Гордая американка - Бенцони Жюльетта - Страница 40
- Предыдущая
- 40/80
- Следующая
– Я ошибся в вас, – холодно отчеканил он. – Прошу меня простить.
Он медленно вышел, не обернувшись напоследок. Дверь, за которой находилось купе, полное роз, беззвучно затворилась. Первым делом миссис Каррингтон вцепилась в задвижку, которую в ее отсутствие отодвинула чья-то подлая рука. Потом она прижалась спиной к двери, не чувствуя толчков от движения состава, и прижала руки к груди, напрасно силясь унять сердцебиение. Ей не хватало воздуху, ее прошиб пот, словно она отыграла трудную теннисную партию или долго занималась бегом под палящим солнцем.
– Ну и история! Боже, Боже мой!
Только что в ее купе находился Жан Фонсом; он говорил ей о своей любви, даже требовал ее руки, пытался завлечь ее в столь умело приготовленную западню! Самое худшее заключалось в том, что ей отчаянно хотелось последовать за ним, уступить коварному желанию, которое овладело ей с первой минуты их знакомства. Ей повезло: она сумела выстоять, разгадать все его ухищрения. Добродетель и глубокое достоинство не покидали ее даже в самых безнадежных ситуациях; однако справедливости ради она была вынуждена признать, что Европа таит неведомые опасности, источник коих один – любовь, которую здесь без устали превозносят.
– Только не я! – громко сказала она. – Слава Богу, я не такая, как все эти люди!
Тут ее посетила новая мысль: как же случилось, что оказалась незапертой дверь между двумя купе? Она видела лишь одно объяснение: Фонсом подкупил проводника, который и учинил эту подлость, когда раскладывал для нее постель. Эта мысль была невыносима. Если она, памятуя о давней услуге, смолчит, Пьер Бо сделает единственный вывод: она провела ночь с герцогом. Впрочем, он вряд ли придаст этому большое значение: такое происходит в роскошных поездах сплошь и рядом.
Приоткрыв дверь, она заметила проводника: тот сидел в длинном коридоре на откидном сиденье, на котором ему предстояло провести ночь. Она позвала его, и он немедленно явился на зов. У себя в купе она указала на закрытую ею задвижку и спросила:
– Почему она была открыта?
Он посмотрел в указанную сторону и ответил:
– Все закрыто. Я всегда проверяю задвижки, когда расстилаю белье.
– Плохо проверили: недавно эта дверь открылась, и ко мне в купе проник посторонний.
– Невозможно! В соседнем купе никого нет, там стоит всего лишь огромный букет роз.
Вытащив из кармана тетрадку, он заглянул в нее и пояснил:
– Купе заказано мадам Грассанов, которая не успела к отходу поезда.
– Это мне известно. Только у меня побывала не дама, а мужчина, которого вы, по всей видимости, хорошо знаете, поскольку он, надо полагать, неплохо заплатил вам за это злодейство.
Пьер Бо побледнел, как полотно, лицо его окаменело.
– Я не лакей, которого можно купить, миссис Каррингтон! Я – служащий Международной компании спальных вагонов и всегда был выше любых подозрений. Мне тем более горько, что такое обвинение приходится слышать от вас…
– Отчего же? То, что вы проявили отвагу в критической ситуации, не избавляет вас от соблазнов. Вы наверняка не очень богаты?
– Но я не испытываю потребности сделаться богаче, если для этого надо бы было поступиться совестью. А теперь, мадам, вам придется дойти до конца: либо вы жалуетесь на меня в Компанию, либо называете мне имя человека, вторгшегося в ваше купе.
– Не стану делать ни того, ни другого, ибо у меня нет ни малейших доказательств вашей виновности, а во-вторых, если все произошло именно так, как я себе представляю, то вы отлично знаете, о ком идет речь…
– В таком случае я попытаюсь разобраться в происшедшем самостоятельно. В этом вагоне путешествуют пятеро мужчин и четыре дамы, считая вас. Я быстро все выясню.
Он прошел в купе, которое Фонсом завалил цветами, велев миссис Каррингтон закрыть за ним задвижку, и там все осмотрел с тщательностью полицейского. Было совершенно очевидно, что в этом купе пассажира не было: ни один цветок не был потревожен. Ему подумалось, что при всем своем великолепии цветы делают крохотное помещение похожим на мертвецкую; потом он в задумчивости остановился лицом к стенке, из-за которой раздавался шум льющейся воды и звяканье тазика. Видный господин, занимавший соседнее купе, не показывался с момента отхода поезда, не проявив интереса даже к вагону-ресторану. Это было тем более странно, что, принадлежа к высшему обществу, господин этот наверняка был знаком с некоторыми пассажирами поезда. Если он прячется, то из этого следует, как сказал бы месье де ла Палис, что он не желает показываться на глаза. Кому-то одному в особенности…
Припомнив всех своих пассажиров, Пьер Бо полностью убедился в виновности герцога, который уже ездил в его вагоне, причем часто в сопровождении хорошеньких дамочек.
В это мгновение разогнавшийся поезд влетел в тоннель Блейзи, где резко замедлил ход. Впереди горел огнями вокзал города Дижона, поэтому проводнику пришлось отложить расследование, хотя он как раз разохотился. Он терпеть не мог, когда ему мешали работать, тем более когда кто-то позволял себе ставить под сомнение его порядочность и неподкупность…
Тем временем Александра металась в отведенном ей замкнутом пространстве, как медведица в клетке. Внезапная остановка Средиземноморского экспресса и связанная с этим тишина не умерили ее беспокойства – напротив, ее волнение только усилилось. Она больше не чувствовала себя в безопасности и, будучи запертой на засов, все равно боялась, что сейчас снова распахнется проклятая дверь, и в ней снова вырастет Жан де Фонсом со своими речами о любви и пылающим взором. Она и не думала верить его последним словам. Чтобы он, потерпев сокрушительное поражение, присмирел и исчез навсегда? На это могла бы надеяться только отъявленная дурочка. Сейчас он, забившись в угол, наверняка плетет новую сеть, чтобы поймать в нее свою жертву. И уж точно в компании Пьера Бо – своего сообщника. Что за низость! Объявлять себя джентльменом и при этом действовать столь беззастенчиво, пользуясь даже громкими словами о браке, этом священном союзе, ради достижения своих недостойных целей!
Стараясь хоть немного успокоиться, молодая женщина выпила залпом стакан холодной воды из графина, который ей подали вместе с кофе. Потом ее разморило, ей захотелось прилечь, погрузиться в целительный сон. Забаррикадировавшись, она вооружилась дорожным саквояжем и начала было расстегивать платье. Разговор, только что звучавший в коридоре, стих. Залязгали оси, голос с бургундским акцентом прокричал:
– По вагонам!
Захлопали дверцы. Раздался пронзительный свисток, и тяжелый локомотив сдвинул с места длинный состав. В щели между занавесками замелькали огни. Поезд с каждой секундой ускорял свой бег.
Головку миссис Каррингтон внезапно посетила мысль, которая заставила ее прервать процесс раздевания. Этот человек сказал, что проведет расследование или что-то в этом роде? Значит, он рано или поздно опять заявится к ней. Разве можно принимать его в ночной сорочке? Нет, она собиралась выслушать его объяснения, сохраняя достоинство.
Приняв такое решение, она уселась на краю кровати и стала ждать, однако время шло, а проводник все не появлялся. В груди у Александры нарастало раздражение. Сколько еще будет насмехаться над ней этот плебей? Она выглянула в коридор и убедилась, что он преспокойно отдыхает на своем сиденье, читая газетку.
– Так как же? – сухо осведомилась она. – Вот, значит, как вы разыскиваете виновного?
Он вскочил и поспешил к ней.
– Я не смел вас беспокоить, миссис Каррингтон. Мне казалось, что после стольких волнений вам надо отдохнуть. Вот завтра утром…
– Отдохнуть? Когда ко мне может вторгнуться кто угодно?
– Вам больше нечего опасаться. Могу вас заверить, что вас больше не потревожат. Кажется, я знаю, кто позволил себе это… немыслимое вторжение. Уверен, что…
– Вам кажется, что вы знаете? – Александра окончательно вышла из себя. – Какая обтекаемая фраза! Да вы знали, кто это, с самого начала, мой дорогой друг! Вы, французы, лишены всякой морали, вот в чем ваша беда! Так что вполне естественно, что вы поддерживаете друг друга… Слышите, вас вызывают! Поторопитесь!
- Предыдущая
- 40/80
- Следующая
