открытость этих стран, их готовность к масштабному сотрудничеству с Израилем находила выражение и на международной политической арене. Нередко Россия, страны Балтии, даже мусульманские среднеазиатские государства (Таджикистан, Киргизстан, Туркменистан и другие), не поддерживали на Генеральной ассамблее ООН антиизраильские резолюции.

Эти страны, за исключением, пожалуй, России, не имеют имперских амбиций. Их потенциала явно недостаточно для превращения в сверхдержавы, они сосредоточивают все свои усилия на улучшении своего экономического положения. Поэтому мы могли с минимальными затратами приобрести надежных союзников на международной арене и выгодных партнеров, чей рынок практически неограничен для израильских технологий, товаров и опыта.

Увы, в отличие от 60-х годов, никакого планирования, никакого углубленного анализа ситуации проведено не было. Более того, началась дикая конкуренция всевозможных государственных ведомств, изо всех сил старавшихся вставить друг другу палки в колеса: МИД, Моссад, «Натив», Еврейское Агентство (Сохнут). Правая рука не знала, что творит левая. Соответственно, уникальный шанс был безнадежно упущен. А ведь речь идет о блоке из полутора-двух десятков государств, занимающих огромную территорию, с огромным народонаселением, о блоке, именуемом на жаргоне дипломатов и журналистов-международников «вторым миром»[18]. Эти страны имеют интересы, как правило, не пересекающиеся с интересами сверхдержав, и мы могли бы оказаться этим странам очень полезными во множестве областей. Эти страны, как и мы, вынуждены противостоять исламскому террору. В них огромный рынок высококвалифицированной и недорогой рабочей силы, они богаты сырьевыми ресурсами, средствами производства; но у них нет пока маркетингового опыта, и техническая база их производственного сектора нуждается, или, точнее, остро нуждалась в модернизации. В некоторых из этих стран накопилось заметное недовольство тем, что страны Запада, и Израиль в том числе, попросту отмахнулись от них. Многим странам Запада, действительно, нечего искать в этих регионах: они не нуждаются в поддержке на международной арене, у них нет существенных экономических проблем, в общем, им незачем особенно стараться «искать добра от добра».

Но наше-то положение не похоже на положение Норвегии или, скажем, Люксембурга. Мы остро нуждаемся и в поддержке на международной арене, и в экономической выгоде, которую сулят связи со странами «второго мира».