Розабелла - Эндрю Сильвия - Страница 4

• Предыдущая
• 4/37
• Следующая

Он стал вежливо прощаться, но Аннабелла его прервала и спросила:

– А как же ограда на четвертом поле? Вы про нее забыли?

– Она починена, мисс Келланд. До свидания.

Он уехал, а она осталась стоять на пороге, уставившись ему вслед.

– Ну что? Вы думаете, он вас услышал? – раздался взволнованный голос Бекки.

– Что услышал?

– Как вы назвали его тряпкой, конечно.

– Разумеется, не услышал. Он слишком хорошо воспитан, чтобы подслушивать. Успокойся, Бекки. Мистер Уинболт с сестрой уезжают в Лондон и вернутся после Рождества, – сказала Аннабелла и выбросила из головы все мысли об этом джентльмене.

Она не была бы столь самоуверенна, если бы услыхала разговор между братом и сестрой в доме Уинболтов.

– Как дела, Филип?

Тот уныло улыбнулся.

– Мисс Келланд считает меня тряпкой, – сказал он.

– Тебя? Тряпкой?! Она с ума сошла.

– Да нет, просто не обучена манерам. Но я не умею вести себя по-другому, хотя знаю, что ее это раздражает.

– Ну уж нет! Ты лучше оставь в покое эту леди – если ее вообще можно таковой считать.

– Она очень хорошенькая, Эмилия! А ведет себя грубо потому, что росла среди слуг, бегала по лугам, никто ее не учил, как принято вести себя в обществе… Натура у нее добрая – я это чувствую. И хотя мисс Келланд красива, она нисколько не тщеславна.

– В этом я с тобой согласна: вряд ли найдешь кого другого, кто бы с большим безразличием относился к своей внешности.

Филип наклонился и взял сестру за руку.

– Ты очень строга, Эмилия. Тебе не нравится мисс Келланд? Согласен, с ней нелегко ладить…

– Признаю, что она нравилась бы мне больше, если бы добрее относилась к тебе! Что касается меня, то мне по душе се прямота, но я не думаю, что эта девушка тебе подходит, Филип.

– В каком смысле?

Сестра, поколебавшись, сказала:

– Тряпкой тебя уж никак не назовешь, но ты любишь более спокойный образ жизни, чем тот, который предпочитает вести мисс Келланд.

– Объясни, пожалуйста, что ты имеешь в виду!

– Она очень независима, а это противоречит твоему высокоразвитому чувству ответственности за тех, кто тебе дорог. Я уверена, ей не понравится твое желание опекать и защищать нас.

– Неужели я на самом деле подавляю тебя? Я слишком покровительствую, да? – с печальной улыбкой спросил он.

– Конечно, нет! Ты милейший из людей, и большинство женщин посчитали бы себя счастливицами, если бы завоевали твою любовь. – Она подошла к брату и обняла его. – Если твой выбор пал на мисс Келланд, я с открытым сердцем приму ее в семью, Филип. Но я возлагаю большие надежды на наш визит в Лондон. За пять недель твое мнение о ней может измениться.

– Не уверен, что угожу тебе, Эмилия. Я сомневаюсь, что в целом Лондоне встречу более красивую девушку!

– А если более подходящую? Ох, Филип, не смотри на меня так! Я хочу видеть тебя счастливым – ты этого заслуживаешь.

– Бекки, Джон вернулся с почтой?

Аннабелла стояла у окна и смотрела на кружащиеся снежинки. Уинболты отбыли на рождественские праздники, и жизнь в Тсмпсрли вошла в обычную спокойную колею. Мистер Келланд принял решение встать с постели и теперь каждый день сидсл в большом кресле перед камином у себя в спальне. Он был все еще слаб и общаться ни с кем не хотел по – прежнему.

Приближалось Рождество. Аннабелла уже раздала подарки слугам и занялась приготовлениями к скромному празднеству – готовились свертки с одеждой для бедняков и угощение для крестьян в день Рождества. Каждый день Аннабелла стояла у окна, смотрела на снег и… ждала.

– Он только что пришел, мисс Белла. Но из Лондона ничего нет.

– Ох, ну почему Роза не пишет? Я отправила ей письмо две недели назад – и никакого ответа. Как нехорошо с ее стороны! А до Рождества всего три дня.

– Может, письма не доходят из-за снегопада? Джон еле-еле добрался до почты, а в Ханслоу почтовая карета задержалась на целый час.

– Возможно, ты и права, но я что-то сомневаюсь. Моя сестра, видно, больше не желает нас видеть. И если она еще задержится, то вообще не сможет сюда доехать.

– Да, судя по всему, в этом году будет много снега. Настоящее Рождество.

– Настоящее Рождество? А что это такое? – угрюмо произнесла Аннабелла. – Разве у нас когда-нибудь оно было?

– Постыдитесь! Каждый год! Ваш батюшка никогда не отказывал беднякам в рождественском празднике.

– Мой отец рад, что мы выполняем его обязанности хозяина в любое время года, и особенно на Рождество. Но это невеселое событие.

– Так было не всегда, мисс Белла. При жизни вашей матушки все веселились и смсялись. А какие были приготовления, угощения и игры!

Аннабелла отошла от окна и усадила Бекки, раскрасневшуюся от воспоминаний, у камина.

– Расскажи мне об этом, – попросила она.

Они сидели у огня, как это бывало много-много раз. Им было уютно и приятно. А Бекки снова и снова живописала шумные и веселые сборища двадцати-тридцатилетней давности.

– Приносили из леса длинные пучки плюща и огромные ветки падуба и ели. Потом мы обвязывали ими перила лестницы, а также обматывали подсвечники и укладывали на каминных полках. И омелой, конечно, украшали.

– Клянусь, что тебя много раз целовали под этими украшениями, Бекки!

– Ну, что было, то было, – улыбнулась та. – Но когда появился Джон, никто уже на это не осмеливался!

– А теперь он тебя целует под омелой?

– Да будет вам! Мы тридцать лет как женаты, и дети у нас взрослые. Милое дело! О чем я говорила? Да, тогда были и омела, и яблоки, и апельсины… Пекли пироги, жарили оленину, баранину, говядину… И веселились на славу…

– Как бы мне хотелось хоть разок от души повеселиться на Рождество! Да и в любое другое время тоже. Как Розабелла в Лондоне, где всякие приемы, балы и концерты!

– Последние семь или восемь месяцев ей было не очень-то весело. Не стоит сейчас завидовать сестре, мисс Белла.

– Да, – согласилась та и сникла.

Бекки посмотрела на ее потухшее лицо.

– Вам обеим еще не было и шести лет, когда ваша матушка умерла и оставила вас – двух крошек, хорошеньких как картинки и похожих одна на другую как две капли воды. Вас и назвали обеих, как хотела мама, упокой, Господи, ее душу. «Они такие красивые, Бекки, – сказала она мне. – Я хочу, чтобы в их именах было слово „белла“. Пусть они будут Розабелла и Аннабелла». Вы всегда отличались самостоятельностью. Мисс Розабелла, правда, маленькой была… немного застенчивой, ждала от всех ласки и заботы. Наверное, поэтому леди Ордуэй и выбрала ее в крестницы.

– Ей повезло. Вот моя крестная умерла, когда мне исполнилось десять, и все се наследство – уродливая серебряная ваза на обеденный стол. Где она сейчас, Бекки?

– На чердаке. В столовой занимает слишком много места.

– Пусть на чердаке и остается! – заявила Аннабелла и снова вернулась к начатому разговору. – В конце концов Розабелла стала почти настоящей дочерью леди Ордуэй – я имею в виду брак с ее сыном. Интересно, каким был Стивен? Странно, что моя сестра так долго не навещала нас. Она приезжала всего один раз с тех пор, как вышла замуж, а после смерти Стивена – ни разу. Ведь ей всегда так нравилось проводить с нами лето.

– Наверное, очень занята в Лондоне. Мистер Ордуэй был богатым джентльменом и с положением. Деревня, видно, ему не понравилась.

– Но почему она сейчас не приезжает, когда я так ее просила? Я написала, что папа нездоров. И к тому же Рождество! Леди Ордуэй могла бы ненадолго ее отпустить. Розабелла любит нас, и она никогда не винила папу в том, что он с ней расстался.

– Нет… но…

– Что?

– Ну, я-то всегда считала, что мисс Розабелла изменилась с тех пор, как ее увезли отсюда. Конечно, леди Ордуэй любила девочку, но… забрать ребенка из родного дома… разлучить с сестрой – близнецом… Вы были очень привязаны друг к дружке. Для нее, я думаю, это стало настоящим потрясением…

– Знаешь, Бекки, мне кажется, что Розабелла несчастна.

– Конечно! Не прошло еще и года, как она потеряла мужа.

• Предыдущая
• 4/37
• Следующая