Выстрелы в замке Маласпига - Энтони Эвелин - Страница 60

• Предыдущая
• 60/61
• Следующая

– Тебе пришлось нелегко, – сказал Карпентер. Все время, пока они ехали, он молчал; теперь, сделав над собой усилие, попробовал восстановить утраченное взаимопонимание. – Естественно, ты поверила его россказням о том, что он будто бы невиновен; он спас твою жизнь, и ты склонна ему верить. Но попробуй взглянуть на факты.

– Он виновен, – сказал Рафаэль. – Он глава банды контрабандистов, перевозящих наркотики, все указывает на это. Его связь с Тейлором простое совпадение? Может быть. – Он покачал головой. – Я не могу принять этой версии, так я ему и сказал. У него работал человек, который набивал скульптуры героином, а он ничего об этом не знал? Банда контрабандистов, провозящих наркотики на много миллионов долларов, возглавлялась его женой и этим канадцем, – и четыре года он ничего не подозревал? Почему он взял под свое покровительство именно этого художника – во Флоренции множество голодающих молодых художников, но он выбрал преступника, которого оплачивала мафия. Ни одно жюри присяжных не поверит, что он не был руководителем банды.

Катарина ничего не ответила. Он был холоден и резок, когда она вошла; он расхаживал взад и вперед, подкрепляя свои аргументы сердитой жестикуляцией. Внезапно он остановился и подошел к ней.

– Вы же знаете, что он виноват, – сказал он. – Что бы там ни было между вами, – я взываю к вашей совести, – вы не должны его защищать. Вы приехали сюда, чтобы уничтожить эту банду и отомстить за убийство брата, – или вы уже забыли, что они с ним сделали? Как его накачали героином и убили, чтобы те, кто поставлял ему товар, могли уйти от наказания. Этот человек, этот ваш кузен, якобы, по вашему утверждению, невиновный, несет полную ответственность за это.

– Нет, – сказала Катарина, подняв на него глаза. – Он не несет никакой ответственности. Он не имел ничего общего со всем этим. Я знаю.

– Откуда ты можешь знать? – допрос продолжал Карпентер.

– Потому что он сказал мне, и я ему поверила. У него не было никаких причин рисковать всем ради моего спасения. И сам Драйвер сказал, что он невиновен.

– Что? – Рафаэль резко развернулся. – Что вы говорите?

Она не заготавливала загодя этой лжи, которая пришла сама собой: она чувствовала себя достаточно спокойно и скрестила руки на коленях, чтобы унять легкую дрожь. Ни одно жюри не оправдает Алессандро, если дело изложит Рафаэль. Слишком много косвенных доказательств. Он был чересчур оптимистичен. Этого недостаточно для защиты, для доказательства его невиновности. Она была вынуждена либо солгать, либо сказать правду и нарушить свое обещание. Разоблачить его не как торговца наркотиками, а как продавца поддельных картин, использовавшего в своих целях талантливого мастера-копииста. Сам он никогда в этом не сознается; попробует воспользоваться несуществующими, как она теперь видела, шансами на оправдание.

– Что сказал вам Драйвер?

Она не колебалась.

– Когда он застал меня в кладовой, он сказал: «Вы думали, что это дело проворачивает Алессандро? Но он ничего об этом не знает. Этот высокомерный подонок думает, что он мой хозяин, но я его одурачил. Мы нажили много миллионов за его спиной, и он даже ничего не заподозрил». Таковы его точные слова. У него не было никаких оснований лгать. Ему только хотелось похвастаться своей изворотливостью. – Это был неожиданный для нее самой обман памяти, которая хранила каждое сказанное Драйвером слово. И этот обман придавал полную убедительность вставленной ею лжи.

– Ты не упоминала об этом, – сказал Карпентер. – Когда ты рассказывала нам о том, что случилось в Замке, ты не сказала об этом ни слова.

– Конечно, нет, – зло уронил Рафаэль. – Она только сейчас придумала эту ложь. Неужели ты не видишь, что она лжет? А теперь послушайте меня. То ли вы влюбились в него, то ли пытаетесь защитить свою семью, не знаю, да и не хочу знать, почему вы придумали эту ложь, но никто из нас двоих не клюнет на эту наживку. Не думайте, что вам удастся замести следы.

– Это правда, – сказала Катарина. Рафаэль стоял над ней; его лицо было искажено яростью и презрением.

– Это ложь! Заведомая ложь! Почему вы не сказали этого раньше?

– Я думала, что сказала. Я испытала сильное потрясение и могла забыть. Но это точные слова Драйвера, и я повторю их в своих показаниях. – Итальянец отскочил от нее, грязно выругавшись.

– Кейт, – умоляюще произнес Карпентер, – не делай этого, Кейт. Маласпига весь с головой в грязи... О'кей, у тебя, должно быть, есть свои основания для этого. Может, Рафаэль прав: ты хочешь защитить свою семью... – Помолчав, он добавил: – Или ты в самом деле влюбилась в него? Но ведь он убийца, о'кей, старик сказал, что те двое убили Фирелли. Он говорит, что Драйвер признался в этом убийстве. Но подумай о судьбе своего брата – о судьбе наркоманов у нас дома, умирающих от героина. Он убил тысячи невиновных людей и разбогател на этом. Пойми же, ради Бога, ты не можешь защищать такого человека.

– Если бы он был виновен, я не стала бы его защищать, – спокойно возразила она. – Но я уверена в его невиновности. Он не имел к наркотикам никакого отношения. Так сказал Драйвер. – Она крепко уцепилась за эту ложь и повторяла ее снова и снова.

Драйвер не сказал ничего, что могло бы полностью оправдать Алессандро. Пока Алессандро не показал ей поддельного Джорджоне, она была убеждена, что он является главой всей банды. Ей было неприятно лгать Карпентеру и видеть, как он отворачивается от нее с удивлением и презрением. Но эта ложь была неотъемлемой частью Правды. Катарина стояла на своем и не теряла мужества.

Рафаэль вновь подошел к ней. Он сунул обе руки в карманы и слегка покачивался на каблуках.

– Хотел бы я знать, долго ли вам удастся повторять эту сказку в суде. Я думаю, что обвинение очень быстро разоблачит ваши измышления.

– Если я буду давать показания в суде, – упорствовала Катарина, – я скажу там то же самое, что и здесь. Я знаю, что вам хочется упечь в тюрьму моего кузена, что вы уверены в его виновности, но я заверяю вас, что вы не правы.

– Ты Маласпига! – злобно процедил Рафаэль. – Ты не различаешь добро и зло. Ты такая же, как и вся ваша семейка... – Он обратился к Карпентеру: – Бесполезно продолжать этот разговор. Она продалась этим людям. Бесполезно выдвигать против него обвинение, если агент Бюро по борьбе с наркотиками будет нести всю эту чушь. У меня нет никакой надежды на его осуждение. Он выйдет из такого процесса героем.

Несколько мгновений стояло молчание. Катарина не двигалась. Рафаэль сел за свой письменный стол и закурил сигарету.

– Уведите ее, – сказал он. – Уведите ее из моего кабинета.

Катарина встала, и Карпентер кивком показал ей на дверь. Они спустились на лифте и сели в его машину. Он ехал среди медленного потока машин, глядя вперед, как будто ее не было рядом.

– Ну что ж, – сказал он, когда они подъехали к гостинице, – должен признаться, что не понимаю тебя. Ты спасла его от тюрьмы, Рафаэль ничего не сможет с ним поделать. Этого ты, как я вижу, и хотела.

– У меня есть свои причины, – сказала Катарина. – Я не могу сказать, что это за причины. Но уверяю тебя: он невиновен.

– Ты лжешь, – сказал Карпентер. Он словно бы не слышал ее слов. – Я все равно тебе не верю. Сегодня его выпустили под залог с помощью одного из этих крючков-адвокатов. Рафаэль сказал, что, будь он рядовым итальянским гражданином, он мог бы просидеть в тюрьме много месяцев, и всем было бы наплевать на это. Но этот подонок пользуется такой сильной политической поддержкой, что Рафаэль не мог задержать его. Итак, его выпустили, и ты можешь повидать его, если хочешь. Расскажи ему, что ты сделала ради него.

– Я его никогда не увижу, – сказала Катарина. – Это ни к чему. Я отправляюсь домой; надеюсь, есть какой-нибудь подходящий рейс на завтра.

– Я хотел предложить тебе стать моей женой, – сказал Карпентер.

– И это тоже ни к чему, – ответила Катарина. – Но спасибо тебе за добрые намерения.

– Не благодари меня. – Он повернулся и посмотрел на нее. Его глаза были холодны. – У меня было совсем другое представление о тебе. Я пошлю полное донесение Бену. С точки зрения Бюро, я полагаю, это очень успешная операция. Мы уничтожили нью-йоркский центр и здешний центр. Но ты уж прости: у меня нет никакого настроения навешивать на твою грудь медали.

• Предыдущая
• 60/61
• Следующая