Фиора и король Франции - Бенцони Жюльетта - Страница 41
- Предыдущая
- 41/67
- Следующая
Грех ее любви был несравненно более тяжким, чем у этой Агнессы, но Фьора содрогнулась, представив себя на месте этой несчастной, томящейся долгие годы в этой промозглой могиле.
Леонарда это поняла и увела ее прочь.
— Это неподходящее зрелище для будущей матери, — шепнула она. — И если господь так строг к людям, то после Страшного суда у него в раю будет совсем пусто!
Фьора благодарно улыбнулась ей, а под плащом положила руку на живот, как бы защищая будущего ребенка. Шли дни, и она все больше привязывалась к этому пока незнакомому существу, которое развивалось в ней, и начинала задумываться о том, что предстоящее расставание может обернуться совсем не освобождением, а жестоким испытанием.
Пока обе женщины гуляли по Парижу, Флоран, по приказанию Агноло, сделал несколько поездок в Сюрен для того, чтобы как можно лучше подготовиться к предстоящей зиме. Благодаря заботам Флорана и предусмотрительности Агнеллы все было своевременно подготовлено, и когда на четвертый день Фьора и Леонарда попрощались со своими друзьями так же весело и шумно, как здоровались по приезде, они знали, что могут смотреть в будущее более или менее спокойно. Добрые люди с улицы Ломбардцев вряд ли смогут сопоставить благородную и элегантную даму, которая будет приезжать к Нарди после рождения ребенка, с той молодой итальянской девушкой, которая была у них в октябре.
Эти соседи были бы сильно удивлены, если бы спустя час могли увидеть в заброшенной хижине дровосека в лесу Рувре удивительную сцену: знатная дама и ее попутчица меняли свои богатые дорожные костюмы на плотные плащи с капюшоном и густой вуалью, которые набросили на лица, чтобы не привлекать внимание случайных прохожих. После этого все снова тронулись в путь и к концу дня прибыли в Сюрен.
Владение Агноло Нарди располагалось между горой Валерьен и Сеной, к которой спускался огород, и состояло, кроме упомянутого огорода, из виноградника, который полого поднимался в гору, и фруктового сада, окружавшего дом, построенный из деревянных бревен, но оштукатуренный и стоящий на каменном фундаменте, с подвалами и погребами. Прямо с улицы лестница вела на второй этаж, увенчанный остроконечной крышей.
Было еще несколько пристроек, в том числе и конюшня, которые все вместе образовывали внутренний дворик с вырытым посередине прудом, в котором плавали утки и гуси. Старый, весь узловатый, как куст винограда, и почти такой же разговорчивый, папаша Анисе ухаживал за виноградником, а при уборке ему помогали два брата-холостяка из деревни. Сам он жил в маленьком домике на берегу реки, что позволяло ему отдаваться полностью тому, что он больше всего любил на свете после местного вина, — рыбалке.
Жилище состояло из кухни, которая служила местом постоянного пребывания всех домочадцев, четырех спален и чуланчика для оправления нужды. Мебель была простой, но прочной и приятной на вид, так же как и обивка на стенах, от которой делалось как будто теплее. Хозяйская рука Агнеллы чувствовалась в обилии постельного белья и многочисленных предметов домашнего обихода. Конечно, не было особой роскоши, но имелось все, чтобы без каких-то трудностей провести зиму.
— Если паводок не будет сильным, — со знанием дела заявил Флоран, — нам и наводнение не страшно. Случалось, что вода подходила прямо к дверям погреба, но всегда можно выйти через заднюю дверь — ведь дом расположен на склоне холма.
Вам здесь нравится, донна Фьора?
Та только улыбнулась в ответ:
— Здесь очень хорошо. Да я и не сомневалась в этом, выслушав рассказы Леонарды. Посмотрите на нее, Флоран, кажется, что она у себя дома!
Жизнь очень быстро вошла в нормальную колею, подчиняясь звону колоколов на башне Сен — Леффруа. Обе женщины погрузились в домашние дела, они готовили еду, вышивали или шили у камина, где обычно собирались все трое. Флоран следил за садом, запасал дрова и следил за тем, чтобы продукты не иссякали. Фьора чувствовала себя намного бодрее, чем в начале беременности, и охотно ходила на прогулку по имению Нарди, но появляться в деревне опасалась из боязни вызвать излишнее любопытство. Однако, пользуясь тем, что наступило бабье лето, она упросила Флорана проводить их вместе с Леонардой на вершину горы Валерьен, откуда открывался прекрасный вид на окрестности. Ей казалось, что живописная природа помогает ей переносить свое положение.
Сверху вид был замечательный. Париж, обнесенный стенами и разделенный длинной и широкой лентой Сены, с его позолоченными башенками церквей, был прекрасен и походил на большую серебряную чашу, оправленную в золото и медь осенней листвы.
Среди этого моря деревьев, окрашенных осенью в красный, золотой и коричневый цвета, столица нежилась под теплыми лучами солнца и жила своей собственной жизнью. Над нею поднимался легкий туман, который постепенно рассеивался в ярко-синем небе. И Фьора, которая так часто вспоминала свой родной городок Фьезоле и Флоренцию и думала, что ни один другой город в мире не сравнится с ним, а также наблюдала роскошные закаты над Римом, где солнце являло себя во всей своей красе, теперь стояла, замерев и онемев от восторга перед этим величественным и сознающим свою собственную красоту городом, который король Людовик так не любил.
— Почему, — проговорила она, обращаясь не зная к кому, — почему король Людовик так редко бывает здесь? Париж достоин его!
— Да, но Париж так долго был английским, и король никак не может этого забыть, — сказала Леонарда. — Воспоминания об этом еще слишком ярки, и потребуется, возможно, приход нового поколения для того, чтобы Париж снова стал любимой столицей. Король заботится о нем, а это уже не так и мало. А для нас и вовсе хорошо: мы не рискуем встретить его здесь!
С приходом зимы наступили холода, и пошел снег. Ночью было слышно, как поблизости воют волки. Флоран и папаша Анисе внимательнейшим образом следили за состоянием ограды. Поговаривали также, что в соседнем лесу Рувре живет целая шайка разбойников, но все же никто не осмеливался приблизиться к тем домам, которые находились под защитой всесильного аббатства. Фьора чувствовала себя хорошо, но ее начала одолевать скука. Новости из Турени приходили редко. Леонарда написала Этьену письмо, в котором сообщила, что Фьора сильно заболела, и врачи запретили ей поездку к берегам Луары, особенно в зимнее время. Вернуться она сможет лишь к весне, да и то если все пойдет хорошо. В ответ они получили несколько писем, написанных корявым почерком, которые доставили один раз Агнелла, а другой — Агноло. Папаша Этьен умел читать, но писать — не очень. Хатун, которой Фьора отправила короткое письмо, не ответила, что сильно беспокоило ее, поскольку та прекрасно умела и читать, и писать. Флоран решил, что маленькая татарка обижена, но заметил только, что отсутствие новостей может означать то, что все идет хорошо.
А в письме Этьена говорилось, что маленький Филипп здоров и растет прямо на глазах, поэтому никто особенно не волновался.
— Мне все-таки хотелось бы, чтобы вы туда съездили, — сказала однажды Фьора молодому человеку. — Это молчание мне не нравится. Зная, что я больна, они могли бы справиться о моем состоянии.
— Но кто? Никто из обитателей Рабодьера не поедет так далеко в такой холод! А маленькому мессиру Филиппу нужен постоянный уход.
Все это было так. Но Фьора не могла не думать, что Дуглас Мортимер, который не боялся ни холода, ни жары, ни вообще ничего на свете, мог бы приехать в Париж. И она страдала от этого безразличия. Было похоже, что, уехав с берегов Луары, она вообще исчезла из памяти окружающих. Фьора как никогда стремилась вернуться домой, и ей казалось, что время остановилось.
Прошел Новый год и остальные праздники, и дни потянулись еще более медленные и скучные. Леонарда в это холодное время года страдала от приступов ревматизма. К счастью, мороз стоял не очень сильный, но, когда начал таять снег, уровень воды в Сене стал подниматься. Из окна своей комнаты женщины наблюдали, как река заливает огород, затем медленно затопляет сад и постепенно приближается к дверям дома. Одна ступенька, затем — другая… Погреб наполнился водой, необходимо было спасать провизию, и Флоран целую ночь перетаскивал соленья, окорока, яблоки и груши. Он даже предложил вынести мебель на вершину холма, а женщин отправить на время в хижину к отшельнику на горе Валерьен, но как-то утром, будто по мановению волшебной палочки, вода стала быстро отступать, и скоро Сена вернулась в обычное русло.
- Предыдущая
- 41/67
- Следующая
